Это был уже не тот застенчивый школьник, который смотрел на Тёму снизу вверх. Юрка стал признанным лидером младшекурсников «Первого меда». Он был не только отличником, но, к тому же, разносторонне одарен. Прекрасно играл на аккордеоне, сочинял студенческие «капустники», а за столом был бессменным тамадой.

Сергею Ильичу вновь пришлось перейти на новую работу. Его талант организатора был широко известен, и когда потребовалось восстановить после войны весьма престижный Дом творчества, а по сути, санаторий писателей — «Малеевку», то должность директора — главного врача предложили ему. Конечно, было жаль огромного труда, потраченного им на «Горьковскую коммуну», однако Наумов согласился.

— Дело не в престижности, не в зарплате и не в персональной «Победе», — со вздохом сожаления объяснил он своим домашним. — Уж больно тяжело и хлопотно обеспечивать всем необходимым плавучий санаторий при тех мизерных ресурсах, которые выделяются на него профсоюзами. А «Малеевку» содержит состоятельный Литфонд. И работать легче, и, думаю, мне больше удастся сделать!

Таким образом, зимние каникулы Тёме удалось провести на лоне чудесной подмосковной природы близ станции Дорохово. Семье директора был предоставлен сборный финский домик, находившийся в лесу, в стороне от главного корпуса. Ни мать, ни сестра с Викочкой в это время вместе с Темой поехать не смогли, так как скоро предстояла свадьба Лели и Семена, и они были заняты ее подготовкой. Чтобы сын не скучал, Сергей Львович посоветовал ему пригласить Юру Гордона.

Нечего и говорить как это обрадовало Тёму. Ему давно хотелось научиться играть на своем аккордеоне, который отец привез ему из Львова. Он еще не совсем забыл уроки музыки и надеялся, что Юра покажет основные приемы игры на инструменте. Вот так и получилось, что старые друзья провели зимние каникулы вместе в заснеженной Малеевке.

Финский домик выглядел неказисто, но внутри было тепло и уютно. Отдыхающие проложили отличную лыжню, и друзья до обеда без устали катались по лесу, а во второй половине дня читали, играли в шахматы, и Юра учил Тёму брать основные аккорды. Делал он это не слишком охотно, так как хотел отдохнуть и от учебы, и от музыки, но отказать другу не мог, поскольку и сам старался с его помощью приобщиться к спорту.

Тёме удалось разучить на аккордеоне несколько популярных в то время танцевальных мелодий и песен.

По вечерам в главном корпусе показывали кино, иногда устраивались небольшие концерты. Интересно было посмотреть и на отдыхающих писателей, среди которых было много знаменитостей. Там же, на одном из музыкальных вечеров, друзья познакомились с Аллой и Натой.

В тот год амур явно не благоволил Тёме. Пережив большое разочарование из-за своей неудачной влюбленности в Лору Корде, он испытывал угнетающую душевную пустоту. Но, как известно, «свято место пусто не бывает». Молодая кровь не терпит застоя и, само собой, пришла очередь нового увлечения в лице Аллы, дочери большого писателя, классика советской литературы. Она прибыла отдыхать с мамой и закадычной подругой Натой, дочкой известного поэта.

Обе девушки были рослыми и красивыми, но очень разными. Ната — яркая и эффектная брюнетка, бойкая и уверенная в себе, а Алла, напротив, молчаливая и застенчивая. Она казалась похожей на тургеневских героинь — такой от нее веяло возвышенной чистотой. Этот резкий контраст с вульгарной и порочной Лорой, наверное, и был причиной того, что она сразу покорила его сердце.

У Аллы и Наты тоже были студенческие каникулы, и они охотно приняли предложение совершить вместе лыжную прогулку. В зимнем заснеженном лесу было так прекрасно, скользить по накатанной лыжне — такое удовольствие!.. Между Темой и Аллой возникло серьезное чувство, которое, конечно, не осталось незамеченным.

— Алла — чудесная девушка, таких сейчас не часто встретишь. И по всему видно, что ты ей очень нравишься. Не упусти своего счастья, — от души пожелал Юра своему другу. — Совет да любовь!

Как потом часто вспоминал Тёма, и правда это было огромное счастье, которое посылала ему судьба и которое он упустил из-за своего неуемного темперамента и легкомыслия молодости. Даже спустя многие годы его все еще терзало воспоминание о том, что тогда он оказался явно не на высоте, вел себя безответственно и глупо.

Алла училась на втором курсе института, но не имела еще любовного опыта. В семье писателя обеих дочерей воспитывали строго, и так получилось, что ее сердце было свободно. Тёма оказался первым, в кого она без памяти влюбилась, ощутив непреодолимое физическое влечение. И он, истосковавшись по настоящей любви, воспылал к ней такой нетерпеливой страстью, что только и мечтал поскорее добиться желанной близости.

Движимые взаимным чувством, они стали уединяться в укромных местах, предаваясь пылкой страсти. Их объятия и поцелуи были горячи, а ласки Тёмы уже прошедшего школу любви, столь нежны и зажигательны, что испытывая невыносимое томление, Алла его молила:

— Ну Тёмочка ну, миленький! Я хочу это испытать с тобой. Не бойся!

— И я хочу! Но как же ты… потом? — задыхаясь от страсти, пытался он все же прислушаться к голосу разума. — Твои родители, узнав, мне этого не простят!

— А мы… тогда… поженимся, — тоже срывающимся голосом шептала ему Алла. — Поворчат и… простят!

— Нет, не простят, — резонно сомневался Тёма. — Возненавидят меня… и видеть больше не захотят!

— Я их… уговорю, — горячо настаивала Алла, и Тёма сдался, совершив непоправимую глупость.

— Ладно, Аленка, приходи завтра… после обеда. Я буду дома один, — жарко прошептал он ей в ухо и покрыл лицо поцелуями.

Тем большим был для него удар, когда утром Юрка, бегавший в библиотеку за книгами, неожиданно вернулся и изумленно сообщил:

— Тем! Ты знаешь, что твоя Алла уезжает в Москву? За ними уже пришла машина.

Не спрашивая ни о чем, Тёма схватил шубу и выскочил на мороз. Он уже догадался, что произошло. «Аленка обо всем рассказала матери, — горевал он. — Теперь все кончено!» Когда он подбежал к главному корпусу, Алла сидела уже в машине. Было видно, что она много плакала.

— Ты ей все сказала… о нас? — только и смог вымолвить Тёма. — Зачем?

— Не смогла скрыть… сказала, что мы… хотим пожениться… просила согласия, — прерывистым от волнения голосом, объяснила Алла и умолкла, увидев в дверях мать. Дородная дама, до сих пор относившаяся к Тёме приветливо, молча села в машину, даже не удостоив его взглядом.

Несмотря на любовные неудачи, Тёма вернулся из Малеевки и приступил к учебе хорошо отдохнувшим. Чувствуя разочарование и горечь, он не склонен был к новым сердечным увлечениям и все свободное время отдавал спорту. Зимой в составе сборной института участвовал в студенческих соревнованиях по хоккею с мячом, а весной как игрок футбольной команды даже завоевал первенство в матче, проведенном обществом «Наука».

К сожалению, спортивные успехи негативно отразились на результатах его учебы. Тёме пришлось пропустить много занятий, и, хотя к сессии он ликвидировал свое отставание, это снизило ему оценки на экзаменах. Еще со школы привыкнув быть круглым отличником, он поначалу здорово переживал неудачу, но, как ни странно, его успокоила мать.

— Да брось ты из-за этого так переживать, — мягко пожурила его Анна Михеевна. — Ведь невозможно всюду успевать. А то, что ты много занимаешься спортом, — правильно! Ты окреп, возмужал. Терпеть не могу тщедушных отличничков.

— Но ты же всегда радовалась тому, что я был отличником, — отозвался Тёма, удивленный происшедшей с ней переменой. — Даже гордилась этим перед знакомыми.

— Я хвасталась тем, какой у меня прилежный и талантливый сын, — пояснила мать. — А в институте совместить спорт с учебой трудно, и рассчитывать на такие успехи нельзя. Большинство выдающихся людей не были отличниками, и это не помешало им проявить свой талант.

Анна Михеевна отличалась способностью поддержать человека в трудную минуту. И не только сына. В этот период главной ее заботой явилась поддержка младшей сестры Инны, которая только что вернулась в Москву в тяжелой депрессии, потерпев очередную неудачу в личной жизни. Все военные годы она фактически была женой главы австралийской миссии, который теперь ее бросил, вернувшись на родину.