— Не говорите, милорд, что вы предупреждали меня не ездить в Англию. Я это помню.

Геррис печально покачал головой.

— Кто знает, что было бы с нами, если бы мы попытались добраться до Франции, ваше величество?

— Но не хуже, чем то, что случилось с нами в Англии. Да, милорды, здесь я чувствую себя пленницей почти так же, как в Лохлевене. Вспомните, как долго я уже здесь. И я совсем не продвинулась в глубь Англии. Я просто сменила Лохлевен на Карлайл.

— У нас есть к вам предложение, ваше величество, — сказал Флеминг. — Кто-то должен изложить ваше дело королеве Елизавете, а поскольку для вас это невозможно, мы предлагаем, чтобы один из нас отправился в Лондон и попытался добиться аудиенции у нее.

Мария переводила взгляд с одного на другого.

— Поехать следует мне, ваше величество, если вы позволите, — сказал Геррис.

— Мне будет не хватать вас, мой добрый и верный советник.

— Теперь ваша свита больше, чем в момент нашего приезда сюда, и все они — ваши верные друзья, — ответил Геррис. — И я могу покинуть ваше величество со спокойным сердцем, зная, что рядом с вами те, кто готов отдать жизнь, защищая вас.

— Благослови вас Господь, — с чувством ответила Мария. — Когда вы намерены отправиться?

— Немедленно.

Флеминг сказал:

— Я пришел испросить у вашего величества разрешение поехать во Францию… если это возможно.

— Во Францию! — Мария широко раскрыла глаза. — Ах, именно туда мне следовало отправиться, покинув Шотландию. Теперь я все поняла. Король Франции отнесся бы ко мне по-дружески. Он стал старше и, возможно, уже не настолько подчиняется своей матери. Вы поедете к нему, милорд Флеминг, и расскажете ему о моем ужасном положении.

— Мы с Геррисом уже говорили об этом, — продолжал Флеминг. — Я расскажу дядюшкам вашего величества графам де Гизам и кардиналу Лотарингскому, что произошло с вами в Англии. Я объясню его величеству королю Франции, что мы не доверяем англичанам, и попрошу у них помощи и совета.

— Я знаю, что могу доверять им, — сказала Мария. — Они действительно мои друзья.

— Мне необходимо получить разрешение на выезд у королевы Англии, — отметил Флеминг.

— Которое она не даст, если будет уверена, что вы собираетесь просить помощь у французов, — добавил Геррис. — Ей меньше всего хочется, чтобы французы вошли в Шотландию. Тогда им будет нетрудно перейти и ее границу.

— Ваше величество, — продолжил Флеминг, — я собираюсь сказать королеве Англии, что король Франции предложил свою помощь, но вы сейчас не в состоянии принять ее и хотите, поблагодарив его, спросить, можете ли вы, если она потребуется, обратиться к нему позже, когда сможете воспользоваться ею.

— Думаете, она поверит в это? — спросила Мария.

— Будем надеяться, что поверит, — ответил Геррис. — Мы должны что-то предпринять. Если мы ничего не сделаем, то можем пробыть здесь еще несколько месяцев.

— Вы правы, — согласилась Мария. — Мы должны действовать, даже если при этом мы только узнаем истинное отношение Елизаветы ко мне.

Вскоре после этого Геррис и Флеминг отправились к английскому двору.

Сэр Фрэнсис Ноллис очень обрадовался, увидев въезжающие во двор замка пять небольших повозок в сопровождении тяжело груженных вьючных лошадей. Он спустился, чтобы удостовериться, хотя уже догадался, откуда они прибыли.

— Вас прислал лорд Морэй? — спросил он одного из возчиков.

— Да, милорд. Эти вещи предназначены для королевы — матери короля Шотландии.

— Тогда разгружайте поскорее, — приказал сэр Ноллис.

Пока шла разгрузка, он направился в апартаменты Марии и спросил, можно ли ему увидеть ее. Она тотчас приняла его, надеясь, что он принес известия от своей повелительницы — королевы. Он улыбался, и она решила, что он рад оказать ей помощь.

— Я вижу, к нам прибыли гости, — заговорила Мария. — Я надеюсь, они приехали от королевы Елизаветы.

— Нет, ваше величество, они от лорда Морэя из Шотландии.

У Марии изменилось выражение лица.

— Они не могут привезти ничего хорошего для меня.

— И все же не думаю, что вы, ваше величество, будете недовольны, когда увидите, что привезли.

— Я не могу ожидать ничего хорошего от моего незаконнорожденного брата.

— Я просил, чтобы эти вещи прислали вашему величеству, — сказал Ноллис. Он улыбнулся. — У меня есть жена, и я знаю, как много такие вещи могут значить.

— Неужели вы хотите сказать, что мне вернули кое-что из того, что принадлежало мне?

— Я обратился к Морэю, чтобы он не удерживал ваши наряды; ведь вам доставит удовольствие носить их.

— Это мило с вашей стороны, сэр Френсис; но вы же помните, когда я попросила об этом, он прислал мне только те вещи, от которых я давно отказалась… брыжи и чепцы, давно вышедшие из моды, и платья, почти превратившиеся в лохмотья. То, что прислал Морэй, было только чуть лучше того, что прислала ваша королева… для моих служанок.

Несколько мгновений Ноллис выглядел смущенным, но быстро оправился.

— Не думаю, что вы разочаруетесь на сей раз. Позвольте принести вам эти вещи?

Улыбка Марии была ослепительной.

— По крайней мере, — мягко произнесла она, — я рада, что у одного из моих тюремщиков доброе сердце.

— Вы не должны считать меня тюремщиком, — настаивал Ноллис.

— Я не буду, когда получу приглашение к вашей королеве и мы отправимся на юг, — прозвучало в ответ. — Но кто может сказать, когда это будет? А пока давайте посмотрим, что мой сводный брат прислал из моего гардероба.

Мария позвала Сетон, Джейн Кеннеди, леди Ливингстоун и Мари Курсель; тем временем были доставлены вещи.

На этот раз они не разочаровались. Получив просьбу от столь высокопоставленного англичанина, Морэй подумал, что не стоит ее игнорировать. Женщины вскрикнули от радости, развернув девять метров прекрасного черного бархата и по тридцать метров серой и черной тафты. Там оказалось двенадцать пар туфель и четыре пары тапочек, а также шелк для шитья и пуговицы из черного янтаря.

— Теперь, — воскликнула Сетон, — у нас будет чем заняться.

Несмотря на отсутствие Герриса и Флеминга, свита Марии стала больше, чем та, с которой она покидала Шотландию. То и дело приезжал кто-то из шотландцев с просьбой принять в ее окружение для подготовки к тому дню, когда она вернется в Шотландию отвоевывать свою корону.

Джордж Дуглас и Вилли постоянно находились возле нее; она говорила им, что чувствует себя в безопасности, когда они поблизости, и никогда не забывает о том, что они сделали для нее в Лохлевене. Теперь у нее было два личных секретаря, Жильберт Керль и монсеньор Клод Hay, а также резчики, виночерпии, повара и поварята. В замке Карлайл быстро формировался небольшой шотландский двор.

Однажды в замок приехал сэр Николас Элфинстоун с письмами к Скроупу и Ноллису от Морэя. Это вызвало сильное негодование в свите Марии, поскольку Элфинстоун был категорически настроен против королевы.

Джордж Дуглас поклялся, что если встретится лицом к лицу с Элфинстоуном, то дело не обойдется без поединка. Вилли обдумывал, как взять Элфинстоуна в плен. Некоторые лорды тоже выразили желание вызвать его на дуэль. Встревоженный Скроуп направился к Ноллису и с легкой укоризной обратился к нему:

— Вы видите, что происходит. Вы проявляете чрезмерное дружелюбие к королеве Шотландии. Вы позволили ей собрать такое окружение, которое похоже на небольшой двор. В результате, когда приезжает посланник от человека, с которым у нас не было разногласий, они ведут себя так, как будто замок Карлайл принадлежит им и они имеют право заявлять, кого следует принимать здесь, а кого нет.

Ноллис осознавал это и, боясь, что подобные обвинения могут быть переданы Елизавете, решил в будущем действовать осмотрительнее. Вместе со Скроупом они пошли в апартаменты Марии, и Скроуп ринулся в атаку, возмущаясь поведением людей вроде Джорджа Дугласа, бросившего вызов мирному посланнику, приехавшему в замок.