Девушка некоторое время осмысливала услышанное. Поначалу это действительно слегка шокировало её — хоть Марк и не скептик, но слепо верить во что угодно не по его части. Однако она удивительно быстро, даже слишком, нашла ответы на большинство вопросов.

На большинство — и всё-таки не на все. Как бы то ни было, она решила, что нужно озвучить свои предположения — глядишь, Марку полегчает немного, а то хмурится с каждой минутой всё сильнее, как небо при приближении грозы.

— Что скажешь? — сам начал он, тем самым избавив её от неизбежной неуверенности первой фразы.

— Возможно, всё было несколько иначе.

— Значит, ты мне не поверила, — констатировал Сандерс.

— Этого я не говорила. Давай просто представим на секунду, что все эти сверхъестественные вещи — плод твоего воображения.

— Интересная гипотеза.

— Самое главное, что она может объяснить многое, — Джейн выжидающе смотрела на него. — Хочешь послушать мою версию?

— Что ж, почему бы и нет?

— Только не перебивай, по рукам?

— Ну, раз уж ты выслушала мою бредятину без комментариев, то тогда я просто обязан поступить аналогично.

— Итак, я думаю, что увиденное тобой, в частности — Элизабет, ставшая вампиром, — принялась серьёзно говорить Джейн, — всего лишь галлюцинация. Поверь мне, заявление это отнюдь не беспочвенное. Ведь что является причиной различных видений? Множество факторов, однако, особо стоит отметить стресс, который ты испытал, лицезрев то, что не ожидал ни при каких обстоятельствах. Этот своеобразный мини-шок и мог стать тем толчком, что подстегнул твоё воображение. Если прибавить сюда ещё и утомление — как-никак, была уже полночь — всё становится ясно. Что же касается самого видения, то оно тоже появилось не на пустом месте, а было спровоцировано рассказом Элизабет о том, что ЯКОБЫ с ней случилось. Поверил ты в это или нет, но однозначно отложил в голове. Вот и результат — галлюцинация, причём, как и следовало ожидать, абсолютно для тебя реальная. Что скажешь?

— В твоём представлении звучит чертовски убедительно, — согласился Сандерс, вспоминая, как сам сегодня утром успокаивал Элизабет «трезвыми доводами». — Возможно, что именно так всё и было. В конце концов, покажи мне человека, который может отличить галлюцинацию от реальности! Я — не исключение.

— Конечно, моя версия не объясняет более чем странную фразу Джессики…

— Верно подмечено, — опять кивнул он. — Но в остальном — убедительно.

— И всё-таки это меня беспокоит. Ты за ней никогда ничего странного не замечал?

— Господи, Джейн, я же тебе говорил, что она всегда и во всём была «правильной». До сегодняшнего дня… Ладно, — вздохнул он. — Будем считать, что я просто переутомился и чересчур увлёкся историей Элизабет.

— Кстати, а где она сама?

— Элизабет?

— Да.

— Понятия не имею. Ушла куда-то, — махнул рукой Марк.

— Звучит так, будто тебе наплевать на неё.

— Откровенно говоря, я не уверен, что смог бы её удержать, даже если б захотел, — уверенно произнёс он. — Как бы то ни было в остальном, а совратила мою сестру именно она и никто иной. Вердикт — выбросить из своей жизни.

— Тогда ясно, — вздохнула Джейн.

Тема исчерпала себя. Но кое-что не давало девушке покоя, мешало расслабиться, заслоняло собой все остальные проблемы. Это «кое-что» — кошмар, приснившийся ей всего-то двадцать минут назад. Разумом она понимала, что это всего лишь извращённое представление реальности, однако чувства, однажды жестоко напуганные и униженные, требовали прояснить ситуацию раз и навсегда. Любыми средствами. Иначе они грозили взбунтоваться и в итоге довести Джейн до психбольницы, когда она будет подозревать всех и вся. Нет, этого не должно случиться. Она смогла пережить кошмар наяву: физические и моральные страдания. Значит — сможет справиться и с манией преследования. Обязательно. Но начать работать в правильном направлении нужно сейчас, не откладывая. И, хотя ей было жутко неловко, девушка спросила у молчащего, но уже не такого хмурого молодого человека, сидящего рядом с ней и в то же время витающего где-то далеко, судя по его отсутствующему взгляду:

— Марк, можно задать тебе один компрометирующий вопрос?

— Давай, — непринуждённо бросил он.

Джейн набрала в грудь воздуха и, внутренне попросив у Сандерса прощения, сказала:

— Я тебя привлекаю, как женщина?

Усталость и отрешённость как ветром сдуло. Марк так посмотрел на собеседницу, будто она заговорила по-китайски. Секунд пять он «искал в программе» ответ на столь неожиданный запрос, нашёл, однако решил для начала подстраховаться:

— В смысле?

— Ладно, я спрошу прямо — ты хотел бы заняться со мной сексом?

— Ей-богу, Джейн, что на тебя нашло? — ещё пытался защищаться он.

— Просто ответь: «да» или «нет»!

— Интересно, кем я должен быть, чтобы сказать «нет»? — сдался он и, увидев её странный взгляд, продолжил: — Я к тому, что ты — очень красивая и приятная девушка и, естественно, привлекаешь меня в «этом» смысле. Однако, — он поднял вверх указательный палец, — ты для меня значишь гораздо больше, чем даже самая опытная любовница. Я в первую очередь уважаю твою личность. А это значит, что я просто не могу действовать вопреки твоим правилам, какими бы они ни были.

— Выходит, всё-таки «нет»? — допытывалась она.

— По большому счёту, именно так, — хмыкнул Сандерс. — Но я не закончил. Пожалуй, я объясню тебе «по-своему», как я к тебе отношусь. Дело даже не в том, что ты избегаешь мужчин вообще. Даже если б ты была гетеросексуальна, я бы всё равно ценил именно общение с тобой. Дружба с такой женщиной, её понимание, доверие и, чёрт возьми, уважение — это стоит куда больше, чем секс. А чтобы ты окончательно поняла, что я в действительности к тебе чувствую, упомяну нечто, чрезвычайно важное для меня — ТЫ, выслушав всё это, НЕ СТАНЕШЬ смеяться, говорить, что у меня серьёзные проблемы с головой или что я чудак. Вот это — самый точный ответ на твой вопрос.

— А над чем здесь смеяться? — удивилась она. ИСКРЕННЕ удивилась, потому что это Джейн Бертон и никто иная.

— Вот и я спрашиваю: над чем?

Повисло молчание.

Каждая сторона обдумывала только что сказанное. Но если Марк старался угадать, оказала ли его речь должное влияние, то девушка продвинулась несколько дальше. Глядя на него, Джейн просто не могла себе представить, что у Сандерса на уме имеются какие-то мрачные замыслы в отношении её. Нет, исключено. Он точно такой же, как всегда. Не поэтому ли она позволила ему войти в её жизнь? Учитывая её пристрастия, отбор в среде мужчин проводился, проводится и всегда будет проводиться тщательнейшим образом, так что ошибка маловероятна. И теперь она окончательно в этом уверилась. Раз так, следовательно, нужно объяснить свои некорректные претензии. Конечно, он об этом не попросит, поэтому она должна сама проявить инициативу:

— Прости, Марк. Это всё тот кошмар.

— Который тебе приснился недавно? — Сандерс не выглядел оскорблённым или устыдившимся — он знал, что его не в чем «подловить» (между прочим, такое чувство полнейшей уверенности в себе он испытывал крайне редко).

— Он самый. Видишь ли, мне приснилось, что на меня напали и изнасиловали.

— Твой обычный сон, — кивнул он.

— Да, но в этот раз там был ты, — покачала головой девушка. — Ума не приложу, почему это кошмар вышел столь мерзким.

— Теперь я понимаю твою заинтересованность в моих намерениях, — кивнул он, всерьёз озадачившись такой «выходкой» воображения Джейн.

— Марк, ну что ты. Я просто начинаю съезжать с рельс.

— Не волнуйся — я тоже так думал о себе всю жизнь, но, как видишь, пока остался в колее. Правда, какая-то она пустынная и заброшенная.

— Не такая уж и заброшенная, — сказала она, выразительно посмотрев на него.

Глава 28

Элизабет шла по тротуару, совершенно не задумываясь над тем, куда держит путь. Она по-прежнему чувствовала голод. Ещё бы — ведь она не выпила ни капли крови. Знала ведь, что не стоит увлекаться ласками, так нет — поддалась. Впрочем, в этом трудно винить — уж очень соблазнительная сестричка у Марка. Ну, ничего. Пускай думает, что ей удалось легко отвертеться. Элизабет не отрицала, что ей самой было очень приятно в объятиях девчонки, но, будь оно всё проклято — так просто она никому не предоставит подобного неземного наслаждения. За всё надо платить, и Джессика, получив услугу, должна будет вернуть сторицей. Но это — потом. Никуда она не денется.