— Вы спасли ему жизнь, лейтенант?

— Этот человек находится в коме. Врачи говорят, что его состояние вряд ли улучшится, мистер Холмс.

— Зачем стюарду находиться возле машинного отделения в такое время?

— У стюарда большая свобода передвижения по кораблю, чем у любого моряка, он может ходить куда угодно и когда угодно.

— Что произошло после этого, лейтенант?

— Через несколько минут возле меня собралась дюжина человек. Мы стали тушить пламя с помощью пожарного шланга, но вскоре я понял, что эта борьба заранее обречена на провал. Огромной силы ветер сорвал стальные листы под ватерлинией. Я видел, что матросы помогают раненым и собирают тела умерших, и тогда приказал людям сесть в спасательные шлюпки. На корабле не хранились боеприпасы, но углеводородное топливо в трюме было легко воспламеняемым. К счастью, ветер вскоре стих, и мы до утра чувствовали себя в лодках в безопасности, находясь на определенном расстоянии от «Софи». С наступлением рассвета нас подобрал фрегат «Фон Бюлов», который, как мы узнали позже, заметил поданный нами сигнал бедствия.

— Разве не странно, что иностранный военный корабль находился на таком близком расстоянии?

— Нет, это вовсе не странно, мистер Холмс. Возможно, «Фон Бюлов» следовал за «Софи» несколько дней. Экипажи кораблей Королевского флота действуют в соответствии с предписанием, должен заметить. Если в пределах видимости подзорной трубы случайно оказывается иностранный военный корабль, дежурный офицер может принять решение проследить за этим судном в надежде обнаружить что-нибудь интересное.

— Немцы пытались спасти «Софи»?

— Они взяли ее на буксир, но когда стало понятно, что «Софи» вот-вот пойдет на дно, стали спасать людей из лодок. К тому времени легким ветром нас отнесло на добрую милю. Капитан Кох приказал обрезать буксирный трос, и так поступил бы в этой ситуации любой цивилизованный человек.

— Пытался ли капитан Кох или другие немецкие офицеры просмотреть бортовой журнал «Софи»?

— Нет, сэр. Более того, и он сам, и его офицеры, и матросы отнеслись к нам с уважением.

— Вы не заметили, сопровождала ли «Фон Бюлов» подводная лодка?

— Я не заметил, чтобы какое-либо судно всплывало на поверхность.

— Где находился мистер МакКул во время взрыва?

— Как дежурный офицер он находился у штурвала. Он сразу же отдал приказ поднять паруса. Позже, осознав, насколько серьезно поврежден корпус, он приказал матросам откачивать воду насосом.

— У вас есть причины сомневаться в… лояльности этого строевого офицера?

— Мистер МакКул не симпатизирует фенийцам, если вы на это намекаете. Он так же предан королеве, как вы или я, сэр.

— Простите, лейтенант, если я…

— Мистер МакКул действовал безупречно в этой чрезвычайной ситуации, пока я не присоединился к нему у штурвала. Если уж на то пошло, он воспринял утрату «Софи» болезненнее, чем я. Он был очень внимателен к раненым, особенно к бедняге Джеку Лахулу.

— Они были приятелями?

— До назначения на «Софи» они пять лет плавали на корабле «Сюрприз». Я взял Джека по рекомендации МакКула.

— И последнее, мистер Хорнблауэр. Могу я спросить, не думаете ли вы, что взрыв произошел всего лишь в результате чудовищной случайности?

Взгляд лейтенанта упал на лежавший перед ним отчет, словно там мог содержаться ответ. Затем он посмотрел сыщику в глаза.

— Я не буду обременять вас техническими деталями, мистер Холмс. Скажем так, я надеюсь, что мое руководство после изучения всех показаний решит, что флоту не нужен углеводородный двигатель, при всем моем уважении к мистеру Граймсу, пусть Бог примет его душу. — Он секунду помолчал. — В настоящее время Великобритания контролирует морские просторы, сэр. Единственная наша проблема — это невольничьи суда, время от времени заплывающие в наши воды от берегов Африки. И хотя славные времена морских сражений, в которых участвовал и мой прародитель, давно миновали, рано или поздно может настать день, когда какой-нибудь тиран решит подчинить себе мир. Мы потерпели всего лишь временную неудачу. Флот должен модернизироваться. Британские технологии помогут нам достичь поставленных целей.

Лейтенант Хорнблауэр любезно показал детективу, где находится комната его сослуживца лейтенанта МакКула, однако тот открыл дверь лишь через некоторое время после стука.

— Простите меня, мистер Холмс, — сказал он, когда сыщик представился. — Я задремал. Я плохо спал ночью.

Холмс не стал садиться на разобранную койку; мистер МакКул тоже остался стоять.

— Строгая ортодоксальность ваших иезуитских учителей никогда не нравилась вам, лейтенант, я полагаю, — сказал сыщик. — И вы испытываете сентиментальную привязанность к вере ваших предков.

— Мистер Холмс, я…

— Когда у человека на стене висит крест святого Игнатия де Лойолы,[15] а на столе лежат «Некоторые ошибки Моисея» Роберта Ингерсолла, несложно догадаться, что его душа пребывает в смятении.

— Я всегда гордился тем, что имею собственное мнение, сэр. Я не собираюсь бездумно следовать догмам — ни религиозным, ни тем, что в ходу на море.

— Не буду отнимать у вас время ради таких мелочей, лейтенант. Давайте перейдем к случаю с «Софи Андерсон». Это ведь вы дежурили в момент взрыва?

— Так точно, я был у штурвала.

— Что входило в ваши обязанности?

— Следить за тем, чтобы корабль шел по установленному курсу с постоянной скоростью, наблюдать за приборами двигателя, контролировать давление газа и частоту вращения.

— Вы заметили какие-нибудь несоответствия?

— Нет, пока не начался шквальный ветер и все приборы не вышли из строя.

— Что же вы предприняли?

— Я отдал приказ поставить лисель.[16]

— «Софи» была полностью оснащена парусами?

— Да. В случае поломки двигателя мы должны были использовать паруса.

— Вы не приказывали матросам откачивать воду?

— Нет, до тех пор пока мистер Хорнблауэр не сообщил мне о масштабе повреждений под палубой, я не отдавал такого приказа. Я оставался у штурвала, следил, чтобы мы придерживались курса, это примерно два градуса от направления ветра. Менее чем через час мы покинули судно. На рассвете нас спас «Фон Бюлов».

— Могла ли торпеда, выпущенная с подводной лодки, стать причиной взрыва, приведшего к крушению «Софи»?

МакКул, расхаживающий взад-вперед во время разговора, резко остановился.

— Думаю, это вполне вероятно, мистер Холмс. Да, я этого отнюдь не исключаю…

Дальнейшие расспросы лейтенанта не дали ничего интересного. Тогда Холмс нашел капитана Буша, который разрешил ему пройти в военный изолятор. Вместе с капитаном Джорджем Бадом, доктором, они обошли раненых, включая безмолвного Джека Лахулу, который в связи с тяжестью его состояния был помещен в отдельную палату. Голова его была перебинтована, оставались видны только рот и подбородок.

— Джек родом с южных морей, не так ли, доктор Бад?

— Полагаю, что так, мистер Холмс.

— Тогда скажите мне, почему у него такая бледная, коричневато-красного оттенка кожа? Наверняка причина такого цвета кожи объясняется не потерей крови. Мистер МакКул упомянул, что Джек смешанной крови.

— Его дедушка был английским матросом, так указано в его личном деле, — пояснил Буш. — По слухам, он был беглецом или что-то в этом роде.

— Мистер МакКул часто навещал его?

— Последние две ночи он почти не отходил от постели Джека.

— А мистер Хорнблауэр?

— Он тоже часто проведывал этого раненого.

Холмс задумался. В его голове начал складываться план действий.

— Скажите, доктор, какие у Джека шансы выжить? — спросил он.

— Боюсь, что небольшие. Но надежда еще есть, все решится в следующие двадцать четыре часа.

— Понятно. А возможно ли переместить кровать Джека в другую палату без риска для его жизни?

— Думаю, его вполне можно перевезти в соседнюю палату.