Брилинга пришедшие просто не слушали. Предъявив мандат, они молча прошли к гаражу. Обнаружив замки на дверях и готовность к сопротивлению на лицах лаборантов, они ничуть не смутились. Двое довольно споро сбили замки, третий, достав из внутренного кармана кожанки большой револьвер, аккуратно вынул из его барабана патроны, снова вложил все шесть на место, опустил руку с револьвером в наружный карман и не вынимал, покуда не сел в машину.

Три автомобиля, стоявшие в гараже — «студебеккер», «форд» и «гочкис», — молодые люди быстро завели, нагрузили лежавшими в гараже покрышками, камерами, аккумуляторами и жестяными банками с бензолом. Тот, который «проверял» револьвер, сел за руль «студебеккера», положив оружие рядом, затем дал газ и выехал из ворот. За ним резво последовали его товарищи на «форде» и «гочкисе». Когда появившийся через час Чудаков стал выяснять детали происшествия, оказалось, что кожаные молодцы даже не назвали своих фамилий ошарашенным сотрудникам училища и не оставили никакой расписки.

Разыскать «автомобильное имущество» удалось на следующий день — оно действительно поступило в распоряжение Басманного военного комиссариата. Но вернуть его оказалось не так-то просто. Крючкотворы-бюрократы, засевшие в комиссариатской канцелярии, оказались не слабее лихих оперативников. Многие недели они придумывали одну отговорку за другой, только бы не возвращать машины. То заявляли, что не имеют права сделать это из-за того, что автомобили не зарегистрированы надлежащим образом, то сообщали, что не могут доставить машины, так как они завязли в грязи за пределами города.

Потребовались вся энергия и настойчивость Чудакова, чтобы доказать необходимость возвращения автомобилей лаборатории, собрать нужные документы, убедить председателя НТО ВСНХ Горбунова лично заняться этим делом. Но и Горбунову понадобилось обратиться к Ленину с просьбой помочь в решении этого вопроса, прежде чем все три автомобиля и некоторая часть реквизированного вместе с ними имущества вернулись в гараж МВТУ. Это произошло в декабре, когда никто из немногочисленных сотрудников НАЛ уже не верил в возможность благополучного исхода. Тогда-то Чудакова и стали называть в лаборатории хозяином, хотя заведующим был Брилинг.

Квалификацию Чудакова оценили не только его товарищи по училищу. Военно-техническое управление Красной Армии вознамерилось получить во что бы то ни стало в свое распоряжение автомобильного специалиста столь высокого достоинства. Но тут уж Горбунов вмешался сам. По его ходатайству в высшие военные органы Чудакова освободили от военной службы «как незаменимого работника ВСНХ».

Зимой 1918/19 года НАЛ провела первые опытно-исследовательские работы. В их числе были испытание двухсотдвадцатисильного авиадвигателя «Рено», приспособление авиационных моторов «Рено», «Фиат», «Сен-Бим» к работе на так называемой казанской смеси и газолине, приспособление грузовика «паккард» к работе на скипидаре. Служебному рвению сотрудников НАЛ помимо научного энтузиазма способствовало и то обстоятельство, что в большинстве московских домов в ту зиму отопление не действовало. Лабораторные же помещения НАЛ хорошо прогревались испытуемыми агрегатами. Так что уговорить людей подольше задержаться у стендов было несложно.

Сам Чудаков, хотя и аккуратно оплачивал жилье, которое снимал, постоянно оставался ночевать в маленькой комнатенке рядом с кабинетом Брилинга. Спал не раздеваясь. По утрам выходил к сотрудникам в полушубке, большущих валенках и диковинной обезьяньей шапке, подаренной знакомым англичанином. А к середине дня разогревался в работе так, что оставался в одном жилете.

Трудно было с продуктами. Кроме мизерных количеств съестного, полагавшихся по карточкам совслужащих, да двух буханок хлеба в неделю сверх того, никто в НАЛ дополнительных пайков не имел. Добиваться ихч считали неэтичным. Работали, затягивая пояса потуже, верили в скорые изменения к лучшему. Верили безоглядно, истово, вдохновенно, как верят только в революциях.

Весной 1919 года Чудаков сдал в НТО ВСНХ на свежеотпечатанных листах бумаги с грифом «Научная автомобильная лаборатория при НТО ВСНХ РСФСР» первый отчет о проделанной работе, первые конкретные рекомендации по эксплуатации моторов и автомобилей. Голодное, холодное, тревожное время осталось в его памяти одним из счастливейших в жизни.

Лаборатории стали поручать ответственные задания. Правда, никто толком не знал, в каком направлении надо развивать автомобильную технику. Так, НАЛ поручили исследовать возможность использования автомобилей на железных дорогах вместо паровозов, о чем уже говорилось на автомобильной секции ВСНХ. Эксперименты, добросовестно проделанные сотрудниками лаборатории, выявили полную непригодность автомашин для такой работы.

В то же время начатая Брилингом и Чудаковым по собственной инициативе доработка колесного тягача «мортон», того самого, который безнадежно вяз в русской грязи, привела к быстрому успеху. Машину переделали на гусеничный ход, и она оказалась вполне работоспособной.

Доверие к лаборатории укреплялось, рос престиж ее руководителей, увеличивались бюджет и штат. А обстановка в коллективе по-прежнему оставалась почти семейной. Все знали все друг о друге. С неудачами каждого боролись сообща. Удачам радовались, как дети. При всем том сохраняли особенно важную в те времена практичность и целеустремленность.

Тогда, за двенадцать лет до начала советских пятилеток, Чудаков разработал свою первую пятилетку на 1918–1923 годы. Он не штудировал учебников диалектического материализма, но весь трудовой и жизненный опыт убедил его в том, что любая идея для своего развития нуждается в прочной материальной базе. Такой базой для научных разработок должны были стать современное исследовательское оборудование и квалифицированные кадры инженеров-исследователей. Поэтому после первых успехов НАЛ Чудаков к неудовольствию Брилипга большую часть своей энергии обратил на решение вопросов, которые Николай Романович пренебрежительно именовал меркантильными. Занимался он этими вопросами своеобразно — по-крестьянски хитро, по-английски рационально.

Весной Брилинг принес весть о том, что НТО нашел для лаборатории новое помещение. Поехали смотреть. Им оказалась большая купеческая усадьба с просторным домом, в котором можно было разместить расчетную и адманистративную части НАЛ, и обширными складскими постройками, где отлично разместились бы испытательные стенды и гараж. Наловцы пришли в восторг. Решили немедленно готовиться к переезду. Только Чудаков не поддался эйфории. Тщательно взвесив все обстоятельства, он вызвал Брилинга на конфиденциальный разговор и употребил все свое красноречие, чтобы уговорить Николая Романовича оставить ПАЛ в ближайший год на территории МВТУ.

Суть доводов Чудакова сводилась к тому, что, уехав, НАЛ потеряет ежедневную связь с лучшим в республике высшим техническим учебным заведением. Руководители МВТУ утратят чувство ответственности за судьбу лаборатории. А руководители НАЛ лишатся возможности непосредственного контакта с другими лабораториями и кафедрами училища. Самое главное, утверждал Чудаков, как находить будущих сотрудников НАЛ, как привлекать их к работе в лаборатории?

«Сманивание» лучших выпускников МВТУ в автомобильную науку, в НАЛ, было главной частью тайного плана Чудакова по созданию новых кадров квалифицированных автомобильных специалистов. Брилинг, отметив, как он выразился, перспективную логику в рассуждениях своего помощника и заместителя, в конце концов согласился с его доводами. К разочарованию остальных сотрудников от переезда в усадьбу отказались.

Зато когда лаборатории предложили старые слесарные мастерские в Оружейном переулке, принимать которые в свое ведение Брилинг считал совершенно бессмысленным, Чудаков неожиданно горячо выступил в защиту этой идеи. Не беда, утверждал он, что мастерские укомплектованы лишь старыми металлообрабатывающими станками и не имеют никакого специального оборудования для автомобильных испытаний. И не страшно, что в штате мастерских — только сторож. Токарей и фрезеровщиков в Москве, слава богу, найти нетрудно, а то оборудование, которое НАЛ безуспешно пытается раздобыть, за несколько месяцев можно будет изготовить самостоятельно. Снова Брилинг признал рассуждения Чудакова разумными. Мастерские были приняты на баланс лаборатории. Вместо двух ассистентов-лаборантов, о которых мечтал заведующий, в штат взяли трех опытных слесарей-механиков. Они сразу взялись за изготовление для НАЛ нестандартного исследовательского оборудования.