Воцарилось неловкое молчание. «Тройка», тихо переговариваясь между собой, стала перечитывать его «признание», с которым, похоже, никто толком не ознакомился. Маленков мрачно изрек:

— Почему ты это сделал, Мамед?

— А что мне оставалось, когда кормили селедкой и не давали пить? Знал, что проглотят любую чепуху! У них же против меня ничего нет, Максимилианыч. Это предатели, уничтожающие партийные кадры!

— Хорошо, мы разберемся, — бросил Маленков, и в измученной душе Рузаева шевельнулась робкая надежда.

А когда, уже через неделю, его вызвал большой чекистский начальник и, извинившись за допущенную органами ошибку, вернул ему все награды и документы, вручив крупную сумму денег и путевку на курорт, Мамед понял, что одержал окончательно победу.

— Но Николаю, Анечка, спастись не удалось, и это обидно вдвойне, — потому что уже подул ветер перемен. Предательство Ежова и тот ущерб, который он нанес государству очевидны. Я уверен, что ему придется за это ответить! Но вот Колю Горбака уже не вернуть. В тюрьме мне точно стало известно, что его расстреляли.

Страна жила в обстановке ожесточенной конфронтации с не по дням, а по часам растущей агрессивностью германо-итальянского фашизма. Во всем мире противостояли объединенные силы Коминтерна, руководство которым осуществлялось из Москвы. Первая схватка произошла, когда вспыхнул контрреволюционный мятеж генерала Франко в республиканской Испании.

Гитлер и Муссолини оказали прямую военную помощь мятежному генералу, а Сталин — скрытую — республиканскому правительству, организовав под флагом Коминтерна посылку в Испанию добровольцев, из которых на месте формировались интернациональные бригады бойцов. И конечно, они в основном состояли не из плохо обученных сторонников мирового коммунизма, а из кадровых военных Красной Армии, и немецкой и итальянской военной технике противостояла только советская.

В этой ожесточенной схватке скоро выяснилось, что фашисты оказались все же сильнее. Интернациональные войска терпели поражение за поражением и в основном объяснялось это тем, что советская военная техника уступала немецкой и итальянской. Об этом рассказал своим родственникам вернувшийся из Испании Борис.

— Наши бойцы, особенно летчики и танкисты, показывали просто образцы мастерства и героизма! Но что поделаешь, когда наша техника здорово им уступает? — сокрушался он, описывая события, свидетелем которых оказался. — Красной Армии надо срочно перевооружаться! Если фашисты нападут, не выстоим.

— А что ты там делал, Боря? — задала ему вопрос, который интересовал всех, Анна Михеевна. — Неужто воевал на стороне республиканцев?

— Можно считать и так, — кивнул он. — Республиканская армия была очень слаба, а о ее оборонительных укреплениях и говорить не приходится. Вот меня в числе других военных строителей и послали помочь их создать. — И не скрывая гордости добавил: — Зачастую нам приходилось работать под огнем противника. Было много убитых и раненых, но, как видите, я цел и невредим. Надо за это выпить, — потянулся к графинчику с водкой. — Ты как считаешь, Анечка?

По случаю его возвращения в арбатской квартире Наумовых было устроено небольшое застолье. Борис пришел с женой Ирой и двухлетним сынишкой. Были тут и Илюша с Димой, Инна и Римма с Леночкой. Всем хотелось повидаться и поговорить с «испанцем». Не хватало только хозяина дома — ему редко удавалось вырваться домой с далекой стройки.

— А почему тебя тогда отозвали? — спросила Римма, когда все выпили и закусили. — Разве там дела так хороши?

— Республика в Испании обречена, — с горечью ответил Борис. — Потому и вернули. По нашему ведомству и здесь скоро предстоит много работы.

Все уже знали, что он служит в строительных частях НКВД и имеет звание, хотя дома формы не носит из-за секретного характера своей работы. Поэтому расспрашивать о том, что будет делать, не стали. Но Борису, видно, хотелось выговориться.

— Война в Испании — серьезный урок для всех нас, — объяснил он, наливая себе и остальным водки, так как в отсутствие старшего брата выполнял роль хозяина. — И сейчас необходимо взяться за строительство мощных укреплений, которые станут непреодолимыми для современной техники. — Борис с усмешкой взглянул на братьев.

— Мне снова придется подолгу отсутствовать. Поэтому прошу почаще наведываться к моей Ирочке, — лукаво, с явным намеком подмигнул, — чтоб не скучала!

— Ты уж прямо скажи: чтоб не загуляла, — с обидой отозвалась Ирина. — Зря беспокоишься, Боря! Раз уж выдержала, когда бросил надолго меня, одинокую, — спохватившись, перевела все в шутку, — то теперь, я надеюсь, будешь хоть иногда навещать свою семью.

Все дружно рассмеялись, но отвлечься от испанской темы не смогли. Инна с беспокойством спросила:

— Так что, Боря, вполне вероятно, что, победив в Испании, фашисты нападут уже на нас? Неужто они так сильны? А зачем тогда Лига Наций?

— Зачем нужна Лига Наций и почему она бессильна укротить фашистскую агрессию, пусть тебе объяснят на комсомольском собрании, — насмешливо улыбнулся Борис. — Но в Испании я убедился, что им дали вооружиться до зубов, — добавил уже серьезно. — Наверное, для того, чтобы натравить на нас и уничтожить СССР их руками. — И уверенно заключил: — И Гитлер, и Муссолини хорошо подготовились к войне, Инночка, и хотят развязать ее в мировом масштабе. Их армии очень сильны. Они непременно на нас нападут, если не примем срочных мер.

Советским правительством, разумеется, принимались всесторонние меры для предотвращения войны, к которой, как выяснилось в Испании, страна не была готова. В то время как на границах спешно возводились мощные железобетонные укрепления, пропаганда также делала все возможное для того, чтобы устрашить врагов и предотвратить фашистскую агрессию. Особенное внимание уделялось созданию ореола непобедимости народа и вооруженных сил СССР в многочисленных фильмах, воспевающих стойкость и героизм бойцов Красной Армии.

«Бить врага на его территории!» — под таким девизом шли фильмы о том, что произойдет в случае, «если завтра — война», целью которых было показать силу боевого духа и подавляющую техническую мощь Красной Армии, которая в действительности еще только создавалась.

Для поднятия патриотического духа народа и демонстрации врагам его сплоченности и готовности к войне выпускались жизнерадостные фильмы о веселой жизни и трудовых подвигах советских людей, которые в любой момент могут дать отпор агрессорам. В таких популярных в то время картинах, как «Большая жизнь» и «Трактористы», герои колхозных полей при необходимости могли превратиться в отличных танкистов, и в звучавших с экрана песнях народ убеждали:

И еще в этих фильмах воспевалась счастливая и зажиточная жизнь рабочих и крестьян, успешно выполняющих планы выпуска продукции и собирающих богатые урожаи. В действительности же население испытывало нужду во всем: в продовольственных товарах, одежде, предметах первой необходимости. Все еще слабые после разрухи Гражданской промышленность и сельское хозяйство работали только на оборону. На нее и на оказание помощи Интернационалу уходили все государственные ресурсы, не оставляя ничего на нужды людей.

Впрочем, в столице, которая снабжалась лучше, бедность жизни была не так заметна, и Тёме открылась она лишь во время его первого путешествия по Волге, которое он неожиданно совершил летом вместе с отцом и Лелей.

Вышло так. Анне Михеевне снова пришлось отправиться на лечение в санаторий, а детей оставить было не с кем. Обе ее сестры на лето уехали из Москвы: младшая — на практику, а Римма с дочкой и бабушкой Верой — к родственникам на Украину. Надежда на бабу Аду тоже отпала, так как ее уложили в больницу. И вот, как говорится: не было бы счастья — несчастье помогло. Сергею Ильичу, благодаря сложившейся ситуации, удалось-таки добиться отпуска, и он решил показать детям Волгу, на которой родился и вырос.