Землянка ведьмака – а теперь сомнений в том, что это его жилище, не было – раскинулась под всей поляной. Похоже, дом его состоял из одной круглой залы. Потолок удерживали натыканные в хаотичном порядке земляные колонны. В нос ударил запах застарелой крови. Как-то я побывал на животноводческой ферме, на коровьей бойне. Аромат был похожий – когда рубят коров, то стол, на котором отсекают головы, не оттирают от кусочком запекшейся крови с мясом, а лишь омывают водой.

В центре зала стоял похожий стол – правильной круглой формы, с канали для слива крови. Тесак примостился сбоку, рукояткой прислонён с чану с темной бурой жидкостью, что поблескивала в свете факела. Неподалеку стояла поленница. Я вздрогнул, согнулся, содержимое желудка оказалось на примятой земле.

Вместо дров в поленнице, будто с хирургической точной, были сложены ошметки человеческих тел. С отрубленным ногами, руками, с отсеченным черепами. Поленница была сбита из тонких, в палец толщиной, деревяшек, кора которых пропиталась сочащейся из тел кровью.

Освободив желудок, стало полегче. Стараясь не дышать, я двинулся к жертвенному алтарю. Со стен на меня смотрели замершие, мертвые глаза. Черепа тех, кто окончил жизнью под ножом ведьмака, были развешены вокруг будто картины в ужасном, рожденным безумием музее. На равном расстоянии друг от друга, с искаженными от страха и боли лицами, они были пристроены к стенам с помощью толстых гвоздей, которыми ведьмак пробивал головам лбы. Я лишь понадеялся, что делал он это уже после того, как несчастные умирали.

Рядом с алтарем, контрастируя своей чистотой, стоял маленький, кажется, буковый столик. Стараясь на наступить во влажную землю, я сгреб в сумку лежащие на столике кольца и фолиант, обитый черной кожей.

Глаза затуманились, я не выдержал и сделал вдох. В носу защипала, на ресницах выступили капли. С трудом сглотнув, я почуял на языке привкус железа. Страх, смешанный с яростью, поглотил душу, сердце заколотилось так, будто хотело выбраться наружу, в это хранилище ужаса.

Перейдя на бег, я выскочил из зала и выбрался наружу, чудом не врезавшись в Шекли, который стоял рядом с землянкой с мечом наготове. В ноздри ударил воздух свежего леса, я сделал, вздох, еще один, чувствуя, как по щекам текут слезы. Никогда еще я так не радовался солнечному свету, зелени, раскинувшейся под ногами, переливам соловья вдали. Воин, уже отдышавшийся, сочувственно взглянул на меня. Свистнул арбалетный болт, на лице Шекли мелькнул страх. Из чащи, позади землянки, вышел ведьмак, в окружении свиты из десятка зомби.

Глава 21.

- Так это человек? Не какой-то монстр? – спросил я Шекли, активируя заклинания. Сгусток энергии уже привычно заметался в ладони, согревая и успокаивая. Я почувствовал, как страх, сковывающий тело, отступает, оставляя после себя осторожность.

- Этот, скорее всего, непись. Но хаи как-то рассказывали, что видели и игроков, избравших путь ведьмака, - ответил воин, наблюдая за появившемся магом.

Зомби, медленно переставляя конечности, выступили вперед. Двое, в еще приличных, не гниющих, но разодранных доспехах, остались возле мага.

Наверное, встретив ведьмака на дороге, я бы просто прошел мимо, кивнув ему как и любому встречному путнику. Обычный, сутулый, с намечающимся горбом, мужчина, разве что угрюмый. Он кутался в свободного покроя плащ, одной рукой сжимал посох с набалдашником из серого, ромбовидного камня. Другая рука держалась чуть выше, из ладони били молнии, заряжая энергией посох. С каждой секундой серый камень будто наливался светом.

Шекли рубанул мечом воздух, проверяя баланс, и вразвалочку двинулся навстречу зомби. Первому он просто снес голову, взмахнув клинком по широкой дуге. Второй прыгнул сбоку, пытаясь дотянуться до бедра воина, но я смог остановить его, метнув заклинание. Зомби упал, мотнул головой и попытался встать, но его пригвоздил к земле арбалетный болт. Ведьмак взмахнул посохом, на поляну высыпала стая волков.

Я влил в себя зелье маны, подлечил Шекли, швырнул два боевых заклинания в ближайшего зомби. Пока тот стоял на коленях и, покачиваясь, оглушено размахивал скрюченными руками, успел вогнать ему в горло стрелу, покончив с мучениями того, что раньше называлось человеком. Шекли ввязался в драку сразу с тремя трупами, выводя мечом бесконечную восьмерку. Стараясь не поворачиваться спиной к нападавшим, он прижался к раскидистому дереву и ожесточенно рубился, надеясь успеть покончить хотя бы с одним зомби до тех пор, пока не подойдет подкрепление. Если бы мне не пришлось осыпать стрелами тех, кто пытался подобраться к нему сзади, то я наверняка бы залюбовался точечными движениями воина. С львиной храбростью он бросался на разлагающиеся трупы, весь в желтой слизи, и не позволял им даже дотянуться до своих доспехов ржавыми кинжалами и мечами. Звучал жалобный вой, перемежающийся скулежом – Рут уничтожал популяцию волков, тратя на одну особь один болт.

Потемнело, облака вступили в сражение с солнцем. Палящая жаром сила отступила, проигрывая бой молниям и грому, что раздался высоко над нами. Будто природа демонстрировало свое отношение к нашему бою – облака налились тяжелым свинцом и рухнули на поляну, прибивая к земле травы. Дождь вперемешку с градом мешал целиться, забивался в глаза. Я выпустил одну стрелу в «молоко», вторая вместо брюха прошила зомби колено. Ударила молния, ведьмак поднял посох и поймал ее в камень. Тот налился черными клубами дыма, из леса выступила еще одна партия зомби. Тварей двадцать, не меньше, шли, покачиваясь, стройными рядами. Бой грозил перерасти в кровавую расправу. От посоха отделилась красная полупрозрачная стрела, вонзилась в спину Шекли. Воин покачнулся, полоска его жизни замигала, хотя только недавно была в зеленой зоне. Я активировал способность моментального лечения, пообещав себе никогда больше не повторять ошибки, из-за которой погиб мой первый товарищ в этом мире. Шекли уперся рукой в землю и рывком поднял меч, вспарывая животы окружившим его зомби. Увидев восстановившуюся полоску своей жизни, воин взревел и стал биться с удвоенной силой.

Ногу пронзила жалящая боль, в икре разгорался пожар. Я почувствовал, как кровь струйкой стекает под штанами и собирается в сапоге, булькая под пяткой. Я выхватил кинжал в вогнал его в глаз второй раз ожившего зомби. Руку забрызгало черной жижей, брызнувшей из глазницы. Труп захрипел и затих.

Я выпустил еще одну стрелу в замахивающегося со спины на Шекли зомби. Наконечник пробил твари затылок. Одновременно с этим, чуть ниже, воткнулся арбалетный болт. Череп трупа раскололся, на шею потекла серая жижа, смешанная с кусочками изъеденного червями мозга. Зомби упал, успев полоснуть воина по шее, оставляя глубокую кровоточащую борозду. Шекли вскрикнул, обернулся и снес трупу голову.

Сила дождя нарастала, он волной покрывал поляну. Видимость снижалась, земля под ногами превратилась в кашу из почвы и прогнившего мяса, с соусом из нашей крови. Ведьмак снова поднял посох, направил его на Шекли, камень начал пульсировать красным. Передо мной пронесся вид череды отрубленных голов, висящих в доме темной твари. В черепе полыхнуло огнем, жар распространялся по телу. От лица пошел пар – испарялись капли дождя. На остатках маны я сотворил боевое заклинание. Мир замер.

Влага лениво падала из облаков, капли ударялись об землю и разбивались, разбрасывая брызги вокруг, будто в замедленной съемке. Я огляделся – Шекли вонзал меч в очередного зомби, я смог разглядеть, как сталь рвет трухлявый доспех, пробивает кожу и входит в мясо, будто нож в теплое сливочное масло. Дерево, на котором устроился Рут, окружила стая волков. Голов двадцать, не меньше. Один из них сейчас осторожно прыгал вверх, целя в ногу лучника, а тот стоял, упираясь коленом в ветку, и наотмашь бил кинжалом. Ведьмак шептал заклинание и держал посох наготове. Я смог разглядеть, как молния нехотя спускается к серому камню, касается его, и ее затягивает в магическую темницу. Чтобы преобразовать, нещадно, ломая внутреннюю суть и подчиняя ведьмаку. Я вспомнил жертвенный алтарь, рты в немом крики молящие о спасении через смерть. Ведьмак резал своих жертв, питая камень энергией, собирая мощь для своей силы. Души несчастных даже не помышляли о свободе, они молили лишь о смерти, но сердце ведьмака было столь же крепко, сколь был могуществен магический камень на его посохе.