– Да, конечно, – рассеянно согласилась она.

Оливер крепко взял ее под руку и направил через всю комнату к компании родственников, которые оживленно беседовали между собой.

Дани была рассеянна. Она все еще была под впечатлением разговора с Оливером. Разговора об ее удочерении.

Отец и мать, поженившись, довольно скоро выяснили, что своих детей у них не будет. У матери оказалось неизлечимое заболевание. Тогда они удочерили малышку Дани. Ей тогда было всего несколько недель от роду. Они специально взяли девочку. Мать считала, что усыновлять мальчика – наследника Гарди – было бы непорядочно по отношению к другим членам семьи. Факт удочерения не скрывали в семье, но обсуждать это было строго-настрого запрещено. Мать считала, что это говорит о ее женской несостоятельности.

Дани, когда писала книгу, решила, что не упомянуть этот факт было бы неправильно. И не встретила понимания со стороны матери. Та была категорически против какого-либо упоминания факта удочерения. А Оливер говорил об этом так легко, как о вполне обычной вещи... И как легко он догадался, почему она выбрала историческое образование...

Но сейчас ей некогда об этом думать. Пора представить Оливера семейству. Они уже сгорают от нетерпения, да и перед Оливером неловко.

– Тетя Гертруда, разреши представить тебе Оливера Ковердейла. Оливер, это моя тетушка Гертруда, младшая сестра деда. А это дядя Эрик. И, наконец, дядя Том. Познакомьтесь, пожалуйста.

Она тепло улыбнулась дяде Тому. После дедушки – он ее любимец в семье.

– Друг Дани – мой друг, – улыбался дядя Том, тепло пожимая руку Оливеру.

Дяде Тому уже семьдесят пять, но он прямой, подтянутый, такой же высокий, как Оливер. В густых волосах – проблески седины, но лицо веселое, моложавое.

Оливер любезно улыбался.

– Боюсь, до сегодняшнего дня Дани ни о ком из вас ничего не рассказывала мне. Тем не менее, я очень рад с вами познакомиться, – светским тоном говорил он.

– Мне почудился звон свадебных колоколов? – прозрачно намекнула тетя Гертруда.

Тетя, живая и любознательная старушка лет семидесяти, обожала заниматься сватовством.

У Дани запылали щеки. Ей совершенно не хотелось, чтобы тетушка включила ее в список потенциальных невест. Тогда она сядет на своего любимого конька, и ее не остановить!

– Для кого-то другого, может, и звонят колокола, – решительно опровергла она домыслы тетки. – Оливер – коллега. Мы с ним заняты одной... одной работой. И он любезно согласился подвезти меня, потому что я повредила ногу.

Она боялась встретиться глазами с Оливером. Знала, что он сейчас насмешливо поглядывает на нее, опустив уголки губ в ироничной улыбке. Словно спрашивает – это в какой же области мы с вами коллеги? Но для Дани главное было – отмести раз и навсегда все подозрения в романтической связи между ними. Иначе тетушка Гертруда договорится о венчании, прежде чем они успеют слово вымолвить!

– Очень любезно с вашей стороны, голубчик, – заулыбалась тетя Гертруда, одобрительно поблескивая очками на Оливера. – Но тебе, милочка, скажу: это не просто любезность, поверь моему опыту. Он ведь тебя не до угла подбросил, правда?

– Нет, не до угла, – сухо согласилась Дани.

Эти фамильярные подначки – она не в силах это терпеть!

– Прошу всех меня извинить, – бросила она. – Мне надо... надо пойти на кухню и проверить, как там... Готов ли торт.

Что за дурацкий предлог! Но она не стала дожидаться реакции, круто развернулась и двинулась прочь так быстро, насколько позволяла ей забинтованная нога. Но не на кухню, разумеется, а туда, где дед разговаривал с ее родителями.

– Привет, солнышко. – Отец ласково обхватил ее за плечи и прижал к себе. – Как это вам удалось сохранить в секрете такой грандиозный сюрприз! Вся семья в сборе, давно такого не было. Мы с мамой в восторге! До сих пор под впечатлением!

Мать только улыбнулась, но не поцеловала ее.

– Это дедушка придумал, – радостно сообщила Дани.

– Как мило с вашей стороны, Лео. – Тут мать сочла нужным холодно ткнуться губами в щеку Лео.

Холодный, почти официальный поцелуй. Но Дани знала, что дело не в натянутых отношениях между ее матерью и свекром, вовсе нет. Эта холодность – обычный для ее матери стиль общения.

Раньше Дани думала, что мать не любит ее, потому что она не заслуживает любви, и страшно мучалась. Потом, когда она подросла и узнала о том, что не родная дочь, – немного успокоилась. Она стала думать, что холодность матери объясняется тем, что она – не родной ребенок. И лишь много позже, достигнув зрелости, она наконец прозрела. У матери просто была холодная душа, она не способна была любить. Никого. И, как правильно догадался Оливер, именно к деду маленькая Дани всегда тянулась за любовью, нежностью и поддержкой.

Каким образом ее отцу, нежному, великодушному человеку, удавалось столько лет уживаться с такой снежной королевой, не укладывалось у нее в голове. Но брак их длился уже почти тридцать лет, так что Дани оставалось заключить, что их отношения отца полностью устраивали.

– Ричард, нам следует пойти и поговорить с остальными гостями. С Гертрудой, Эриком. И с Томом, разумеется.

Имена родных она произнесла холодновато, словно готовясь выполнять скучную обязанность. Отец наклонился, поцеловал ее в душистую щеку и послушно направился вслед за ней туда, где Оливер оживленно продолжал разговор с ее пожилыми родственниками.

Если Дани обожала дядю Тома, то мать Дани всегда испытывала к дяде мужа неприязнь. Чем объяснялась эта неприязнь, Дани не могла бы объяснить. Дядя Том прожил с тетей Салли много лет, причем все эти годы тетя была прикована к инвалидному креслу. Несколько лет назад тетя умерла, и дядя Том эти последние годы наслаждался холостяцкой свободой. Которую, по мнению Дани, заслужил за все эти долгие годы преданности больной жене. Но мать Дани была, очевидно, другого мнения. И не скрывала этого.

– Дедушка...

– Дани...

Оба засмеялись – они начали говорить одновременно. Как всегда в таких случаях, дед уступил очередь Дани.

Дани чуть нахмурилась. Она толком не знала, о чем хотела спросить. И собиралась ли спрашивать о чем-то. С детства дед был самым главным в ее жизни, самым высоким авторитетом, самым любящим и любимым из близких. Всегда готов был прийти на помощь по первому зову. Она давно не ребенок, и глупо бежать к деду при первой же трудности... Но разговор с Оливером совершенно выбил ее из равновесия. И вновь ей захотелось обратиться к деду за поддержкой, чтобы, если не поговорить, то просто помолчать вместе.

Она бросила быстрый взгляд туда, где стоял Оливер. Он улыбался, оживленно беседуя с ее родителями. С ее отцом. Оливер, крепкий, высокий, уверенный в себе, – как видно, сегодня он решил быть воплощением очарования. Дани подумала об этом, видя, как гости с симпатией смотрят на него и улыбаются тому, что он сказал. Дани разозлилась – развлекается себе, даже не задумываясь о том, как растревожил ее чувства их предыдущий разговор. Хотя, с другой стороны, с чего бы ему думать о ее чувствах...

Дани вдруг замерла, словно приросла к полу. Взгляд ее был прикован к Оливеру и группе гостей, что окружали его. Она почувствовала, как кровь отлила от лица.

Нет, этого просто не может быть! Ей, наверное, кажется!

Под влиянием того, что сказал ей Оливер о внешнем сходстве, она теперь навоображала бог весть что!

Возможно, но... Осанка... форма головы... манера наклонять голову... то, как лежат пряди коротко стриженых волос на затылке... Даже улыбка, такая издевательски-циничная у Оливера и мягко-насмешливая у него... одно и то же!

Дани затравленно оглянулась по сторонам. Ей казалось, что все вокруг тоже заметили это невероятное сходство! Но нет, никто не обращал на Оливера и его собеседника никакого внимания! Даже дед ничего не заметил!

Неужели ей померещилось? Неужели больше никто не замечает поразительного внешнего сходства между двумя мужчинами? Неужели никто другой не догадывается о том, что при таком потрясающем внешнем сходстве они просто не могут не быть связаны узами крови?