Кончили ли вы печатать вашу книгу {867}? Если кончили, то ради самого Аполлона и его прекрасных бессмертных сестер пришлите мне экземпляр. Я теперь читаю так, что попало, здесь даже порядочно читать невозможно. Старыми, разбитыми журналами пробавляюсь, и за то спасибо добрым людям.
Еще раз прошу вас, мой чтимый, мой искренний друже! Простите мне мое невольное прегрешение. Не поставьте в вину мне мое долгомолчание. Я хотя и представил вам причину моего тупого безмолвия, но никакая причина не извиняет невежливости. Еще раз простите и любите сердечно, глубоко полюбившего вас
Т. Шевченка.
Нижний-Новгород,
1858,
февраля, 16.
116. Я. Г. Кухаренко
— 16 февраля * {868}
1858 [16 февраля, Нижний-Новгород].
Батьку атамане кошевой!
Письмо твое от 7 августа прошлого года {869}из Екатеринодара получил я 10 февраля сего года уже в Нижнем-Новгороде. Разыскивало оно меня немало времени, да спасибо, что хоть когда-нибудь, а все-таки нашло. А то я уже не знал, что и думать о тебе. Думал уже, упаси боже, не сложил ли ты свою добрую голову где-нибудь на этом иродовом Кавказе. А теперь, слава богу, вижу, что ты жив и здоров и жена и деточки твои. Да хранит их бег долгие годы. У меня была мысль пробраться к тебе на хутор. Да вот так мыслью и осталась. От 16 мая до 2 августа не давали знать из корпуса в укрепление о моей свободе. Вот мучители, иродовы души! Мало им было десяти лет. Кровь стынет, как вспомню.
3 августа вырвался из каторжного укрепления и через море по Волге направился в столицу. Я боялся застрять у тебя до осени. В Нижнем меня задержали, запрещено мне, видишь ли, бывать и жить в столице. Такое вот несчастье! Помиловали да только наполовину. Сел я в этом мерзком Нижнем, да и до сих пор сижу. Приезжал ко мне на святки колядовать старый Щепкин, спасибо ему. Думаю это поехать к нему под Москву в село Никольское и, может, там и до лета останусь, а летом, ежели не пустят в Питер, так махну в Харьков, а из Харькова, коли бог поможет, и на Черноморию. Я когда-нибудь, а доберусь до этой Черномории.
Нет у меня сейчас ничего хорошего послать тебе и товарищам прочитать, разве вот — «Долю», «Музу» и «Славу». Я недавно сочинил их, не знаю, как они тебе понравятся.
ДОЛЯ
I. МУЗА
II.
СЛАВА
III.
Еще сочинил я тут от скуки одну штуку, поэму «Неофиты», будто бы из римской истории. Но еще не отделано, потому и не посылаю. А отделаю, пришлю. Пока же — будь здоров, мой батьку атамане, мой друже единый, не оставляй меня несчастного горемыку
Т. Шевченка.
Целую твою старую пани и твоих молодых деточек. Будешь писать, пиши на имя М. С. Щепкина. Я собираюсь к нему ехать.
117. И. А. Ускову
— 17 февраля {870}
Многоуважаемый
Ираклий Александрович!
Письмо ваше от 7 января {871}получил я 15 февраля, за которое приношу вам мою искреннюю благодарность. И за письмо старого моего друга черноморца Кухаренка приношу такую же вам искреннюю благодарность. Сердечно радуюсь благополучию вашему, Агафьи Емельяновны и здоровью моих милых и малых друзей Наташеньки и Наденьки. Наденька, я думаю, уже бегает? Как бы мне хотелось ее потетюшкать! А моя умница, красавица Наташенька вспоминает ли своего друга дядю Тараса Горича. Сердечно жалею, что не могу ничем я ей напомнить о себе. Нижний Новгород без ярманки настоящая деревня. Хуже потому, что обыкновенные сельские продукты дороже, нежели в селе. Город просто сам по себе дрянь. Семь лет в Новопетровском укреплении мне не казалися так длинны, как в Нижнем эти пять месяцев. Это значит перепутье. На рождественских святках приезжал ко мне в гости из Москвы мой старый друг Михайло Семенович Щепкин(известный актер). Теперь я думаю отдать ему, старику, визит. Он мне сделал честь, какой немногие удостоились от знаменитого старца. На будущей неделе думаю оставить навсегда Нижний Новгород, прожить до весны под Москвой у Щепкина, а весною, если не разрешат мне жить в столицах, поеду в Харьков, в Киев, в Одессу и за границу. Бог с ними — со столицами. Деньжонок теперь уже накопилось столько, что безбедно можно прожить года три за границею. А там, что бог даст. Не погиб в неволе, не погибну на воле, — говорит малороссийская песня.
Какова у вас зима нонешний год? Здесь ужасно много снегу, а морозов сильных еще не было да, кажется, и не будет; больше 15 градусов не было. Письмо мое вы получите не раньше праздника воскресения Христова. То я и поздравляю вас с этим светлым праздником и от души целую вас всех и Катю, и няню, и в особенности больших друзей моих Наташеньку и Наденьку. Пошли им бог здоровье! Прощайте, многоуважаемый Ираклий Александрович. Не забывайте искреннего вашего
Т. Шевченка.
Пришлю вам из Москвы какую-нибудь хорошую книгу. Сердечно жалею, что я не мог из [рисунка?] сделать предполагаемого употребления. Если получу к тому времени фотографический портрет свой из Петербурга, сделанный по моему рисунку, то и портрет пришлю. А вы мне пришлите собственного изделия портреты друзей моих Наташеньки и Наденьки. А письмо ваше адресуйте на имя Михайла Семеновича Щепкина в Москву, в контору императорских театров.
Целую Жуйкова с благоверною и Бурцова с благоверною же, а старого паливоду Мостовского без благоверной три раза целую.
Поздравляю Агафью Емельяновну с прошедшим днем ангела.
Нижний-Новгород,
1858,
февраля, 17.
118. М. М. Лазаревскому
— 22 февраля * {872}
22 февраля [1858, Нижний-Новгород].
19 февраля вернулся Шрейдерс из Петербурга, привез мне Беранже Курочкина, четыре экземпляра нерукотворенного образа и твое братское сердечное письмо. Спасибо тебе, друже мой единый, за все, за все. Хорошо еси сделал, что заказал 50 штук помянутого образа, пусть земляки пока что хоть смотрят на этого бородатого недобитого кобзаря своего. Думаю на следующей неделе покинуть этот отвратительный Нижний. Поеду под самую Москву в гости к моему старому батьку — к М. С. Щепкину и у него до весны пробуду. А весною, ежели не выйдет у меня ничего с этими отвратительными столицами, так махну в Харьков или в Киев, а может, и дальше, если бог поможет. Дожидаюсь Овсянникова с чемоданом, не то бы уже давно выехал. Здорова ли графиня Настасия Ивановна? Поцелуй ее за меня. Был у меня в гостях Яков. Славный хлопец! Шрейдерс не нахвалится тобой и Семеном и сейчас целует вас обоих. Хорошо сделал, что не купил Шекспира, ну его — какой дорогой! Поцелуй за меня Семена, да и прощай, мой друже единый. Посылаю тебе эту недавно испеченную штуку, потому и пишу мало, чтоб бумаги больше осталось для новорожденного чада. Не забывай своего искреннего
Т. Шевченка.
Адрес мой:в Москву, Михайлу Семеновичу Щепкину. С передачею.
В конторе императорских театров[16].
Марко Вовчок — псевдоним какой-то пани Маркович. Не знаешь ли ее адрес? Если не знаешь, спроси у Каменецкого в типографии Кулиша. Я слышал, что он ее хорошо знает. Как выяснишь, напиши мне, надо хоть письмом поблагодарить ее за сердечные, искренние рассказы. Жаль, что не оставил тебе Кулиш «Неофитов». Может, они есть у Каменецкого. Спроси.
119. М. С. Щепкину
— 23 февраля *
Друже мой добрый и единый!
Посылаю тебе квитанцию конторы Транспортов, через которую я посылаю ящик с моими книгами. Получи его, и пусть у тебя полежит где-нибудь некоторое время.
Выеду я из Нижнего 25 февраля. А когда прибуду в Никольское — не знаю. Думаю уже не возвращаться в Нижний. Осточертел он мне. Ну его! Целует тебя твоя Тетяся трижды, и я трижды, пока увидимся и счет потеряю; а пока что будь здоров и весел и не забывай меня.
Т. Шевченко