— Ходят дьявольские слухи насчет королевы Скоттов. Ее обвиняют в том, что она сыграла некую роль в убийстве своего мужа.

— Ложь! Клевета! Королева абсолютно невиновна.

Скроуп сказал:

— Наша королева озабочена ее репутацией.

Озабочена ее репутацией! Геррис едва удержался, чтобы не закричать: «Кажется, я припоминаю небольшое дельце, в котором была замешана ваша королева. У ее любовника Дадли была жена, которую нашли мертвой у подножия лестницы. О, тогда она не вышла замуж за Дадли. Она была слишком рассудительной. Слишком холодной, слишком твердой, решившей во что бы то ни стало остаться на троне. Но имеет ли она право ставить вопрос, какую роль сыграла королева Скоттов в убийстве Дарнли, когда существуют сомнения насчет того, какую роль сыграла Елизавета, королева Англии, в загадочной смерти Ами Робсарт?»

Но ему следовало соблюдать осторожность. Если сейчас они лишатся симпатий Елизаветы и ее подданных, то для Марии это может оказаться фатальным. Он был твердо уверен в одном: Марии будет нелегко добраться до английского двора.

— Возможно, — продолжал Ноллис, — королеве Скоттов придется снять подозрения со своего имени, прежде чем королева Англии сможет принять ее.

— Мне надо как можно скорее отправиться к королеве Англии, — сказал Геррис. — Я должен сам убедить ее в невиновности моей королевы.

— Наверное, это отличная мысль, — согласился Скроуп, взглянув на Ноллиса. А Геррис подумал: «Может быть, они только того и ждут, чтобы я уехал? Возможно, они желают избавиться от меня? И что будет со мной, когда я доберусь до Лондона? Не поместят ли меня в одиночную камеру, чтобы я мог там сожалеть о моем стремлении помочь Марии, если они надеются обвинить в убийстве королеву Скоттов?»

— До нашей повелительницы дошли слухи, что ее шотландская кузина нуждается в нарядах. Мы везем сундук с одеждой — подарок королеве Шотландии от королевы Англии.

— Я уверен, моя госпожа с удовольствием примет этот подарок.

По мере приближения к замку Геррис все больше падал духом. Прибытие Ноллиса и Скроупа подтверждало то, чего он все время опасался: было ошибкой ждать помощи от королевы Англии.

Мария принимала Скроупа и Ноллиса в своих апартаментах. На ней было красное платье из парчи, за неимением ничего другого, но Мэри Сетон поколдовала над прической королевы, и это преобразило ее внешность. Она выглядела столь красивой, что Ноллис и Скроуп испытали отвращение к той роли, которую им предстояло исполнять.

Слухи о внешности королевы не были вымыслом, а ее радушие и любезный прием, который она им оказала, заставили их понять, почему так много ее слуг стремилось приехать в Англию, чтобы быть с ней.

— Я уверена, вы привезли мне известия от моей доброй сестры, — сказала она.

— Королева Англии шлет вам сердечный привет, ваше величество.

— Я надеюсь вскоре собственными устами выразить ей благодарность за это.

Ноллис и Скроуп колебались, и Мария прямо задала вопрос:

— Вы привезли мне приглашение к ее двору?

— Нет, ваше величество — Скроуп предоставил объяснение Ноллису.

— Ваше величество, поймите… Вы прибыли в Англию под неприятными подозрениями.

— Подозрения? — воскликнула Мария.

— Ваше величество, ваш второй муж умер при загадочных обстоятельствах, и ходят слухи, поскольку вы так скоро снова вышли замуж после его смерти…

Мария подняла руку. В тот момент она казалась очень величественной и неприступной.

— Ни слова больше, — произнесла она. — Все, кто знает меня, уверены в моей невиновности в этом деле, и я приехала в Англию не для того, чтобы оправдываться.

— Ваше величество, королева Англии строго оберегает свою репутацию.

— Ей это необходимо, — быстро ответила Мария.

— Как королева-девственница, она стремится к тому, чтобы никакие скандалы не касались ее имени. Поэтому она не может принять при своем дворе персону, которая…

Мария рассмеялась. Ей хотелось сказать: «Совсем недавно Роберт Дадли и королева оказались в подобной ситуации».

Она понимала, что одна из причин, по которой Елизавета так стремилась защитить то, что она называла своим добрым именем, заключалась в том, что еще многие помнили загадочную смерть Ами Робсарт и задавали себе вопрос, действительно ли это имя было таким уж незапятнанным, если королева, усердно провозглашавшая себя девственницей, не очень-то настаивала на расследовании этого дела?

Мария не упомянула об этом, но ее задело, и мгновенно в ее глазах заблестели слезы. Тронутый ее видом, Ноллис мягко произнес:

— Наша королева сожалеет, что не может сейчас оказать вам честь Предстать перед ней. Придет время, когда с вашего величества снимут подозрения в убийстве. Наша королева очень любит ваше величество, и вы можете положиться на ее благосклонность. Но она не обрадуется, если вы привлечете иностранные силы в Шотландию. Если вы этого не сделаете, то она приложит все усилия, чтобы вы чувствовали себя удобно во время пребывания в ее королевстве.

— Но разве вы не понимаете, — настаивала Мария, — что я приехала сюда в поисках временного укрытия и надеюсь на помощь, чтобы вернуть мое королевство? Если королева не встретится со мной, как я могу надеяться убедить ее разобраться в моем деле?

— Ее величество королева Англии примет ваше величество королеву Шотландии, когда с вас снимут несправедливые подозрения, и мы все уверены, что это будет скоро. Чтобы выразить свои дружеские чувства, ее величество посылает вам подарок.

Лорд Скроуп добавил:

— Мои слуги сейчас принесут его вам.

Ноллису стало дурно от стыда. Он вспомнил, как королева Елизавета послала за ним и Скроупом и заявила им, что желает знать реакцию королевы Шотландии, когда та откроет сундук; на лице Елизаветы играла злобная усмешка.

Принесли сундук, и Мария позвала Сетон помочь ей распаковать его. Сетон задохнулась от возмущения, вытащив две сорочки, обтрепанные по краям и с дырками. Мария, пораженная, перевела взгляд с этого тряпья на Скроупа и Ноллиса, которые не могли поднять на нее глаз. Там было несколько кусков черного бархата, почти рассыпающегося от старости, а также туфли со сбитыми носками и почти разваливающиеся, и нижнее белье, весьма нуждающееся в штопке.

— И это королева Англии прислала для моего гардероба? — спросила Мария. Ее спокойный тон выдавал тем, кто знал ее, чего ей стоят усилия сдержать свой гнев. Она представила себя при французском дворе в синем бархатном платье, расшитом золотом; придворных и короля Франции с мадам Пуатье и юного Франсуа, говорящего ей, что она — самая красивая девочка при дворе, что она умеет так украсить свое платье, что оно превращается на ней в прекрасное произведение искусства. Затем она вспомнила веселые возгласы толпы, когда она проезжала по улицам Парижа: «Да здравствует дофина! Да здравствует королева Англии!»

Какой беззаботной она тогда была! Что сказала и что подумала о ней ее рыжеволосая соперница в Англии, когда услышала, что в Париже ее, Марию, называют королевой Англии? Решила отомстить? И это — месть? Пара кусков грязного бархата, рваные сорочки, сношенные туфли! Не символизирует ли это ту помощь, которую ей следует ждать от королевы Англии?

Она почти не взглянула на остальные вещи в сундуке. Ноллис стал оправдываться:

— Королева Англии подумала, что ваши служанки нуждаются в одежде. Она была предназначена для них.

— Возможно, она прислала это для моих кухарок, — резко ответила Мария. — Но, знаете ли, когда у меня был собственный двор, мне хотелось видеть моих чудесных служанок прилично одетыми.

Она сделала знак, что прием окончен, и Ноллис обрадовался.

Скроуп с опаской взглянул на него. Оговорка о том, что содержимое сундука предназначалось для служанок, была излишней. Неужели Ноллис, как и многие другие, готов поддаться чарам обворожительной королевы Скоттов?

Вскоре после ухода Ноллиса и Скроупа, еще до того, как Мария пришла в себя от гнева, лорды Геррис и Флеминг попросили об аудиенции. Она приказала тотчас впустить их и по озабоченным лицам вошедших поняла, что они разделяют ее опасения. Королева устало улыбнулась Геррису.