— Заткнись! С тобой я поговорю позже, идиотка чёртова!

После чего схватил не успевшую встать с пола Элизабет и выволок её в коридор. Хлопнув дверью так, что задрожали стёкла в окнах, Сандерс закрыл гостиную (был бы там замок, воспользовался бы им, не раздумывая) и потянул по-прежнему не сопротивляющуюся женщину в спальню. Когда они оказались в нужном помещении, он снова нешуточно бросил её, теперь на кровать, причём она здорово ударилась рукой о спинку.

— Какого дьявола всё это значит, а?! — воскликнул он.

Она не ответила, продолжая презрительно глядеть на него.

— Я задал тебе вопрос! Отвечай, чёрт тебя дери!

— А ты, оказывается, любишь причинять боль, мальчик! — с улыбкой произнесла она. — Мне это нравится. Безумно нравится.

— Лучше отвечай по-хорошему, или я…

— Что ты сделаешь? — усмехнувшись, спросила она. — Ударишь меня опять?

— Я тебя пока ещё не бил. И не планирую. Есть идея получше! — возвестил Марк и открыл шкаф. Достав оба её чемодана, он кинул их на постель.

— Выгонишь меня? — казалось, Элизабет ничуть не растерялась. — Ай, какой ты плохой!

— Проваливай — и чем скорее, тем лучше! — рявкнул он.

— С превеликим удовольствием! — она достала свои вещи и принялась одеваться. Нижнее бельё было проигнорировано — в ход сразу пошло сомнительное платье. Марк, и не думавший отворачиваться, хотел съязвить по этому поводу, но передумал и сказал:

— Не понимаю, что на тебя нашло! Вчера, да и сегодня ты вела себя вполне нормально. Это что — была всего лишь маскировка? А как же твоё состояние… ведь сейчас ты выглядишь иначе, хотя и бледна! Как такое может быть?

Вместо ответа женщина коварно подмигнула, продолжала натягивать платье. Учитывая то обстоятельство, что под ним ничего не имелось, вид у неё получился на редкость вызывающим. Вдобавок она обулась в туфли на высоком каблуке.

— Но как ты могла это симулировать? И зачем? Ты же не знала, что ко мне приедет сестра, — продолжал размышлять вслух Сандерс.

Элизабет со снисходительной улыбкой пожала плечами и направилась к выходу из спальни.

— Стоп, ты забыла остальные свои тряпки! — схватил он её за локоть. — И сумочку!

— Оставь себе, на память, — ответила она и рассмеялась, идя к выходу.

Марк проследовал за ней и, когда она начала отпирать дверь, впервые более-менее трезво оценил сложившуюся ситуацию. Пока что — только в отношении Элизабет. Куда она может пойти без денег, документов и каких бы то ни было связей в этом городе? К тому же ночью!

— Забери хоть сумку свою, дура! — выпалил он, однако женщина уже вышла из квартиры, громко хлопнув дверью.

С момента, как Сандерс «застукал» парочку на диване, прошло всего пять минут. Ещё одну он постоял, нелепо глядя перед собой и пытаясь определиться: идти или не идти за Элизабет? В итоге он всё-таки остановился на втором варианте и проследовал на кухню.

Из гостиной раздавались приглушённые рыдания. Марк понимал, что ему нужно не просто поговорить со своей сестрой, но и извиниться — ведь она ни в чём не виновата, однако ничто на свете не могло заставить его зайти в ту комнату. По крайней мере, сейчас. Он лихорадочно размышлял, что ему предпринять в сложившейся ситуации. Отметая одно предложение за другим, Сандерс неожиданно понял, что сознательно увиливает от осознания неопровержимого факта, свидетелем которого он стал.

Элизабет была уже не Элизабет.

Он в мельчайших подробностях запомнил её злобный оскал — тут двух мнений быть не может. Всё, что женщина говорила ранее — правда.

В мозгу зародилась неприятная догадка: «А что, если она успела заразить и Джессику?»

Нет, это не просто неприятная догадка — это, мать её, преамбула рассказа с плохим концом. Как назло, Сандерс не удосужился проверить шею сестры. Зато нагрубить — пожалуйста. Кретин! Кстати, ведь она тоже видела ЭТО… или в тот момент её контролировали извне, и она ничего не помнит теперь?..

Размышляя, Марк ходил по кухне из угла в угол, как мечущийся в клетке лев. Наконец он остановился, приняв решение. Выйдя в прихожую, он бросил быстрый взгляд на запертую дверь гостиной, откуда по-прежнему раздавались всхлипывания, после чего взял со стоящего тут же столика блокнот. Если уж лично он сейчас не может поговорить с Джессикой, то оставить записку вполне в состоянии. Молодой человек быстро написал нижеследующий текст:

Окинув мрачным взглядом только что написанные им слова и оставшись недовольным, Сандерс вырвал листок из блокнота и положил его на видное место на том же столике. Вздохнув, он вернул на себя недавно снятые предметы одежды и вышел из квартиры.

Марк знал, куда ему направиться.

Глава 27

Они поймали её без особых усилий. Загнали в угол и, злорадно усмехаясь, начали приближаться. Их было двое. Жестокие лица, и без того не отличавшиеся даже намёками на красоту, вдобавок были искажены неадекватными гримасами — явное наркотическое опьянение. В пользу этого очень красноречиво говорили их глаза — пустые, тускло блестящие в неровном свете уличного фонаря. Всё равно, что искусственные.

Они приближались к совсем молоденькой девушке лет шестнадцати, в ужасе вжавшейся в стену мрачного заброшенного здания. На ней было лёгкое летнее платьице, колготки и красивые туфли на высоком каблуке, которые подвели хозяйку, пытавшуюся спастись бегством. Длинные каштановые волосы, растрепавшиеся от бега, ниспадали на обнажённые плечи. Юное тело дышало здоровьем, лучилось живительной энергией, благоухало изысканной парфюмерией и чистотой.

Такой лакомый кусочек подонки не могли упустить, и гнусное решение пришло в их головы практически одновременно спустя лишь мгновение после того, как они увидели её, спокойно бредущую между брошенными домами. Она порядком устала на дискотеке и очень хотела побыстрее попасть домой, поэтому срезала путь.

Это решение стало роковым.

Они не стали церемониться. Не до того — слишком много времени минуло с прошлого раза. Тогда это было по согласию, сейчас нет — разницы никакой. У них преимущество во всём.

Они накинулись на неё, как свора голодных собак на дичь. Она пыталась сопротивляться, за что получила несколько яростных ударов по лицу и в живот.

Больше никаких тщетных попыток спастись девушка не предпринимала.

Даже когда вся её одежда, купленная лишь несколько часов назад, превратилась в кучу бесформенных тряпок…

Даже когда они повалили её на землю…

Даже когда они по очереди орально изнасиловали её…

И даже когда с её девственностью было покончено…

Всё, что она могла себе позволить — кричать, когда ничто не препятствовало крику.

Впрочем, какой прок от воплей? Местность эта на редкость безлюдная. К тому же — что сделают как минимум восемьдесят пять процентов обычных людей (независимо от пола, положения в обществе, уровня интеллекта, даже физической силы)? Правильно — они просто уйдут подальше. Оставшиеся пятнадцать процентов не проигнорируют ситуацию, но десять из них постараются как можно скорее дозвониться до полиции. Учитывая скорость работы последней — не самое благоприятное решение. В итоге — лишь пять процентов от всего населения города (в котором, к слову, жило чуть больше ста тысяч) придут на выручку, но и тут не всё ладно. Ещё три процента не смогут совладать с двумя извергами. Что же остаётся? И каков шанс, что кто-то из этих двух процентов окажется в столь поздний час на окраине города, в заброшенном районе, где нормальным людям даже днём нечего делать? Можно с полной определённостью утверждать, что девушка была в полной власти насильников.

Вдоволь насладившись юным телом по очереди, они пошли на более изощрённые методы. Поскольку её рот был свободен, она снова начала кричать, сильнее, чем раньше. Невыносимая боль не оставляла ей другого выбора, но, естественно, мучителям было на это глубоко наплевать.