— Ты сказал «доход». Как я должен это по-друго­му понимать?

— Вопрос в том, в чей карман идет доход и на ка­кие цели. Мы должны выполнять свой долг, защищать интересы страны. Но когда ворье и политические афе­ристы сидят под крышей правительства, легально мы ничего не сделаем. Чтобы работать против них, нам нужен секретный денежный фонд, не контролируе­мый правительством. А самый серьезный источник пополнения этого фонда — нелегальная торговля ору­жием. Понимаешь, о чем идет речь?

-Да.

— В таком случае перейдем к делу. Ширяев спе­циалист в нелегальной торговле и отлично обходится без поддержки государственных структур. Что же ка­сается маркетинга, то, судя по тому, что он достал аме­риканцев, маркетинг у него агрессивен дальше неку­да. В общем, он нужен живой.

— Ширяев бросил на произвол судьбы своих со­трудников и способствовал разгрому советнической миссии.

— Иван Георгиевич, давай поговорим без эмоций. Курочек, несущих золотые яйца, не режут. Взяв под контроль Ширяева, мы сразу получим отлично нала­женный бизнес.

— То есть начнем крышевать ворюгу и бандита. Отлично! Разведка в роли рэкетира. Такого в моей био­графии еще не было.

— По-моему, я достаточно подробно объяснил, за­чем нам нужен Ширяев. Думаю, те твои головорезы, которые работали с Ширяевым в Африке, отлично с этим справятся. Давай-ка, Иван Георгиевич, выдер­гивай их. Нечего им тут гнезда греть и цыплят выси­живать.

— Похищение крупного бизнесмена с хорошим прикрытием — дело рискованное, а приказывать им я не могу. Нет у меня теперь такого права, они част­ные лица.

— Ну и что делать?

— Могу предложить им это дело, попробовать до­говориться.

— Ну, Иван, дожили до демократии, мать твою! С собственными спецами будем рядиться, как с ша­башниками.

— Рядиться не надо. Известно, сколько такие кон­тракты стоят по международным расценкам.

— Ну и сколько?

— Нижняя планка по пятьдесят тысяч долларов каждому и орграсходы за счет заказчика.

— Что?! Сто тысяч долларов?! Ты в своем уме? Мо­жет, им напомнить, сколько государству стоила их подготовка? А этот твой Осоргин пусть ценит, что ему паспорт российский восстановили. Вернулся, пони­маешь, с липовым американским.

— Ты обещал временно поселить его на служеб­ной квартире.

— А где он сейчас живет?

— У меня. Еще у меня живет собака отца Егора генерала Осоргина. А я привык к покою и одиноче­ству. С меня достаточно собаки.

— С квартирой решим.

— А с деньгами?

— Пираты, просто пираты! Ландскнехты!

— Добро, но это касается только ребят. Меня день­ги не интересуют.

Хозяин насторожился: зачастую то, за что прихо­дится платить не деньгами, а чем-то иным, обходится дороже.

— Мои парни притащат Ширяева. Приведут и по­ставят, куда скажете, — обозначил свою позицию Ко­мандор. — И никаких проблем ни с дипломатами, ни с Интерполом не будет. Это под мою гарантию.

— Да-да, — нетерпеливо перебил хозяин. — Мы друг друга поняли. Ты сам чего хочешь?

— Я хочу получить ту сволочь, которая сдала меня чеченцам. Хочу знать, кто это сделал, и чтоб никто не лез разбираться, как и что с ним прои­зойдет.

— Сейчас я этот вопрос решить не могу, — поду­мав, ответил хозяин. — Я не знаю, кто этот человек и в чьей он команде. Я постараюсь это выяснить, а там посмотрим. Но Ширяев нужен, как говорится, вчера.

— Куда его доставить?

— Лично мне симпатична Мальта.

21

После поездки к Моторину ребята вернулись уже поздно вечером. Открыв ворота, Шуракен увидел, что в доме горит свет.

— Женька дома, — сказал он.

Ставр нерешительно посмотрел на окна, потом на машину, которую еще не успел загнать во двор.

— ...Сань, давай я поеду. Шуракен усмехнулся:

— По-моему, ты трусишь. Я уже сказал ей, что ты вернулся, так что это уже не самая горячая новость. Давай иди и поговори с ней. Все равно тебе этого не избежать.

Ставр сделал несколько шагов к дому, остановил­ся и обернулся к Шуракену:

— Ты идешь?

— Иди. Я загоню машину во двор и приду. Ставр бросил на Шуракена осуждающий взгляд,

он явно считал, что друг вероломно бросает его в труд­ную минуту. Поднимаясь на крыльцо и открывая дверь, он думал, что предпочел бы сейчас снова ока­заться в Африке и пусть ему угрожает орава негров с АК-47, право, ему проще было бы с этим справиться. Женя возилась на кухне. Она не обернулась, ког­да Ставр вошел, хотя не могла не видеть, что они с Шуракеном приехали.

— Здравствуй, — сказал Ставр.

— Здравствуй, Егор.

Она продолжала заниматься своими хозяйствен­ными делами так, словно возвращение Ставра ее ни­чуть не волновало. Ставр тяжело вздохнул: как и боль-

шинство мужчин, он терпеть не мог выяснять отно­шения.

— Понимаю, я сволочь, во всем виноват и все та­кое. Но ты все-таки посмотри на меня.

Ставр подошел к ней, машинально поднял руки, чтобы взять ее за плечи, но, так и не прикоснувшись к ней, опустил.

— Ты стала еще красивее. Была девчонка, а теперь настоящая женщина. Прости, что так получилось.

Шуракен не пошел в дом, как обещал. Он сел на крыльцо и закурил. Дуст подошел и сел рядом.

Женя наконец решилась. Она повернулась и по­смотрела на Ставра. Если он и изменился за прошед­шее время, то однозначно к лучшему Когда он уез­жал, то был еще просто не в меру самоуверенный маль­чик, а вернулся вполне матерый, привыкший к беспощадным дракам мужчина. Женя почувствовала, как бешено забилось сердце. «Что ж, — подумала она, — чем сильнее враг, тем достойней победа». Она вски­нула свою золотистую голову и посмотрела ему пря­мо в глаза, хотя это было трудней всего. Голова шла кругом, когда она смотрела ему в глаза.

— Ты прав. Я стала взрослой женщиной и буду за­щищать мою семью. Счастье мне тоже нелегко доста­лось.

Ставр не понял ее. Он не знал, чего стоила ей борь­ба с его призраком. Она ненавидела ею уже не за то прошлое предательство и не за то, что он никогда не любил ее так же сильно, как любила она, а за то, что он был с Шуракеном там, где ее, Женьки, не было и быть не могло. И теперь, явившись неизвестно отку­да, он снова принес с собой обаяние враждебного, жестокого и увлекательного мира, предназначенного только для мужчин.

— Женя, я люблю тебя и Сашку. Вы для меня са­мые близкие люди, ближе вас у меня никого не оста­лось, — Ставр был не из тех, кому легко даются такие признания. Женя должна была это понять и простить.

— Мне жаль тебя, Егор.

Она ничего не хотела прощать, а главное, не хоте­ла делиться с ним. И эти слова означали, что на са­мом деле у него уже никого не осталось.

Ставр это отлично понял.

— Я думал, нам делить нечего: ты Сашке жена, а я — друг.

— Да для меня такой друг, как ты, хуже вора или любовницы! Ты разбередишь Сашке душу, свернешь ему мозги, и вы опять попретесь неизвестно куда. А я хочу, чтобы у меня, как у нормальной бабы, был муж, а у ребенка отец.

— Семья, дети — это святое. Но и ты должна по­нять нас. Есть определенные обязательства...

— Нету у Сашки больше никаких обязательств. Нету! Его выгнали, выбросили за ненадобностью. Ду­маю, что и тебя тоже.

— Женя! Не говори о том, в чем ты ни черта не смыслишь.

— Егор, я тебя серьезно предупреждаю, я не по­зволю превратить мою жизнь в кошмар.

— У меня и в мыслях ничего подобного не было. А что касается Сашки, то я пока еще не заметил у него признаков слабоумия. Он сам вполне способен ре­шить, что ему делать.

— Пусть только попробует влезть вместе с тобой в очередное дерьмо — я аборт сделаю, а Дуста его жи­водерам на шапку отдам!

— Да ты просто стерва.

Женя запустила в Ставра тарелкой.

Тарелка разбилась о стену, обдав Ставра градом ос­колков. Он посмотрел на Женю, уже по-настоящему приходя в бешенство.

Услышав звон бьющейся посуды, Шуракен бро­сил сигарету и кинулся в дом. В дверях на него, как тигр из клетки, выскочил Ставр.

— Что?.. Что случилось?