– Довольно, – брезгливо сказал Ирод, которому надоели слезы Авизера. – Собирайся, поедешь со мной в Иерусалим.

– Зачем? – испугался тот.

– Чтобы повторить свой рассказ в присутствии Малиха.

Вечером Ирод написал подробное письмо Кассию. Едва он запечатал это письмо и передал его гонцу, как к нему вошла Дорис. Прослышавшая, что ее муж собирается жениться на внучке Гиркана Мариамне, она спросила:

– Почему ты перестал входить ко мне? Ведь даже рабыня имеет право на мужа[98].

Ирод, находившийся в самом мрачном расположении духа, грубо ответил ей:

– Убирайся.

Наутро Ирод во главе вооруженного отряда сирийских наемников двинулся в Иерусалим, куда в это время стекалось множество по случаю праздника седмиц[99]. Малих прослышал о походе Ирода и уговорил Гиркана не впускать его отряд в город на том основании, что он состоит из чужеземцев, а нахождение в городе чужеземцев во время праздника противно букве и духу закона. Гиркан согласился с таким доводом и выслал навстречу Ироду вестника с требованием уйти из-под стен Иерусалима. Ирод отослал вестника назад без ответа, а ночью вступил в город, заняв его жизненно важные объекты. Остановившись у Фасаила, он предъявил брату в качестве улики против командующего армией Иудеи Авизера:

– Вот доказательство того, что нашего отца убил Малих.

– У него есть свидетели? – спросил Фасаил, всматриваясь в лицо Авизера, в котором не осталось ни кровинки.

– Говори! – потребовал Ирод.

Авизер вздрогнул и, переводя испуганный взгляд с одного брата на другого, тихо произнес:

– Н-нет. Наш разговор с Малихом происходил наедине.

– Слово против слова – это не доказательство, – сказал Фасаил.

– Он готов разоблачить Малиха в его присутствии! – пылко заявил Ирод.

– И все равно это будет слово против слова, – возразил Фасаил. – Малих скажет, что этот человек лжет. Нужны какие-то другие, более веские доказательства того, что нашего отца убили по приказу Малиха.

– Будут тебе такие доказательства, – пообещал Ирод.

Вскоре в дом Фасаила пришел Гиркан, встревоженный ослушанием Ирода его приказа.

– Как ты посмел вступить в священный город с чужеземцами? – набросился он на Ирода.

– Я пришел покарать Малиха за гнусное убийство нашего отца, – сказал Ирод.

Брови Гиркана полезли на лоб:

– Во время праздника?

– Я могу подождать и окончания праздника, – ответил Ирод.

– Сейчас сюда придет Малих, – сказал Гиркан. – Я послал к нему сообщить, что отправился на встречу с тобой. Повтори ему в моем присутствии свою угрозу покарать его.

– У меня нет ни малейшего желания встречаться сейчас с убийцей моего отца, – сказал Ирод.

– Нет, ты cкажи ему в моем присутствии, что именно он убил Антипатра.

Малих действительно вскоре объявился в доме Фасаила. Поприветствовав Ирода, он снова стал сокрушаться о безвременной кончине наместника Рима и своего боевого товарища, которому он продолжает хранить верность и после его смерти.

– Хватит врать, – перебил его Ирод. – Посмотри на этого человека, – показал он на Авизера. – Ты узнаешь его?

Малих бросил в сторону старейшины самарийской синагоги короткий взгляд и коротко, как отрезал, ответил:

– Нет.

– А ты посмотри внимательней, – с угрозой в голосе потребовал Ирод.

Малих на этот раз задержал свой взгляд на Авизере и, наконец, сказал:

– В первый раз вижу.

– А ты, Авизер? – обратился Ирод к пленнику. – Узнаешь ли ты человека, который перед тобой?

Старейшина самарийской синагоги малчал, с ужасом глядя на Малиха.

– Отвечай! – гаркнул Ирод так громко, что дрогнули язычки свечей.

Авизер затравленно посмотрел на Ирода и, не ответив ему, снова перевел взгляд на Малиха.

– Уберите это ничтожество с моих глаз долой, – обратился Ирод к старшине своих телохранителей Коринфу. – Я поговорю с ним утром.

– Вот и правильно, – одобрил слова Ирода Гиркан. – Время позднее, всем нам пора отдохнуть, чтобы наутро достойно встретить праздник. Заодно, кстати, – улыбнулся он Ироду, – повидаешься со своей невестой. Она соскучилась по тебе.

Ирод никак не отреагировал на слова первосвященника.

Весь следующий день он провел в обществе внучки Гиркана. Иерусалим, несмотря на присутствие в городе чужеземцев, гудел и веселился. Впрочем, солдаты и командиры Ирода, воспользовавшись возможностью отдохнуть, тоже предались веселью. Одному Ироду не было никакого дела до праздника. Держа узкие ладошки Мариамны в своих руках, он неотрывно смотрел в ее большие синие глаза и думал о том, что это созданьице, готовящееся стать его женой, становится все прекрасней. С Мариамной он провел не только праздник, но и всю последующую неделю. От невесты, рядом с которой меркли все женщины, которых он познал за время их последней встречи на пиру у первосвященника, его отвлекло письмо Кассия. В своем письме тот сообщал, что разгромил римлян под Лаодикеей[100] и намерен в ближайшие дни торжественно отметить свою победу в Тире, куда приглашает и его, Ирода. Далее он похвалил нового наместника Сирии за то, что тот быстро и без крови подавил бунт в Самарии и пообещал после окончательного разгрома всех своих врагов в Риме сделать его царем Иудеи. Мысль эту подал ему Брут, и он совершенно с ним согласен: Иудея должна стать форпостом Рима во всей Азии. Что касается Малиха и выявившейся его причастности к убийству Антипатра, то он, Кассий, с самого начала невзлюбил этого спесивого иудея, который открыто выражает свою неприязнь к Риму и римлянам, и потому советует Ироду не церемониться с ним, а поскорее убить его, – тем самым он не только отомстит за смерть своего отца, но и избавит их, Кассия и Брута, от лишней головной боли. В заключение письма говорилось: Кассий отдает себе отчет в том, что Малих, сражаясь за свою ничтожную жизнь, может оказать Ироду вооруженное сопротивление, а потому он приказал тирийским военачальникам оказать всяческое содействие наместнику Сирии в казни командующего иудейской армией.

Письмо это обрадовало Ирода. Он сообщил Малиху о победе, одержанной Кассием над своими политическими противниками и его намерении отметить свою победу в Тире.

– Не собираешься ли и ты отправиться в Тир, куда наверняка съедутся сотни самых уважаемых людей со всей Азии поздравить Кассия? – поинтересовался Ирод. – Заодно повидаешься со своим сыном.

– Предложение заманчивое, – сказал на это Малих. – Тем более, что я давно не видел своего мальчика и даже не знаю, жив ли он. Пожалуй, я поеду в Тир, но не один, а с Гирканом. – Улыбнувшись Ироду, прибавил: – Надеюсь, Кассий не станет возражать против присутствия на торжествах в честь его победы над своими соотечественниками первосвященника Иудеи?

– Я тоже на это надеюсь, – ответил Ирод, делая вид, что не заметил иронии Малиха.

Оставив в Иерусалиме Коринфа с частью своих телохранителей и приказав ему глаз не спускать с Малиха и сообщать ему о всех его передвижениях, Ирод со своим отрядом покинул столицу и направился в Тир на встречу с прибывшими туда римскими военачальниками, которым Кассий приказал оказать содействие наместнику Сирии в казни Малиха. Вскоре Коринф сообщил Ироду, что Малих, сопровождаемый Гирканом и небольшим вооруженным отрядом, также отправился в Тир, но не по суше, а морем. Предупрежденные Иродом римские военачальники выставили вдоль всего тирского побережья дозорные отряды. Едва Малих, пересев с корабля в лодку, причалил к берегу, на него тут же набросились римляне и закололи его и его немногочисленную свиту. Причаливший вслед за Малихом к берегу Гиркан, увидев в свете факелов результаты скоротечной кровавой бойни, вскричал, обращаясь к находящемуся здесь же Ироду:

– Кто посмел убить командующего армией Иудеи?