Капитан катера оказался голландцем, но мы в итоге смогли объяснить ему, что нам нужна помощь полиции. Он подвез нас к берегу, и мы обратились к первому попавшемуся полицейскому. Вскоре собралось с полдюжины ребят в синей форме, и мы повели их к зданию, из которого только что сбежали.

Цинь Ши и его приятели исчезли, но там оказалось столько опиума, что им можно было заполнить несколько контрабандных судов. Полицейские попытались забрать его с собой, но его было слишком много, поэтому им пришлось оставить его там.

— Не переживайте, мы их поймаем, — заверил нас сержант по имени Мэллори.

— В четыре отплывает судно в Китай, «Гордость Пекина», — сказал Холмс. — Оно отходит от причала номер 34. Его необходимо перехватить.

Мы сели в несколько кебов и отправились в порт. Я взглянул на Холмса — он выглядел совсем плохо, его глаза лихорадочно блестели, правой рукой он сжимал левое плечо.

— Холмс, дайте-ка я посмотрю! — предложил я.

Он отмахнулся от меня, но я настоял. Мои опасения подтвердились: рана от пулевого ранения снова открылась. Я потрогал его лоб — он горел.

Мы подъехали к причалу номер 34, когда было без пяти минут четыре. Трап уже был поднят, и сержанту Мэллори не сразу удалось убедить капитана снова его опустить.

Пассажиры наблюдали, как мы поднимались по трапу. Мы, должно быть, производили странное впечатление: трое мокрых, всклокоченных англичан и дюжина нью-йоркских полицейских (несколько присоединилось к нам по дороге). Наверняка было непонятно, кто из нас преступник. Мы попросили показать список всех пассажиров, а затем пошли за Холмсом, который привел нас к каюте номер 52.

Элизабет Уорбертон открыла нам дверь, и когда она нас увидела, ни один мускул не дрогнул на ее очаровательном лице.

— Входите, джентльмены, — холодно произнесла она. — Судя по вашему виду, вам лучше присесть. Вы можете выходить — все кончено, сказала она кому-то, находившемуся в другой комнате.

Через секунду оттуда вышел угрюмый Цинь Ши, ни на кого не глядя.

— Теперь, когда мы здесь, расскажите, что конкретно произошло? — спросил Мэллори, скорее проявляя любопытство, чем раздражаясь.

Заговорил Холмс, его голос совсем ослаб:

— Прежде всего, офицер, отправьте своего человека по адресу Вашингтон-сквер, дом 10, там вы найдете мистера Майкла Уорбертона, надеюсь, живого, но, вероятно, связанного и с кляпом во рту, и без двух билетов на океанский лайнер, следующий в Китай.

— Теперь, когда это больше не имеет значения, могу я спросить, как вы… — спокойно заговорила миссис Уорбертон.

— Ваш рассказ о встрече с Цинь Ши очень мне помог, — сказал Холмс. — Вы полагали, что никто не догадается, но мне это удалось. Я поклонник китайской оперы, и чем больше я размышлял, тем более логичным казалось, что актер, который способен сыграть женщину на сцене, может сыграть эту роль и вне сцены. Придя в китайский квартал, я увидел то, что и ожидал увидеть: Цинь Ши, одетого не как женщина, а как мужчина. Различие было; возможно, я и не узнал бы его, если бы не ожидал увидеть. Леди и джентльмены, хочу представить вам Хеу Пуна, звезду пекинской оперы.

Мы все повернулись посмотреть на Хеу Пуна, который теперь бросал на нас гневные взгляды. Я был ближе всех к нему и заметил блеск стали в его руке за секунду до выстрела. Мне удалось наброситься на него прежде, чем вылетела пуля, и она попала в люстру. Я схватил его за руку, в которой был пистолет, и мы несколько секунд боролись на полу. Когда я услышал второй выстрел, у меня возникла мысль, что, возможно, я совершил какую-то глупость — в тот момент я даже рассматривал возможность, что это было попыткой произвести впечатление на миссис Уорбертон таким героическим поступком.

— Ватсон! — крикнул Холмс и через секунду навалился на нас.

Но Хеу Пун обмяк в моих руках, и я понял, что пуля попала в него. Мы перевернули его — он был ранен в живот, и было ясно, что он не выживет. Элизабет Уорбертон склонилась над ним и обхватила его обеими руками.

— Зачем? Зачем ты это сделал? — воскликнула она, а затем добавила что-то по-китайски.

Он пожал плечами, начал было говорить, но тут его глаза помутнели. Из своего опыта я знал, что его последняя роль сыграна. Я поверил ему: это была убедительная игра.

— Уберите его! — рявкнул сержант Мэллори, довольный тем, что наконец-то пришла его очередь действовать, но миссис Уорбертон поднялась и повернулась к нам лицом.

— Оставьте его! — сказала она тоном, не терпящим возражений. — Вы можете забрать его только вместе со мной.

Мэллори попытался что-то возразить, но потом просто пожал плечами.

— Давайте послушаемся даму, — сказал он своим людям, — по сути, это ее последнее желание.

Я посмотрел на Холмса, который был очень бледен, крепко взял за руку и подвел его к стулу.

— Вам необходимо отдохнуть, Холмс, думаю, что дальше я смогу рассказать сам, — сказал я.

Я повернулся к Элизабет Уорбертон.

— Вы всех нас одурачили, а начали с вашего мужа. Когда вы встретили Хеу Пуна, то вместе с ним придумали план, целью которого было убрать с дороги вашего муженька и заграбастать все денежки.

Первое, что вам нужно было сделать, — это изменить облик китайца. Это было нетрудно, ведь он был профессиональным актером. Затем вы заявили, что вам нужна компаньонка, и состряпали историю о том, как вы встретились с Цинь Ши в посольстве. Таким образом, у вас теперь был любовник, живущий с вами под видом женщины-компаньонки, и ничего не подозревающий муж.

Ваш муж рассказал вам о «семейном недуге», и это было вам на руку, вы обращались с ним как с полоумным, пока он, наконец, и сам не поверил в свою болезнь.

Я посмотрел на полковника Уорбертона, который сидел, обхватив голову руками.

— Его брат Майкл давно был в вас влюблен, поэтому вы знали, что можете рассчитывать на него, когда придет время. Единственной преградой на вашем пути был Пенсток, поэтому вы распространили ложную информацию о вовлечении вашего мужа в торговлю наркотиками. Цинь Ши действительно занимался контрабандой опиума, поэтому ваша версия получилась довольно убедительной.

Мэллори сделал шаг вперед.

— Мы занялись поисками главарей этой банды, — сообщил он. — Я послал людей по адресу, который вы мне дали, мы все там осмотрим.

— Сомневаюсь, что вы там теперь много чего найдете, — сказал Холмс. — Большая часть опиума, скорее всего, находится на дне гавани.

Я повернулся к миссис Уорбертон и продолжил:

— Вы знаете, что такой человек, как Пенсток, рано или поздно занялся бы шантажом. Удостоверившись, что письмо им написано, вы забрали его сразу после того, как ваш муж его увидел.

— Скажите, мистер Холмс, — поинтересовалась Элизабет Уорбертон, — как вы узнали о нашем с Пенстоком сговоре?

— Может быть, я и не заподозрил бы ничего, не ожидай вы так упорно момента, когда он покинет игровой зал, и только тогда спустились к нам.

На гладком лбу миссис Уорбертон появились морщины.

— Не понимаю вас, — сказала она.

— Вы старались не оказываться с мистером Пенстоком в нашей компании, и так было на протяжении всего рейса. Он был партнером полковника, и поэтому меня удивляло то, что вы избегаете его. Это могло объясняться личной неприязнью, но я подозревал, что было что-то еще. Он не был профессиональным актером, в отличие от мистера Хеу Пуна, и поэтому вы не могли доверять его реакции на людях. Поэтому вы избегали его, насколько это было возможно.

— Очень умно, мистер Холмс! — сказала Элизабет Уорбертон с искренним восхищением. — Очень умно, правда. Пожалуйста, продолжайте, доктор Ватсон.

Я продолжил:

— После того как письмо было написано, вы послали своего любовника убить пожадничавшего беднягу Пенстока — вы решили его задушить, потому что тогда подозрение сразу бы пало на вашего мужа с его огромными ручищами. Полковник настолько обезумел к этому времени, что, когда наткнулся на тело — что произошло, кстати, совершенно случайно, — он тут же исчез. А приятелям Хеу несложно было удерживать его в китайском квартале некоторое время. — Я посмотрел на Элизабет Уорбертон. — Ну, как у меня получается?