— Несомненно, — с грустью согласился торговец, — если сможем забрать.

— Я уже сделал запись, — с сомнением признался заместитель.

— Да? Но как мы этим воспользуемся? Нам нечего дать им взамен.

— Мы же все сняли. Какая разница, чем мы с ними расплатимся?

— Что ты говоришь? — рассердился торговец. — Здешние аборигены слишком примитивны, они не в состоянии принять то, что мы можем предложить. Пройдет не меньше миллиона лет, прежде чем советы со стороны принесут им какую-нибудь пользу. Придется уничтожить запись.

— Но ведь мы знаем, Маэстро.

— Значит, придется держать язык за зубами. Наше ремесло имеет свою этику и традиции. Тебе это прекрасно известно. Ничто не дается даром!

— Даже это?

— Да, даже это.

Суровое выражение лица торговца скрывало невыносимые страдания, которые он испытывал при мысли, что придется отказаться от такой потрясающей находки. Поэтому он стоял, не зная на что решиться.

Его заместитель почувствовал это.

— Давайте попробуем предложить им что-нибудь, Маэстро.

— Думаешь, они смогут извлечь какую-нибудь пользу из того, что мы им дадим?

— Главное, чтобы не было вреда.

— Я приготовил презентацию для всей команды, — заявил торговец, — но сначала я должен показать это вам, исследователь — с глубоким уважением и извинениями за свои тайные мысли. Вы были правы. В этой планете действительно есть нечто необычное. Хотя разумная жизнь едва достигла первого уровня, а технология предельно примитивна, аборигенам удалось развить концепцию, которая оказалась совершенно для нас новой. Насколько мне известно, ничего подобного мы не встречали и на других мирах.

— Я не могу себе представить, что бы это могло быть, — смущенно проговорил капитан.

Он хорошо знал что торговцы, стараясь подчеркнуть свою значимость, склонны преувеличивать важность находок.

Исследователь не сказал ничего. Он был смущен даже больше, чем оба его собеседника.

— Это некая форма оптического искусства, — сказал торговец.

— Обыгрывается цвет? — предположил капитан.

— И форма — но эффект достигается поразительный. — Он включил голографический проектор. — Смотрите!

Перед ними возникло стадо четвероногих травоядных. Массивные, с косматой шкурой и двумя рогами. Животные постояли немного, потом побежали прочь, поднимая копытами тучи пыли.

— Уродливые создания, — пробормотал капитан.

Повинуясь указаниям торговца, голографическое изображение застыло на месте, увеличилось, и одно животное заняло все изображение: массивная голова опущена, ноздри раздуваются.

— Посмотрите внимательно, — продолжал торговец, — а теперь сравните эту тварь с примитивным изображением, сделанным при помощи разноцветных минералов — мы обнаружили его на стене пещеры.

Вот оно! То самое животное, которое они видели на голограмме, но плоское и одновременно живое!

— Какое удивительное сходство, — заметил капитан.

— Не удивительное, — возразил торговец, — а совершенно сознательное! Там были дюжины подобных фигур, запечатленных на стене в разных позах — самых разных животных. Сходство слишком детальное, чтобы оказаться случайным. Вы только представьте себе дерзость самой концепции — расположить краски в таких комбинациях, чтобы создалась иллюзия, будто вы смотрите на реальный объект! Аборигены сумели создать искусство, отражающее реальность. Я полагаю, его можно назвать искусством образов. И это еще не все. Мы обнаружили, что они работают и в трех измерениях. — Торговец извлек несколько маленьких фигурок, вырезанных из серого камня и желтоватой кости. — Здесь местные жители явно стремились изобразить самих себя.

Капитан был потрясен.

— Вы видели, как они производятся?

— Нет, при этом я не присутствовал, капитан, — признался торговец. — Один из моих людей заметил, как существо мазало цветным минералом стену пещеры, но эти штуки мы нашли уже готовыми. Нет никаких сомнений в том, что они вырезаны из кости вполне сознательно. Эти предметы не могли принять подобную форму в результате случайных процессов.

— Очень любопытно, только мне не понятен мотив, — произнес капитан. — Разве голографическое изображение не решает поставленную задачу лучше? Впрочем, сейчас аборигены и помыслить о голографии не могут.

— Этим дикарям не дано знать, что через миллион лет появится голографическое изображение. К тому же я не уверен, что голография лучше. Если вы сравните изображение с оригиналом, то заметите упрощения и небольшие изменения, которые лишь подчеркивают специальные характеристики. Я верю, что это необычная форма искусства, которая улучшает оригинал и дает новые возможности для самовыражения.

Торговец повернулся к исследователю:

— Я восхищен вашими способностями. Вы можете объяснить, как вам удалось почувствовать уникальность этого разума?

Исследователь вздохнул:

— Я ничего подобного не ждал. Вы сделали очень интересное и полезное открытие — хотя я и не уверен, сумеем ли мы контролировать форму и цвет так, чтобы у нас получилось нечто похожее. Однако ваше открытие, в некотором смысле, отвечает той тревоге, которую я ощущал. Как вам удалось получить все это? Что вы дали взамен? Вот в чем заключается главная странность.

— Ну, — ответил торговец, — откровенно говоря, вы правы. Я не думал, что мы сумеем что-нибудь дать этим примитивным существам, но открытие показалось мне столь важным, что я решил не жалеть усилий. Поэтому я выбрал среди группы существ, которые создали эти предметы, то, чья аура показалась мне наиболее интенсивной, и попытался передать ему наш дар.

— И вам, естественно, сопутствовал успех, — не выдержал исследователь.

— Да, мне повезло, — радостно согласился торговец, не заметивший, что исследователь не задавал вопроса, а сделал утверждение. — Эти существа убивают животных, швыряя в них длинные палки с заостренными камнями на конце; иногда они пробивают шкуру животных, что заметно тех ослабляет. В результате разумным существам удается убивать противников, которые сильно превосходят их размерами. Я показал, что меньшая палка с каменным наконечником может быть выброшена с большей силой и с большего расстояния, если натянуть на другую палку жилу.

— Подобные механизмы, — проворчал исследователь, — находили среди других примитивных культур, впрочем, заметно более развитых. Палеонтологи называют этот механизм луком со стрелами.

— Но как аборигены сумели воспринять новое знание? — спросил капитан. — Ведь на их уровне развития это просто невозможно.

— Однако сумели. Вне всякого сомнения. Ответ на ментальном уровне был полнейшим выражением восторга. Неужели вы думаете, что я взял бы эти предметы искусства, будь они даже в двадцать раз ценнее, если бы не смог расплатиться? Ничто не дается даром, капитан.

— Вот она странность, — подавленно проговорил исследователь. — Аборигены приняли ваш дар. Но, торговец, они не готовы. Мы наносим им непоправимый урон. Они будут использовать лук и стрелы друг против друга, а не только при охоте на больших животных.

— Мы не причинили им ни малейшего вреда. А что они станут делать друг с другом и к чему это может привести — нас не касается.

Капитан и торговец ушли, чтобы приготовить все для демонстрации в кают-компании корабля, а исследователь сказал, печально глядя им вслед:

— Но они приняли наш дар. И они будут процветать среди ледников. И через двадцать тысяч лет это станет нашей заботой.

Исследователь знал, что капитан и торговец ему не поверят, и его охватило отчаяние.

Наверняка

Перед вами еще одна миниатюра — между прочим, одна из самых любимых среди всех моих коротких рассказов. Я буду сильно разочарован, если у вас не заболит горло после всех оханий, хмыканий и иных неодобрительных звуков, которые вы издадите, прочитав сей рассказец.