В палате, за которой круглосуточно велось наблюдение, она чувствовала себя, словно в клетке. Несмотря на то, что еще живя в России, она выходила из дома только по крайней необходимости, она ценила свободу передвижения. Сейчас ее лишили и этого, что вызывало досаду и обиду. Но она терпела — а ничего больше и не оставалось.

Головные боли периодически возникали, и Кира применила хитрость. Таблетки ей давали самые разные, но не особо следили за тем, как старательно она выполняла указания врачей. Она быстро выяснила, что те самые, слегка удлиненные таблетки розоватого оттенка и помогали ей бороться с болью, и иногда позволяла себе припрятать полученную дозу. Медсестры придерживались графика, в то время, как боль приходила, когда ей заблагорассудится. Поэтому под простыней у Киры накопилась уже не меньше двух десятков таблеток.

Она представляла, что будет, если об этом узнают, но ее не слишком это заботило. Ее голова была забита иными мыслями — начиная от новых идей программных кодов и заканчивая визитом Оливии Венли. Кира прочитала ее письмо, пока медсестры совершали обход по другим палатам — эта женщина сообщила, что Виктор взялся за устранение свидетелей. Сержант Райвер, хозяйка квартиры, что сдавалась этажом выше от Сары Саммерс, и способы убийств были весьма изощренны и безжалостны. Про взрыв Кира краем уха слышала от медсестер, которые переговаривались между собой по ночам, но не придала значения.

Несколько раз перечитав о взрыве на Бейсуотер-роуд, Кира задумчиво закусила губу. Она никогда не видела Виктора, не слышала его голоса, но почему-то ей казалось, что взрыв был приготовлен для кого-то другого. В том, что место он «обустроил» заранее, не оставалось сомнений. Ее смутила девочка, через которую он наблюдал за происходящим. Ребенок, кто его заподозрит? Наверняка и сам Райвер не обратил на нее должного внимания. «Умно», — подумала Кира, и уголок ее губ дернулся в усмешке.

Специалисты из Агентства работали над картой памяти Сары, но Кира не ждала новостей на этот повод, будучи уверенной, что их труды напрасны. Защиту файлов не обошел хваленый Флоренсом «Дешифратор», а это что-то, да значило. Кира понятия не имела, какими методами пользуются в Агентстве, но считала, что той команде, что по вечерам собиралась в чат-комнате через Snake Browser, под силу составить им конкуренцию.

Вспомнив о друзьях, Кира поняла, что соскучилась по ним. Ей не хватало того странного юмора, тех шумных сборищ в конференц-звонках, их подтруниваний и поддержки. Особенно ей хотелось поговорить с Линдой и Флоренсом, несмотря на то, что последний покинул их группу. Хотелось сказать ему, что он поддонок, негодяй, а затем вместе посмеяться над переписками какого-нибудь крупного чиновника, который не брезговал сексом по телефону, что вполне можно было прослушать, записать и выложить запись в открытый доступ. Кира никогда не была охотливой до живого общения, компенсируя его общением в Сети, но сейчас она чувствовала себя отрезанной от мира. Пару раз она попыталась завести беседу с медсестрами, но уже через две минуты замолкала и теряла к ним интерес, как к собеседникам.

Кира испытывала голод — информационный голод. Он не ощущался физически, никак не проявлялся внешне, но это неприятное чувство, схожее с никотиновой ломкой, Кире было знакомо. Оно возникало всегда, когда она лишалась связи — телефона или Интернета. Она знала, что в больнице проходит сеть Wi-fi — в любом подобном заведении должен быть доступ к Сети, вероятно, даже открытый. Эта мысль не давала ей покоя.

Сейчас ей требовалась Паутина не только для того, чтобы перекинуться парой слов со старыми друзьями — тем более, что без специальной программы это не было возможным. Блоги жителей Лондона могли помочь ненавязчивой подсказкой — блоггеры всегда пользовались возможностью высказать свое мнение по поводу происходящего. Сайты новостей сообщили бы о той версии, которую сочли более подходящей. Наконец, электронная почта.

Оливия Венли просила ничего не предпринимать. Нет, не просила — приказала. Кира подумала бы на этот счет, будь это просьба, но приказ ставил перед ней правило, твердое указание, что делать, а Кира с детства не умела выполнять приказы. Сложив лист с посланием Оливии, она сунула его обратно в конверт и спрятала под матрац, где покоились таблетки. Задержав там руку, Кира немного помедлила, размышляя, и все же вынула одну из них. Воды не нашлось, и ей пришлось разжевать таблетку, пересиливая желание все тут же выплюнуть от невыносимой горечи.

В коридоре послышались шаги, и Кира тут же закрыла глаза, сделав вид, что крепко спит. Сквозь плотно сжатые веки она увидела, как свет проник в палату. Медсестра вошла в палату, немного постояла у кровати, видимо записывая показания приборов — они занимались этим по нескольку раз на дню — и отправилась к двери. Кира рискнула приоткрыть один глаз.

В кармане медсестры пискнул телефон, и она остановилась. Кира внимательно следила за ее движениями. Вот девушка полезла в карман, звякнули ключи, и наконец, в ее руке показался сенсорный телефон. Кира, позабыв про маскировку, уже во все глаза смотрела на этот черный предмет в пластмассовом корпусе, который казался ей чуть ли не чудом современной техники. Медсестра прочитала сообщение и выбежала из палаты, осторожно и неплотно прикрыв дверь. Видимо, срочный вызов, решила Кира.

Она снова закрыла глаза и чуть улыбнулась. Доступ в Сеть она нашла, оставалось лишь им завладеть.

Наутро в палату зашел доктор Андерсон собственной персоной.

— Ну, привет, — сказал он, совершая уже обыденные для Киры действия — посветил фонариком в глаза, осмотрел, потрогал повязку на голове и сверил показания приборов с записями медсестры. Кира ждала, пока ритуал закончится.

— Есть хорошие новости, — наконец изрек он. — Ты практически в норме.

— Отлично. Когда меня выпишут?

— Несколько дней все равно придется подержать тебя здесь. И потом, ты же не хочешь ходить на костылях? — Он убрал трубки капельниц и помог Кире сесть. — Ты готова на большее?

— Что? Да… — пробормотала Кира, не сразу поняв, о чем он говорил. Она ожидала наказания в виде нескольких бесконечных дней без передвижений, но доктор Андерсон в очередной раз подтвердил свою благосклонность к своим пациентами. Кира уже успела убедиться, что этого человека можно было назвать… гуманным.

— Давай, я тебе помогу, — с готовностью предложил доктор, встав перед Кирой, и взял ее за руку. — Опирайся на меня.

Она хотела отдернуть руку, тем самым показав, что вполне может обойтись без помощи, но не стала этого делать. Когда она попыталась встать в прошлый раз, вернулась боль, которая сопровождала ее еще несколько часов. На этот раз следовало быть более осторожной.

Кира взялась за руку доктора и поднялась. Как только она пошатнулась, Андерсон подставил ей для опоры свое плечо. Видя, что глаза девушки светятся, он не удержался от улыбки.

— Я слышал, ты уже проделывала такое. Видишь, тебе уже проще. Сможешь сделать шаг?

Кира не ответила, предпочтя словам действия. Она попробовала шагнуть вперед, но острая боль снова полоснула ножом по ноге, и она, охнув, схватилась за доктора. Тот покачал головой.

— Так дело не пойдет. Тебе нужно лежать. Я назначу еще один препарат — попробуем послезавтра.

Он собирался было усадить ее на постель, но Кира вцепилась теперь в металлический столик.

— Нет, — прошептала она, и лицо ее скривилось от боли. — Я хочу… попробовать еще раз.

— Тебе больно, вернись в постель!

Доктор Андерсон попытался отцепить ее руку от угла стола, за который она держалась, но ее хватка была стальной. Он вздохнул и оглянулся в сторону двери.

— Ладно.

Его свободная рука нырнула в карман больничного халата и вынула оттуда шприц. Кира с опаской покосилась на него и приготовилась отбиваться, хотя прекрасно знала, на чьей стороне перевес.

— То, что я сейчас сделаю, должно оставаться между нами, хорошо? — негромко сказал Андерсон. Кира чуть отстранилась от него. — Не бойся. Это не успокоительное. Позволь-ка…