– У меня, – говорила она, – есть кипарисные стружки от Креста Господня: когда жиды крест-то для Господа делали, верные люди все щепки и стружки прибрали. Они могут любую болезнь вылечить, и бешенство тоже. Пейте вы воду, настоянную на этих стружках, три раза в день. Кроме того, на утренней заре ходите каждый день ко мне, и я вас буду отчитывать. Да смотрите, усерднее молитесь Богу и просите у Него выздоровления. Одежду же, в которой были искусаны, на себе не носите, а повесьте на чердаке и в 20-й и в 40-й день лазайте и смотрите, что с ней будет делаться.
Укушенные крестьяне вполне следовали советам знахарки, они не заболели и остались живы. При этом они передавали, что собственными глазами видели, как их одежда дрожала точно осиновый лист: это «выходило бешенство.
А лет за двадцать до описанного случая в то же село забрела богомолка, которая объявила, что может лечить всякие болезни, изгонять бесов, делать свадьбы по наговору, сводить супругов и проч. Много она перечислила разных болезней, поддающихся только ее лечению, а под конец добавила, что лечит даже и от сорока смертных болезней, от которых ни один доктор не вылечит, как бы искусен ни был. Свою врачебную силу она получила в Соловецком монастыре от какого-то монаха-схимника Питирима, которому уж больно понравилась.
– Лечение мое все от Бога идет, – говорила богомолка, – не так, как у других: другие с демонами связались, а я нет – у меня святые молитвы.
Известие о знахарке быстро распространилось по селу и окрестным деревням, и недостатка в пациентах не было. За помощью обращались преимущественно женщины. За диагноз каждая больная должна была заплатить 10 копеек. Получив деньги, знахарка раскрывала псалтырь и читала вслух один из псалмов; побормотав что-то еще под нос, она объявляла, что у больной порча или что в нее вошел бес, но болезнь можно снять как рукой.
– И плата божеская – 1 рубль 11 копеек на благолепие Соловецкого монастыря да мне, грешной, четвертачок, – говорила баба-знахарка.
За эти деньги она давала разные целебные травы, образки и просфоры. Богатые и бедные раскошеливались, удивляясь дешевизне лечения.
Есть удивительные факты, из которых видно, что с силой молебна может в некоторых случаях конкурировать знахарь или колдун. Веря во вредную силу «хлебной закрутки», или «залома» [12] , крестьяне и современные фермеры для предупреждения этого приглашают на ниву священника. После молебна залом должен быть вырван непременно руками священника, иначе существует большое сомнение, подействовал ли молебен и уничтожил ли он вредную силу залома (Брянская обл.). Если священник отказывается и сам боится прикоснуться к спутанным колосьям, они обращаются к содействию местного колдуна или знахаря. Последний, как правило, не боится ни черта, ни Бога и вырывает залом, предварительно исполнив нелепо суеверный ритуал. Иногда при этом залом сжигают «от светло-праздничной свечи» (пасхальной).
Большое значение придается в некоторых случаях извращенной и искаженной молитве: полагают, что она будет иметь больше силы, если прочитать ее с конца. Так иногда читают молитву с целью унять зубную боль: «Лукаваго от нас избави» и так далее (Гжатский р-н Смоленской обл.) [13] . Задом наперед читаются «Богородице, Дево» для избавления от кил, грыжи или опухолей (Ростов Великий). Не менее поразителен и способ поминать больного с целью его выздоровления за упокой (Орловская обл.) и заказывать «заздравные панихиды». По таким же труднообъяснимым причинам в некоторых местах свечи перед иконами ставятся нижним концом вверх [14] .
Совершенно кощунственные приемы проделывают иногда знахари: при лечении истериков, эпилептиков и душевнобольных они заставляют их, сняв нательный крест, плевать на него, топтать ногами и проч. (Нижегородская обл.).
Традиционные русские методы
Формы народного целительства сложились на Руси задолго до реформ Петра I. У русского народа, издавна лишенного каких-либо средств научно-медицинского врачевания, обращение к бабкам-знахаркам было традиционным методом лечения любых болезней. Однако кроме универсальных средств лечения болезней, таких как баня, водка и чеснок, практиковались еще и религиозные методы лечения, в которых чисто христианские православные методы сочетались с верованиями древнерусских языческих племен.
В употреблении религиозных средств лечения болезней много привлекающей идеализации и религиозной поэзии, но еще больше глубинной и непоколебимой веры в существование другого, отличного от нашего, мира с особенными проявлениями и законами, лежащими вне пределов разума. Эта вера, основанная на непосредственном чувстве народа, проста и бесхитростна, и потому-то, быть может, она и способна иногда творить те чудеса, в которые непоколебимо верит народ.
В дореволюционные времена религиозные средства занимали одно из первых мест в медицине, а священник являлся самым близким больному человеком. Этому имеются и прямые свидетельства. По требнику Петра Могилы священник обязан был посещать больных, не дожидаясь зова, и, помимо исполнения прямого пастырского долга, ободрять их и наделять добрыми советами. К сожалению, в ХХ веке выразителем этой стороны старорусской жизни был лишь отец Иоанн Сергиев-Кронштадтский.
Среди культовых предметов и средств, к которым прибегает заболевший русский человек, бесспорно, первое место должно быть отведено мощам святых и чудотворным иконам . Вера в целебность мощей и святых икон составляет исключительно русскую особенность и потому заслуживает повышенного внимания. Хотя учение о мощах и иконах всецело перешло к нам из Византийской церкви, но, развивая собственную веру, народ шел исключительно своим путем. В дальнейшем святые выступали в сознании народа не только учителями, но и носителями национальной и государственной идеи, защитниками в различных бедах и напастях и, естественно, становились как бы духовными богатырями и героями [15] .
Имена многих из них уже при жизни были окружены ореолом чудесного и всепобеждающего. Часто противостоять им не могла и физическая сила, перед ними смирялись звери, и сами места их обитания были святыми местами. Они не только сообщали свою чудесную силу всему, с чем соприкасались – камням, земле, воде, деревьям, – но и имели таинственный дар воздействовать на саму природу человека, исцеляя его болезни и недуги [16] . Неудивительно, что еще при жизни снискавшие во всенародной молве славу святых, они и по смерти сохранили чудесную силу исцелять болезни. Канонизация таких святых лишь совпадала с желаниями и требованиями верующих.
Зачастую предметом почитания и поклонения становятся могилы подвижников, юродивых и блаженных, еще не канонизированных церковью [17] .
Чудотворные иконы имеют не меньшее значение в жизни народа. Свою популярность они приобрели в годины всенародных бедствий, усмиряя грозные вражеские рати [18] , помогая выигрывать трудные и решительные битвы. Единое историческое сознание продолжает жить в народе, хотя он и утратил память о конкретных случаях, и немудрено, что многие из икон как исторические святыни пользуются повсеместной известностью и всеобщим почитанием. Таковы иконы Божьей Матери Казанской, Владимирской, Смоленской, Почаевской, Иверской и другие.
Существует еще одно явление исключительно русской народной жизни, не менее замечательное, чем приведенное выше. Это обилие так называемых явленных икон. Обыкновенная икона, поставленная неизвестным в уединенном месте или найденная на берегу, считается явленной [19] , вокруг нее создаются легенды, начинают совершаться чудеса, главным образом в виде исцеления больных. Слава о ней растет быстро и разносится по окрестностям [20] . И во всех случаях народное признание иконы чудотворной предшествует официальному признанию церковью. Последняя лишь освящает существующее, то, что создалось силой обстоятельств и исходит из недр народной жизни.
Благодаря мощам и чудотворным иконам создались такие общерелигиозные центры, имеющие всенародное и историческое значение, как ТроицеСергиева, Киево-Печерская или Почаевская лавры, Соловецкий или Кирилло-Белозерский монастыри. В каждой областе (а то и деревне, городе) существовали и существуют свои местные почитаемые святыни, к которым идут паломники, больные, ища исцеления, и здоровые, исполняя обет, данный в болезни за себя или близких. Народ наш, добредавший и ныне добредающий до Иерусалима и греческого Афона, идет в эти места, в громадном большинстве случаев побуждаемый сознанием общей греховности или тяжести какого-либо частного греха, близкой утраты или несчастья.