Я – помощник истопника больших котлов, в которых круглые сутки готовят для армии. Главный истопник – пан Роман – перед войной был, видимо, профессиональным офицером, и родом он из Силезии. Кроме него и меня, есть ещё украинец, Николай, который не выносит своих фашистских сородичей.
Днём работаю при котлах, а ночью мы со знакомым ходим «на вагоны». Внутрь можно залезть через окошко или разбив замки и пломбы. Если повезёт, то можно найти консервы, верхнюю одежду, обувь, новое бельё. Больше всего платят за жир, за который в городе можно получить довольно много денег. Брать стоит всё, потому что на угле и дровах тоже можно заработать. Если баншуц поймает, то и так может застрелить, независимо от того, что берёшь.
22 ноября.
Теперь пан Роман сам справляется и не говорит нам слишком часто приходить на кухню. Сбил себе ящичек для чистки обуви. Ящик ставлю или возле столовой, или в другом месте вокзала, в зависимости от того, откуда жандарм не гоняет. Чищу обувь офицерам и обычным солдатам всех армий, которые вместе с немцами идут на восток. Движение на вокзале большое, но вокзальная жандармерия и украинская полиция нас бьют и гоняют. Таких ящиков, как у меня, тут много. Нужно, чтобы на нём был ремень, за который его можно было бы повесить на плечо и убегать, когда приближается патруль жандармерии. Прежде, чем военный начнёт вынимать деньги, надо сказать: «Bitte nicht Geld, bitte Brot».[5] Просить о еде можно только военнослужащих вермахта и союзников. Типам из СС, СА и жандармам лучше всего чистить обувь бесплатно, потому что могут надавать пинков и разбить ящик.
Лучше всего для нас венгры, румыны и итальянцы. Они все не любят немцев и, в целом, этого не скрывают. Недавно жандарм спустил меня с перрона вниз по лестнице за то, что хотел солдату поднести чемодан. Итальянец, который это видел, отругал жандарма, а мне подарил носовой платок и пачку армейского табака. За такой табак у крестьянина из села можно получить мясо или картошку, но я не могу выменять табак, потому что отец курит, и даже собранный в мусорнике табак для него ценен.
24 ноября
Сегодня к окнам столовой подъехала задним ходом большая военная машина. Опустили задний борт и два солдата начали носить хлеб внутрь столовой. Я залез по колесу на кузов и через тент фургона вытащил большую буханку хлеба. Хлеб достать было трудно, потому что тент плотно прилегал к борту. Буханку я спрятал под куртку. Весил он килограмма два, был свежий и ещё тёплый. Такого хлеба я ещё домой не приносил. Сказал, что заработал у немцев, потому что если бы сказал правду, то мать заболела бы от страха за меня. Младший брат сидит дома и ждёт от завтрака до обеда, а потом ждёт ужина. Самый большой праздник для него тогда, кода мы возвращаемся с Юликом и приносим поесть что-то экстра. Например, приготовленных макарон их бочки или кусок жёлтого сыра из немецких банок. Мама не выходит из дому, потому что у неё нет денег, а, впрочем, и так немного бы купила. Как перекупщики, так и крестьяне, приезжающие на телегах, три шкуры дерут за любой картофель.
Отец с трудом ходит по квартире.
25 ноября.
Сегодня опять выгружали из машины хлеб. Я стянул две буханки и тогда сориентировался, что водитель машины – обер-ефрейтор – всё видел. Хотел вернуть ему хлеб, но водитель сказал, что одну буханку могу себе взять. Больше нельзя, потому что в столовой заметят недостачу. Чувствовал себя очень глупо, но хлеб взял, потому что это сокровище и должен что-то домой принести.
27 ноября
Пока машина вставала под окном, брал из-под тента по одной буханке. Однако работники столовой, должно быть, что-то заметили, потому что теперь машина подъезжает с фронтальной стороны и тут под надзором немки – сестры Красного Креста – водитель и помощник вносят хлеб в корзинах. Дома опять стало меньше хлеба, потому что должен следить за немцами с чемоданами. Жандармы запрещают нам подносить чемоданы и бьют за это.
Буханка хлеба является чем-то ценным и свидетельствует о том, что его владелец умеет ориентироваться в жизни. Только украинцы имеют хлеба вдоволь. Кроме продуктовых карточек, у них есть свои организации и комитеты, в которых они получают продовольствие. Есть также специальные продуктовые магазины для украинцев. Вообще, почти в каждой украинской семье кто-то выполняет где-то важную функцию и обеспечивает свой дом. Многие украинцы служат в Вермахте и в полиции – этим вообще лучше всех.
В польских семьях – обыкновенный голод, а у евреев – чрезвычайный. Уже сейчас есть случаи голодных смертей в еврейских домах. Евреям выделяют очень маленькие пайки, а кроме этого украинские продавцы в магазинах часто отказывают им в выдаче карточных порций. Да и, в общем, даже то, что у еврея есть дома, не является его собственностью, потому что у него всё это может отобрать каждый украинец, даже гражданский.
1 декабря
Многие люди активно ходят из города в село за продовольствием. Чаще всего ходит интеллигенция: разные преподаватели, чиновники, профессора. У крестьян уже достаточно денег и они не хотят их брать, хотят менять на товар. Люди несут в деревню свою одежду, посуду, скатерти, бритвы и другие предметы. Бывает иногда и так, что можно у крестьянина выпросить что-то поесть. Наш сосед – до войны бывший ассистентом в университете – постоянно ходит на село и каждый раз приносит что-то домой.
7 декабря
Хорошие времена настали для огородников из пригорода. Всё лето они охраняли свои огороды и спали в них ночами, а теперь продают за большие деньги лук, морковь, чеснок и другие вещи. Огородники бьют каждого, кто решится зайти на их поле, чтобы стянуть что-то из еды.
Очень много овощей и фруктов скупают у огородников немецкие подразделения, которые платят частично деньгами, а частично папиросами, мясными консервами, мылом. Многие огородники нашли себе такое золотое дно («сделали себе такие кокосовые интересы» – так в тексте. Видимо, какая-то местная идиома аналогичная по смыслу «сколотили себе такое состояние» - От переводчика ), что строят дома и другие хозяйственные постройки.
Через город всё так же провозят раненных. В последний раз, кроме немцев, везли также раненных финнов и голландцев. Финны не хотят давать нам хлеба за наши услуги носильщиков на перроне. Случилось и так, что голландцы обругали немку – сестру Красного Креста.
20 декабря
Довольно беспорядочным будет в этом году праздник Рождества. У людей нет денег. Есть и такие, которые пробуют привезти из села немного еды на рождественский стол. Однако трудно пройти боковыми дорогами, потому что там мокро и грязно, а на шоссе немцы всё отбирают.
Люди говорят, что русские будут отступать только до определённого места, а потом немцам так дадут по костям, что те их не соберут. (так в тексте - От переводчика ).
22 декабря
Сегодня возле места расквартирования венгерских офицеров была такая драка, какой уж давно не видели во Львове. Украинский полицейский ударил польскую девушку, которая работает в офицерском казино у венгров. Девушка расплакалась, а венгры соскочили с веранды и стали бить полицейского. Кто-то выстрелил, и сбежалось ещё больше полицейских, а через несколько минут приехал целый комиссариат полиции. На помощь венграм пришли проходившие по улице гражданские.
Украинская полиция открыла огонь, а венгры тогда укрылись за домом и стали кидать оттуда гранаты. Убиты трое полицейских и ранены пятеро. Немецкая жандармерия, которую стянули с улицы Баторого [17], потребовала выдачи польской девушки, но венгры ответили, что это дело касается только украинцев и венгров, поэтому рассматривать его будет венгерская полевая жандармерия, а не немецкая. Задержанных полицейских забрали в комиссариат, а место посыпали песком.
Уходя, полицейские сказали, что застрелят каждого пьяного венгра, которого патруль схватит в городе.
Встреча поляка с украинскими полицейскими очень рискованна. Поляка могут избить, ограбить и покалечить. Для еврея такая встреча может закончиться ограблением, избиением и расстрелом. Украинские полицейские насилуют молодых евреек и убивают евреев на улицах посреди бела дня. Немцы украинцам не мешают убивать.