Нет, отец, я лгать не стану.

Что за охота вам склонять меня к обману?

Я лжи не требую. То правдой быть должно.

Довольно с вас того, что это решено.

Как? Вы хотите…

Да, мне нечего таиться:

Я через вас хочу с Тартюфом породниться.

На вас он женится, вот только и всего;

И так как сами вы, конечно…

Вам чего?

Уж очень, милая, вы любопытны, видно,

Что так подслушивать являетесь бесстыдно.

Не знаю и сама, по правде говоря,

Откуда слух такой – должно быть, просто зря, —

Но слышала и я про эту свадьбу тоже,

Да только это все на выдумку похоже.

Как? Вам не верится?

Настолько, что сейчас

Не верю и тому, что слышала от вас.

Есть способ у меня уверить вас на деле.

Ну да! Вы попросту нас посмешить хотели.

Я говорю лишь то, о чем решен вопрос.

Оставьте!

Дочь моя, я говорю всерьез.

Ах, полно, барышня, не верьте вы папаше:

Смеется он.

Я вас…

Да бросьте шутки ваши

Мы не поверим вам.

Прошу к моим словам…

Ну, ладно, верим мы; и тем стыднее вам.

Как, сударь? Мыслимо ль, чтоб в этакие годы

Почтенный человек, почти седобородый,

Таким безумцем был чтоб…

Милая моя,

У вас есть вольности в речах, которых я

Не потерплю; я вас предупреждаю строго.

Давайте говорить спокойно, ради бога.

Вы просто, может быть, позлить людей не прочь?

Да и на что нужна святоше ваша дочь?

Он должен помышлять насчет других занятий.

И что вам за корысть была бы в этом зяте?

Где ж это видано, чтоб от таких деньжищ

Искали нищего?

Молчите! Коль он нищ,

То он становится для нас еще почтенней.

Такая нищета всех кладов драгоценней:

Превыше роскоши он ею вознесен,

Затем что сам себя дал обездолить он

Своей беспечностью к богатствам быстротечным

И нерушимою любовью к благам вечным.

Но с помощью моей, я знаю наперед,

Он выйдет из нужды и свой удел вернет:

Земля его отцов слыла весьма доходной;

Ведь он хоть оскудел, а крови благородной.

Да, так он говорит; но человек святой

Не должен тешиться подобной суетой.

Тому, кто одержим благочестивым рвеньем,

Кичиться не к чему своим происхожденьем,

И кто смирению душой отдался весь,

Тот должен угасить в себе мирскую спесь.

Что в ней?.. Ну вот, опять я чую вашу злобу:

Оставим род его, возьмем его особу.

Ужель, по-вашему, быть может отдана

Такому вот, как он, такая, как она?

Да вы подумайте хотя б о доброй славе

И о последствиях, которых ждать вы вправе!

Ведь если девушку к венцу насильно весть,

То может пострадать супружеская честь:

Ее желание быть мужу верным другом

Зависит от того, кто будет ей супругом,

И те, кому перстом повсюду тычут в лоб,

Те сами сделали из жен таких особ.

Довольно мудрено – об этом нет и спора – —

Быть верными мужьям известного разбора;

И кто приводит дочь насильственно к венцу,

За все ее грехи ответствует творцу.

Какой себе удел вы строите жестокий!

Смотрите, у кого я должен брать уроки!

А вам не вредно бы учиться у меня.

Оставим, дочь моя, все это – болтовня.

Я ваш отец, и вам я не хочу дурного.

Вы скажете, я дал уже Валеру слово?

Но сверх того, что он, как говорят, игрок,

В нем вольномыслия сидит еще порок:

Я замечал, что он гнушается церквами.

Вам надо, чтобы он бежал туда за вами

И выставлял свое усердье напоказ?

Об этом, милая, не спрашивают вас.

А у Тартюфа все по части неба гладко,

И это всякого полезнее достатка.

Для вас же этот брак-ну просто будет клад:

Сплетение утех и всяческих услад.

Вы с милым другом все забудете на свете,

Как пара голубков, как маленькие дети;

Он вас убережет от всяких передряг,

А вы им будете вертеть и так и сяк.