– Мы празднуем то, что у нас нет повода для праздника.
– Отличная мысль.
Кристиан пригладил ладонью влажные волосы и остановился, изучая накрытый стол. Я поднялся для того, чтобы разложить еду по тарелкам, но он покачал головой.
– Справлюсь сам. – Он взял тарелки. – Завтра у меня выходной. С утра закончу картину, а вечером иду в «Полную луну». Хочешь пойти со мной?
– В «Полную луну»? – вяло поднял бровь я. – По правде говоря, мне не хочется никуда идти.
– Тебе нужно развеяться. Сколько можно мучить себя мыслями об Анне? Кстати, что там у вас, вы не помирились?
– Нет. Да и вряд ли помиримся. – Я изучал белоснежную скатерть и столовые приборы на ней. – И еще эта бессонница…
Почему-то я был уверен, что Кристиан предложит мне восточные травы, которые возвращают сон, или же снотворные таблетки, но его реакция была неожиданной. Он резко выпрямился и посмотрел на меня. Тарелки выскользнули из его рук и, спланировав на пол, разлетелись на осколки. Я испуганно поднял голову и посмотрел на него.
– Бессонница ?! – спросил Кристиан. – У тебя бессонница, Эдуард, а ты мне ничего не сказал?!
– В смысле? – не понял я.
– Как давно у тебя бессонница?
– С неделю, наверное. С того момента, как мы с Анной расстались.
– Так я и знал !
Кристиан сел за стол и сцепил руки в замок.
– Это всего лишь бессонница, – успокоил его я. – Я ведь не умру?
– Очень смешная шутка, Эдуард. У тебя всегда были проблемы с чувством юмора.
– Я что-то пропустил, и теперь от бессонницы умирают?
Кристиан налил себе стакан воды из прозрачного стеклянного кувшина и сделал пару больших глотков.
– Ладно, извини, я переборщил, – признал он, успокаиваясь. – Но ты мог бы мне сказать об этом. Я бы выписал тебе снотворное. Или дал бы травяной чай.
– Лучше снотворное, – сказал я. – На травяные чаи я не полагаюсь.
Кристиан ушел и вернулся с пустым бланком для рецептов и ручкой. На бланке с уже поставленной ранее печатью он написал несколько слов и отдал его мне.
– Это лекарство есть в аптеке в старой части города – той самой, что напротив музея Основателя. Принимать половину таблетки за раз. Не больше.
– Поможет? – спросил я с сомнением в голосе.
– Вряд ли, – вздохнул Кристиан. – Если бы ты сказал мне об этом раньше…
– Да что на тебя нашло? Я должен рассказывать себе обо всех своих болезнях?!
Он поморщился и покачал головой.
– Не злись попусту, Эдуард, это делу не поможет. Если таблетки не подействуют, мы будем принимать другие меры. Более действенные .
– Отрубим мне голову? – предположил я и, взглянув на него, поспешил добавить: – Ладно, ладно! Я пошутил. Надо убрать осколки.
– Для начала, обуйся. Что за привычка – ходить босиком?
(5)
По возвращении домой я заварил травяной чай с мятой, и, разумеется, не почувствовав даже тени сонливости, отправился в постель. До рассвета оставалось совсем недолго, и я надеялся, что мне удастся задремать хотя бы на несколько минут. Граф разместился у меня в ногах, поворочался, занимая положение поудобнее, и притих. В отличие от меня, бессонницей он не страдал. Когда-то я читал, что кошки не спят, они только дремлют и всегда начеку. Но Граф являлся исключением из правил. Он спал глубоко, более того – иногда даже посапывал во сне.
Еще до знакомства с Анной я слышал о том, что она не склонна заводить ни к чему не обязывающих романов и вряд ли позволит мужчине прикоснуться к себе в первый день знакомства. Именно об этом я думал, когда пригласил ее на ужин. Мы сидели за столиком, дожидаясь заказа, смотрели друг на друга и практически не разговаривали – тогда мне это показалось странным. Несколько раз мы пытались завязать разговор, но у нас ничего не получалось, и больше всего мы походили на старшеклассников, которые впервые оказались на свидании. И я мог предположить, что ей просто-напросто скучно в моем обществе… но было в глазах Анны что-то, что было мне знакомо, пусть я тогда и не находил этому названия. Или, может, просто не мог и подумать о том, что я увижу это в ее глазах. Это было что-то дикое – такое, наверное, можно было увидеть в глазах первобытных людей. И это что-то искало лазейку для того, чтобы выбраться наружу. Это что-то почти умоляло и безмолвно кричало: «Освободи меня».
Когда принесли заказ, я вспомнил, что не помыл руки, и поднялся.
– Извини, – сказал я Анне. – Сейчас вернусь.
Мы снова переглянулись. Она колебалась пару секунд, после чего коротко ответила:
– Я пойду с тобой.
Возле уборных было крошечное помещение, предназначавшееся для служебных целей. Я сделал еще один шаг дальше по коридору, но Анна взяла меня за руку и кивнула на приоткрытую дверь.
– Сюда, – сказала она.
В полумраке (лампа с трудом освещала саму себя) мы молча смотрели друг на друга, пытаясь понять природу так неожиданно возникшего между нами электрического разряда. Мы стояли почти вплотную, и мне казалось, что воздух вокруг начинает плавиться – жара в пустыне, помноженная на много раз. Наконец, я прижал Анну к стене и стал целовать, поднимая подол ее платья. В первый момент у нее перехватило дыхание – то ли от неожиданности, то ли от осознания того, что я правильно понял ее желание – а потом она принялась торопливо расстегивать пуговицы моей рубашки, отвечая на поцелуи. У меня кружилась голова, происходящее казалось сладкой иллюзией. Такие приключения давно перестали быть для меня чем-то из ряда вон выходящим, но этот случай чем-то отличался от всех остальных. Сдержанность и холодность Анны мгновенно испарились – создавалось впечатление, что их и не было вовсе, что она просто играла пусть и красивую, но совсем не подходящую ей по характеру роль.
– Ты не такая хорошая девочка, как все говорят, да? – шепнул ей я.
– Не мучай меня, – попросила она. – Я наконец-то нашла мужчину, который может понимать без слов. Зачем эти вопросы?
– Может, все же поедем домой?
Анна хотела оттолкнуть меня, но я крепко держал ее руки, и она за неимением других вариантов выражения протеста укусила меня за шею. Укусила, надо сказать, довольно ощутимо, вполне вероятно, что до крови. Я плохо видел ее глаза в тот момент, но мне не нужен был свет.
– Нет, – ответила она. – Я хочу тебя здесь. А потом мы, так уж и быть, поедем домой.
Не знаю, что там до строгих правил и морали, но в постели Анна была ненасытна. На этой территории для нее не существовало никаких запретов и ограничений. Она вела себя как дикарка, как женщина, которая давно не прикасалась к мужчине, который бы ее удовлетворил, и теперь пыталась наверстать упущенное. Я напрягал память, пытаясь вспомнить, когда в последний раз встречал такую женщину, и приходил к выводу, что не помню. Не было ни одной моей просьбы, даже самой замысловатой и изощренной, за которой последовал бы ответ «нет». Анна относилась к тому типу женщин, которые живут и дышат сексом, подчиняют ему все свое существо, от тела до разума. Чуть позже на мой осторожный вопрос (я боялся ее обидеть) о том, как давно она занималась с кем-то любовью в последний раз, она честно ответила: