Однажды, когда мы собирались покормить Джейд и машину вела я, папа заметил:

– Меня удивляет, как уверенно ты переключаешь скорости и держишься за рулем.

– Я уже чувствую себя довольно уверенно, папа. Я готова получить права.

– Я всегда думал, что сам научу свою старшую девочку водить, – обиженно проговорил папа.

– Мы ведь почти не разговариваем, – сказала я. – Ты это заметил сам.

– Но это был твой выбор.

– Да, это был мой выбор.

– Ты хороший водитель? Я ответила в его духе:

– Вполне пригодный для работы на государственной должности.

– Тогда я договорюсь о дне экзамена, хотя мы обычно так не делаем.

– Мы, то есть мормоны, или мы – это мы? – Мы – это мы, – сказал он.

– У нас уже нет прежних устоев, папа. И я опечалена этим не меньше тебя.

Он сообщил мне новость.

Скотта Эрли собирались освободить. Он очень хорошо зарекомендовал себя во время домашних посещений («Еще бы, – язвительно сказала я, – раз его жена оказалась беременной»). Они переезжали на побережье. Скотт Эрли собирался учиться на библиотекаря, так как начал осваивать эту программу еще в клинике. У него не было больше ни одного «инцидента».

Услышав последнее замечание, я нажала на газ.

– Тише, Ронни, – предупредил меня папа, – если сейчас тебе выпишут штраф, то с мыслью о правах можешь проститься.

Я подумала о другом океане, теплом и ласковом, каким мне описала его Серена. Папа начал рассказывать о том, где живет Скотт Эрли, так как по закону требовалось, чтобы мы знали о его местонахождении, но я попросила папу остановиться. Я пыталась сосредоточиться на дорожных знаках, на пешеходных переходах и на правилах обгона на четырехполосной дороге. Я выучу все, но позже. Сейчас меня занимала только мысль об океане, дарующем покой.

На сдачу теста по вождению я отправилась в Седар-Сити с папой.

Он подписал все документы, удостоверяющие, что я прошла курс вождения.

Мужчина, принимавший у меня экзамен по вождению, был братом-близнецом человека, который доставлял сыр Джеки и Барни. Я все сдала с первого же раза.

Теперь пришло время определиться с машиной.

У меня были сбережения – деньги, подаренные мне на Рождество, но я отложила их, чтобы оплатить два семестра учебы в училище. Я решила, что хочу учиться на ассистента врача «скорой помощи», так как смогу потом устроиться либо в частную клинику, либо в пожарную часть. Мне прислали каталоги курсов из Бостона, Аризоны, Чикаго. Отовсюду мне написали, что эта профессия требует напряженной работы, часто в дополнительные часы (но по гибкому графику), и что она сопряжена с риском, поскольку придется сталкиваться с ситуациями, когда от быстроты принимаемого решения зависит жизнь пациента. Они хотели настроить абитуриента на самый серьезный лад. Однако я решила, что стрессы и напряженная работа меня не испугают. Я ко всему привыкну. И не было ничего такого, чего б я не знала о страданиях людей. Может, при новом раскладе я сумею обыграть судьбу.

В городе на этой работе можно было заработать двадцать пять тысяч долларов в год, а то и больше. Мне удастся отложить деньги на колледж быстрее, чем я рассчитывала, если буду жить на съемной квартире или в студенческом общежитии. В некоторых колледжах не возражали против того, чтобы студенты, изучающие микробиологию или систему здравоохранения, совмещали учебу с работой в кампусе. Они набирались опыта перед поступлением в медицинский институт. Что могло быть лучше?

Однажды перед сном я спросила папу, кому принадлежит Джейд – мне или всем нам.

– Она только твоя, Ронни, – ответил папа. – Ты ее всему научила. Она прекрасно тренированна.

– Папа, – сказала я, и слезы готовы были брызнуть у меня из глаз, – я собираюсь продать мою Джейд.

Не дав мне опомниться, он воскликнул:

– Нет! Ты любишь эту лошадь. Она вернула нам тебя!

– Я знаю. Я ее люблю. Но я собираюсь уезжать, и вам это известно. Я хочу заработать денег на колледж, а потом на вуз. Некому будет на ней ездить. Она прекрасно натренированна и будет слушаться даже восьмилетнего ребенка. Она надежная, умная. А мне нужна машина. Я знаю, что у вас будет ребенок, и Рейф подрастает, поэтому вы просто не сможете поддержать меня. Я знаю, что, будь у вас возможность, вы помогли бы мне, но мне нужна хорошая машина, папа. А Джейд заслуживает иметь хозяина, который будет уделять ей внимание каждый день.

В комнату вошла мама. Она казалась больше, чем когда-либо. Такой большой она не была еще ни разу. Я подумала, сколько еще ей осталось ждать и не ошиблись ли они со сроком. До годовщины оставалось немного времени, а значит... и до рождения малыша.

– Что случилось? – спросила она, наполняя тарелку печеньем.

– Ронни приняла решение, – сказал папа.

Ее это очень обидело. Я видела по ее глазам, что она расстроена, хотя и напустила на себя безразличный вид.

– Ронни, мы отложили для твоей учебы средства. Тебе только надо подождать, – произнесла мама. – Ты получишь деньги, как только завершишь миссионерскую поездку.

– Но вы же не рассчитывали на ребенка.

– Нет.

– Я сама справлюсь, честно. Я знаю, что смогу справиться.

– Ты была всегда такой целеустремленной, – заметила она.

– Я не пропущу миссионерскую поездку, вы это знаете...

– Да, конечно. Для девочек вовсе не обязательно она длится так же долго, как для мужчин. Девочкам делают скидку. Ты можешь не уезжать. Возможно, нам удастся что-нибудь придумать.

– Давай переходить мост, когда он окажется под ногами, Кресси, – сказал папа.

В качестве жеста примирения, а еще потому, что нуждалась в поддержке отца, я попросила его помолиться о том, чтобы я нашла нового хозяина для Джейд.

Я так надеялась, что на это уйдет не меньше недели. Однако когда твои молитвы искренни, они всегда бывают услышаны.

На мое объявление отозвалась женщина из Сейнт-Джорджа. Ее дочери было тринадцать, она занималась верховой ездой с восьми лет. Они дважды приходили посмотреть на Джейд, которая вела себя, как звезда кино. Они выложили за нее восемь тысяч долларов. Я могла рассчитывать не только на машину, но и на свободные деньги.

В тот последний вечер, когда Джейд еще принадлежала мне, мы с Клэр отправились верхом, без седла, к нашей крепости у ручья. Крепость почти разрушилась, стены, возведенные с таким усердием, зияли дырами. Мы надеялись, что остался хотя бы маленький пруд, но и он высох.

– Ты помнишь, что мы приносили сюда кукол, а еще пили здесь чай, – проговорила Клэр.

– Мы были такими испорченными, разве нет? Притворялись, что это настоящий чай. А все те ночи, которые мы провели здесь... помнишь, как нас напугал койот?

– Никакой это был не койот! Джейд прошла к ручью.

– Он точно хотел нас съесть!

– Если бы он хотел нас съесть, то ему бы ничего не помешало, – сказала я.

– Меня приняли в Бостонскую консерваторию, – сообщила Клэр. – Со стипендией.

– О сестра! – искренне радуясь ее успеху, воскликнула я. – Ты увидишь Атлантический океан. Ты выучишься всему! Ты отложишь учебу, пока не завершишь миссионерскую поездку?

– Нет, – ответила Клэр. – Для этого у меня еще будет время. Я могу взять академический отпуск после первого курса. Думаю, что мне надо решиться сейчас, иначе потом не хватит мужества.

– Я и не знала, что ты ездила на пробы.

– Но я не ездила. Я отослала им диски, которые записала в Седар-Сити. Это стоило двести долларов, Ронни! Я отослала записи в три музыкальных училища, а потом решилась и отправила в Бостон, и там предложили мне лучшие условия. Любой на моем месте был бы счастлив, но когда я думаю, что придете расстаться с тобой, с братьями, с домом...

– Но без этого не вырасти, – с притворной бравадой вымолвила я.

– Мне больно об этом думать, – ответила она.

Мы обнялись, так как обе готовы были расплакаться. Мы знали, что нашу крепость сдует ветром через несколько лет, если ее не отстроят братья Клэр или младшие Тьернеи.