— Поскольку Ватсон доверяет вам, — сказал он, — я полагаюсь на вас и рассчитываю на вашу проницательность.

Он представил мне второго джентльмена, Генри Гриса Патерсона, сына богатого судовладельца, недавно увлекшегося археологией.

Я рассказал им, что увидел, находясь на болотах.

— Да помогут ей небеса! — воскликнул Грис Патерсон, не дав мне закончить. — Это Беатрис, и она в опасности!

Он вскочил, но Холмс с Ватсоном удержали его.

— Вы ничего не добьетесь, бегая в темноте, как сумасшедший, — сказал великий сыщик, — разве что сами погибнете.

— Но моя любимая жена…

— Бросившись в зыбучие пески, вы ей поможете? Подумайте, приятель, прежде чем это делать, возможно, ее еще можно спасти.

— Мы не можем просто торчать здесь, в то время как…

Теперь уже поднялся Холмс, пригибаясь из-за низкого потолка.

— Вы абсолютно правы. Мы должны немедленно приступить к поиску. Дорога каждая минута.

Все трое взяли фонари. Холмс двинулся вперед. Я пошел за ними следом; лучи моего фонарика перескакивали со стен на пол тоннеля. Я не мог не заметить периодически встречающиеся предметы, похожие на древние человеческие кости.

Ватсон и Грис Патерсон выкрикивали имя Беатрис, а Холмс в это время просил меня светить фонариком на пол. Думаю, он искал отпечатки следов. Стало тихо, слышны были лишь завывания ветра. Мы вчетвером стояли под прекрасными звездами во тьме, в глухомани, и не верилось, что где-то существует что-то еще помимо этой поистине дикой местности. Лондон или даже небольшой паб в ближайшей деревне казались фантастическим воспоминанием, чем-то, принадлежащим другому миру.

— Боюсь, я недооценил то, что рассказывали об этом месте, — наконец произнес Грис Патерсон. — Здесь и в самом деле водятся привидения.

— Вы же не верите рассказам о привидениях и чудовищах, — сказал Ватсон.

— Я уже не знаю, чему верить, — простонал Грис Патерсон и умоляюще посмотрел на меня. — Вы сказали «в никуда», сэр?

— Так казалось, — вынужден был признать я.

— Так казалось, — резко повторил Холмс. — Вот в чем суть. Вещи редко таковы, какими кажутся на первый взгляд, а суеверие разрастается мгновенно, потому выглядит очевидным, в отличие от постепенно отыскиваемой труднопостижимой истины, которая может лежать под этой мнимой очевидностью.

— Я так понимаю, вы не верите в привидения, мистер Холмс, — сказал я.

Он презрительно фыркнул.

— Как по мне, то не стоит обращаться к призракам. В моих методах нет места сверхъестественному.

Я посчитал момент неподходящим для того, чтобы напомнить, что я действительно встретил нескольких призраков в пути и что, наверное, и на небесах, и на земле существует достаточно вещей, которые не увязываются с философией Шерлока Холмса. В более подходящее время такой аргумент, может быть, и оказался бы действенным, но сейчас женщина была в опасности, и эту загадку нужно было решить. К тому же здесь, наверху, было ужасно холодно, темно и дул пронизывающий ветер.

— Ватсон! — позвал Холмс. — Возьмите палки.

Ватсон сходил в тоннель и вернулся с несколькими металлическими прутами около ярда в длину и толщиной с человеческий палец. Один конец у них был загнут. С их помощью мы не без усилий пробирались по полузамерзшей земле. Пока мы шли, Холмс рассказывал о том, о чем у меня уже составилось похожее представление, но он повествовал куда более живо, чем я, поэтому я только слушал.

— Это место, холм, если быть более точным, с давних времен был известен как «остров Уффа». Наверное, тысячу лет назад болота были более глубокие, чем сегодня, и это действительно был остров. Сюда в самый темный период истории нашей страны, приблизительно в 570 году до н. э., пришел свирепый вождь саксонцев Уффа, чтобы построить крепость, откуда он мог бы контролировать окружающую местность и управлять покорившимися ему людьми, такими же варварами, как и саксонцы. Но Уффа не получил желаемого. Как и предупреждали его британские крестьяне, в этом месте водились привидения. Местные лорды один за другим погибали ужасной смертью, часто по уграм их находили растерзанными на части и даже обглоданными в некоторых местах. Распространился слух об уффском драконе, огромном чудовище, которое пожирало всех, кто его видел. В сагах его еще называли Проклятием короля Уффы. Жестокие убийства продолжались с неотвратимостью военного нашествия, обычного явления для того времени, но подданные Уффы не бросили его. Они ставили капканы на этого монстра, придумывали ловушки, но их самих становилось все меньше. Король посылал за Беовульфом, но у того в это время было другое, похожее на это, дело в Скандинавии. Его можно назвать первым в мире убийцей монстров, — пошутил Холмс.

Это была, мне кажется, нехарактерная для него шутка; он специально сказал это, чтобы снять напряжение и подбодрить Гриса Паттерсона.

— Мистер Холмс, — сказал тот. — Я не могу понять, зачем вы рассказываете все это, если, по вашему мнению, истории о монстрах — это выдумка.

— Даже явная выдумка может оказаться крайне полезной, — ответил Холмс, — в частности, когда она заставляет людей действовать в соответствии с их убеждениями.

Он продолжил свое повествование о судьбе Уффы. Это могло бы стать сюжетом отличного романа, если бы за него взялся кто-нибудь более способный, чем современные сентиментальные новеллисты. У короля Уффы была красивая жена, которую звали Гротвильда, она всегда была рядом с ним, до самого конца. В последнюю ночь их жизни они вооружились копьями и мечами. Оба надели сверкающие доспехи, поскольку Гротвильда была королевой-воином, такой же грозной, как и ее муж. Когда дракон напал на них, они сражались рука об руку. Но все было напрасно. Дракон проглотил Гротвильду, как аллигатор ягненка.

И не было никаких объяснений, почему он пощадил короля Уффу. Но так и было: он лишь обвился вокруг него, а король, вцепившись в свое сломанное копье, оплакивал Гротвильду.

Вскоре все разъяснилось. Внезапно из темноты показался причудливый силуэт, который мог появиться только в век варваров: женщина, одетая в шкуры; на ее шее болталось ожерелье из человеческих костей, на руках были бронзовые браслеты в виде змей, а на голове — рога какого-то животного. Это была колдунья Граксгильда, которая питала страсть к королю Уффе с самой юности, а сейчас заявила свои права на него. Ее не интересовали лорды, хотя то, что их убрали с дороги, было ей только на руку, ведь они были верны как королю Уффе, так и его жене. Именно жену Уффы, Гротвильду, ведьма желала уничтожить. Теперь, когда это произошло, она потребовала, чтобы Уффа стал ее любовником.

Конечно же, он не пошел на это. Он упал на свое копье, чтобы после смерти соединиться со своей любимой женой. Граксгильда пришла в бешенство. Она попросила дракона уничтожить королевскую крепость, что тот с легкостью и сделал, а она оставила этого монстра в той местности, чтобы он охотился там и сторожил сокровища Уффы до конца времен.

— Должен заметить, сэр, — сказал мне Грис Патерсон, когда Холмс закончил свой рассказ, — даже Шлиман признавал, что в поэмах Гомера есть доля истины, поэтому я не думаю, что рассказ о короле Уффе — сплошной вымысел. Я верил раньше, верю и сейчас, что этот саксонский варвар на самом деле жил в этой местности и что он сам и все награбленное им покоится в этом холме. Когда я обнаружил этот холм, сразу же начал раскопки, пока кто-то еще не приехал с этой же целью, хоть сейчас и не самое подходящее время года для этого. Но весной из-за рыбаков все это быстро бы перестало быть тайной.

— Наша нынешняя задача, — произнес Холмс, — не сохранить это в секрете, который, я думаю, уже раскрыт, и даже не найти короля и его сокровища. Мы должны заняться таинственным исчезновением Беатрис Грис Патерсон, а не слухами о каком-то доисторическом саксонском воине и уж тем более о драконе. Я уверен, что ответ следует искать в том самом месте, где женщина «растворилась в воздухе», как выразился этот почтенный джентльмен.