Меня это просто сразило. Неужели эти люди за одну ночь выжили из ума? Я попросил слова и получил возможность выступить.

- Глупцы, - обратился я к ним, - революция только начинается, и для победы нам необходимо полное единство и совместные усилия всех, кто выступает против царизма. Не должно быть никакой анархии. Сейчас вы, жалкая кучка людей, дебатирующих арест Родзянко, просто теряете время.

Максим Горький выступил вслед за мной, в том же ключе, и вопрос ареста Родзянко на какое-то время ушел в сторону. Однако было совершенно очевидно, что ментальность черни уже заявила о себе, и в человеке просыпается не только зверь, но и дурак, готовый взять верх над всем и вся.

По пути к комнате, где находился Исполнительный комитет Думы, я встретил одного из его членов, господина Ефремова, от которого узнал, что борьба между комитетом и Советом началась сразу же после их создания, и сейчас они спорят за право контроля над революцией.

- Но что мы можем сделать? - в отчаянии спросил он.

- Кто действует от имени Совета?

- Суханов (*7), Нахамкес (*8), Чхеидзе (*9) и несколько других, - ответил он.

- Нельзя ли отдать приказ солдатам об аресте этих людей и разгоне Совета? - спросил я.

- Такой агрессивности и конфликтности не должно быть в первые дни революции, - последовал ответ.

- Тогда будьте готовы к тому, что очень скоро разгонят вас самих, - предупредил его я. - Будь я членом вашего комитета, действовал бы незамедлительно. Дума - все еще высшая власть в России.

Тут к нам присоединился профессор Гронский.

- Можете ли вы написать декларацию будущего правительства? - спросил он меня.

- Почему я? Набоков (*10) - специалист в таких вопросах. Идите к нему.

В середине разговора в комнату ворвался офицер, и потребовал, чтобы его связали с исполкомом Думы. "Что случилось?" - спросили мы.

- Солдаты и матросы убивают всех офицеров Балтийского флота, - кричал он. - Комитет обязан вмешаться.

Во мне все похолодело. Но было бы сумасшествием ожидать, что революция обойдется без кровопролития. Домой я добрался очень поздно, ночью. Никакой радости в душе не было, но все же я утешал себя надеждой, что завтра дела могут пойти лучше.

НАЗАВТРА

Назавтра дела лучше не стали. Улицы были во власти тех же неуправляемых толп, тех же авто, набитых беспорядочно стреляющими людьми, так же охотящимися за полицией и контрреволюционерами. В Думе мы узнали, что царь должен отречься от престола в пользу царевича Алексея.

Сегодня вышел первый номер газеты "Известия".

Совет вырос до четырех-пяти сотен членов. Думские комитеты и Совет создают Временное правительство (*11). Керенский выступает посредником и связующим звеном между двумя органами власти. Он - заместитель председателя Совета и министр юстиции. Я встретился с ним. Керенский был совершенно изнурен.

- Пожалуйста, разошли телеграммы во все тюрьмы России, чтобы освободили всех политических заключенных, - попросил он.

Когда я написал текст телеграммы, он подписал его: "Министр юстиции, гражданин Керенский". Это "гражданин" ново, немного театрально, но, вероятно, вполне приемлемо. Я не уверен, насколько велики оказались посреднические способности Керенского, и боюсь, что это двоевластие Временного (и очень непрактичного) правительства и экстремистов из Совета не сможет продлиться долго. Кто-то обязательно сожрет другого. Кто кого? Конечно, Совет победит. Монархия пала. Настроения людей - твердо республиканские. Даже простая буржуазная республика недостаточно радикальна для многих. Я боюсь этих экстремистов и глупости черни.

Ужасные новости! Начинается резня офицеров. В Кронштадте убиты адмирал Вирен и множество офицеров флота. Говорят, что офицеры уничтожаются по спискам, подготовленным немцами. Я только что прочитал "Приказ No 1", отданный Советом, суть которого сводится к благословению неподчинения солдатов приказам своих командиров. Какой псих сочинил и опубликовал это?

В думской библиотеке среди прочих я встретил господина Набокова, который показал мне свой проект Декларации Временного правительства. Все мыслимые свободы и гарантии прав обещались не только гражданам, но и солдатам. Россия, судя по проекту, должна была стать самой демократической и свободной страной в мире.

- Как вы находите проект? - с гордостью спросил он.

- Это восхитительный документ, но...

- Что "но"?

- Боюсь, он слишком хорош для революционного времени и разгара мировой войны, - я был вынужден предостеречь его.

- У меня тоже есть некоторые опасения, - сказал он, но надеюсь, все будет хорошо.

- Мне остается надеяться вслед за вами.

- Сейчас я собираюсь писать декларацию об отмене смертной казни, - сказал Набоков.

- Что?! И даже в армии, в военное время?

- Да.

- Это же сумасшествие! - вскричал один из присутствовавших. - Только лунатик может думать о таком, в тот час, когда офицеров режут как овец. Я ненавижу царизм так же сильно, как любой человек, но мне жаль, что он пал именно сейчас. По-своему, но он знал, как управлять, и управлял лучше, чем все эти "временные" дураки.

Соглашаться с ним не хотелось, но я чувствовал, что он прав.

Старая власть, без сомнения, погибла. И в Москве и в Петербурге население радуется и веселится, как на Пасху. Все буквально приветствуют новый режим и Республику. "Свобода! Священная свобода!" - кричат повсюду и везде поют песни. "Чудесная революция! Революция без крови, чистая, как одеяние безгрешных ангелов!" Последнее сравнение я слышал в толпе студентов, демонстрирующих по улицам.

Это, конечно, правда. Кровопролитие не было серьезным (*12). Если и дальше число жертв фанатиков не увеличится, наша революция даже имеет шанс войти в историю как "бескровная".

СВОБОДА: ВСЕ ПОЗВОЛЕНО

Старый режим рухнул по всей России, и мало кто сожалеет о нем. Вся страна рада этому. Царь отрекся сам и за своего сына. Великий князь Михаил отказался от трона (*13). Избрали Временное правительство, и его манифест стал одним из самых либеральных и демократических документов, когда-либо издававшихся. Все царские служащие от министра до полицейского смещены и заменены людьми, преданными республике, чтобы ни у кого не возникло и тени сомнения в нашем республиканском будущем. Большинство народа надеется и ожидает, что войну теперь будут вести более успешно. Солдаты, госчиновники, студенты, горожане и крестьяне - все проявляют огромную энергию. Крестьяне везут зерно в города и в действующую армию, иногда бесплатно. Армейские полки и группы рабочих выступают под знаменами, на которых начертано: "Да здравствует революция!", "Крестьяне - к плугу, рабочие - к станкам и прессам, солдаты - в окопы!", "Мы, свободный народ России, защитим страну и революцию".

- Погляди, какой замечательный народ! - восхищался некий мой приятель, указывая на одну такую демонстрацию.

- Конечно, похоже, что все прекрасно, - ответил я.

Однако, пытаясь убедить себя, что все действительно прекрасно, я не мог закрыть глаза на определенные реальности. Рабочие несли такие лозунги, как "К станкам и прессам!", а сами бросили работу и проводили почти все свое время на политических митингах. Они начали требовать восьмичасовой и даже шестичасовой рабочий день. Солдаты, точно так же, готовы сражаться, но вчера, когда один из полков должен был отправляться на фронт, люди отказались, мотивируя тем, что они необходимы в Петрограде для защиты революции. В эти дни мы также получили информацию, что крестьяне захватывают частные поместья, грабя и сжигая их. На улицах я видел много пьяных, матерившихся и кричавших: "Да здравствует свобода! Нынче все позволено!"