— Да, — улыбается Лев, — Коннор рассказывал, как ты всех объегорила, когда полиция устроила облаву на ваш дом. И это ты придумала направить внимание юновластей в другую сторону. И про выстрел тоже — ты сразу поняла, что никто не пытался нас убить.

— Вот видишь! — гордо произносит Грейс. — Я даже догадалась, кто стрелял. Просто мама говорила: если делиться всем, что у тебя в голове, рискуешь остаться ни с чем. Ну, я и подумала, что не стоит рассказывать.

Похоже, Грейс начинает Леву нравиться.

— Я тоже догадался, кто стрелял. И согласен с тобой — не надо этого никому знать.

Однако ему приходит в голову, что, может быть, есть вещи, которые надо узнать самой Грейс? Лев думает о ситуации со Старки. Если девушка и впрямь такой выдающийся стратег, то эта задача как раз по ней.

— Кажется, — говорит он, — есть один поезд, который тебе надо бы провести через сортировочную...

— Семафор открыт.

— Вопрос такой: как выиграть в трёхсторонней войне?

Грейс морщит лоб.

— Задачка не из лёгких. Я подумаю и дам ответ. Хотя постой... — Она складывает руки на груди. — Как же я тебе отвечу, если ты не поедешь с нами?

Лев виновато улыбается.

— А ты ответь не мне. Ответь Коннору.

49 • Коннор

Крепко вцепившись в руку Кэма, Коннор конвоирует его вниз по лестнице. Уна в мастерской, трудится над новой гитарой, пытаясь найти забвение в работе.

— Ты пустила его наверх, не предупредив нас!

Уна едва поднимает голову от работы. Такое впечатление, что для неё их уже нет.

— Ему надо было в туалет. Не похоже, чтобы он намеревался сбежать по дороге.

Ладно, пытаться ей объяснить, что она неправа — только зря воздух сотрясать. Коннор ведёт не сопротивляющегося Кэма дальше, в подвал.

— Значит, — произносит Кэм раздражающе беспечно, — имя — Соня, пункт назначения — Акрон.

Коннор даёт выход своему бешенству:

— Мы могли бы попросить арапачей, чтобы они засадили тебя в тюрьму как врага их племени, и ты гнил бы там до конца своей ничтожной жизни!

— Может быть, — соглашается Кэм. — Но только после суда. И всё, сказанное мной на разбирательстве, стало бы достоянием общественности.

Коннор с рычанием отворачивается, в ярости сжав кулаки, и тут же поворачивается обратно; рука Роланда сама собой размахивается и впечатывается Кэму в челюсть. Сплёт падает, свалив шаткий деревянный стул, и Коннор готовится нанести следующий удар. Но тут взгляд его падает на акулу, и та отвечает ему таким же злобным взглядом. Какое бы удовлетворение ни принёс Коннору этот удар, он только ухудшит ситуацию. Если позволить мышечной памяти Роланда управлять рукой, Коннор утратит не только контроль над положением — он утратит часть своей души.

— Прекрати! — приказывает он акуле. Мышцы Роландовой руки неохотно расслабляются. Узник здесь Кэм, не Коннор. Он вынужден напомнить себе, что каким бы ущербным ни чувствовал себя, он всё равно хозяин положения. Загнав ярость внутрь, Коннор наклоняется, поднимает стул и отходит.

— Садись, — велит он Кэму.

Кэм приподнимается с грязного пола и подтягивает себя на стул, потирая челюсть.

— Похоже, у твоей заимствованной руки свой собственный набор талантов. А глаз — он тоже не твой? Ну, вот ты и стал на пару шагов ближе ко мне.

Коннор понимает, что Кэм провоцирует его, хочет, чтобы он снова потерял самообладание. Не выйдет. На повестке стоит один весьма важный вопрос.

— У тебя ничего нет, кроме имени и города, — преувеличенно спокойно говорит Коннор. — Да, ты знаешь больше, чем мне бы хотелось. Но даже если ты доставишь эту информацию тем, кто тебя смастерил, дела это не решит. И кстати, Соня — всего лишь кодовое имя.

— Кодовое, говоришь?

— Кодовое. — Коннор пожимает плечами, словно и правда речь идёт о всяких пустяках. — Ты же не считаешь меня таким дураком, чтобы назвать настоящее имя?

Кэм озаряет его улыбкой Чеширского кота.

— Врёшь и глазом не моргнёшь. Я думаю, у меня в правую лобную долю вживлён детектор лжи, и стрелка на нём сейчас метнулась вверх, как ненормальная.

— Не знаю, кто там из вас ненормальный, и знать не хочу, — чеканит Коннор — ему не остаётся ничего другого, как гнуть своё. — Уна будет держать тебя в этом подвале, сколько ей заблагорассудится; а когда она тебя отпустит — если она тебя отпустит — то плети своим «Гражданам» что угодно. Они нас не найдут.

— Почему ты так уверен, что я поползу обратно к ним? Я ведь тебе уже не раз говорил, что ненавижу их не меньше тебя!

— Так я и поверил, что ты станешь кусать руку, которая дала тебе жизнь! Ну, может быть, ты и сделал бы это ради Рисы, но уж точно не ради меня. Не сомневаюсь — ты отправишься к ним, и тебя примут с распростёртыми объятиями. Картина «Возвращение блудного сына», все плачут от умиления.

И тут Кэм задаёт вопрос, который надолго западает Коннору в голову:

— А ты бы вернулся к людям, которые хотели тебя расплести?

Ну и вопрос, прямо голова кругом.

— Что... Какое это-то имеет отношение к делу? — недоумевает Коннор.

— Меня сплели, и это такое же гнусное злодеяние, как и расплетение, — отвечает Кэм. — Я существую — и не в силах этого изменить, но я ничего не должен тем, кто сплёл меня. Я бы с удовольствием расправился с собственными создателями, если бы мог. У меня была надежда, что Риса поможет мне в этом деле. Но Рисы нет, и, значит, придётся рассчитывать на тебя.

Хотя Коннор и не доверяет своему собеседнику, но чувствует в его словах глубокую и неподдельную боль. Кэм сейчас искреннен.

— Докажи! — настаивает Коннор. — Сделай так, чтобы я поверил, будто ты ненавидишь их так же сильно, как и я!

— А ты тогда возьмёшь меня с собой?

Коннор уже смирился с мыслью, что у них нет другого выхода, кроме как забрать Кэма с собой, но не сдаваться же вот так сразу!

— Я подумаю над этим.

Кэм замолкает на мгновение, бесстрастно глядя прямо в глаза Коннору. Затем произносит:

— ШИМРАФЕРНАЛЬ.

— Что?!

— Это логин для общественного нимба. А пароль — анаграмма имени Рисы Уорд. Предоставляю тебе самому до него додуматься.

— А мне не до фонаря, что ты там сунул в облако?

— Когда увидишь — поймёшь, что не до фонаря.

Коннор обшаривает захламлённый подвал, находит на замусоренном столе ручку и блокнот и бросает их Кэму.

— Запиши логин. Не у всех в башку вшита такая фотографическая память, как у некоторых. И ещё — мне некогда ломать голову над паролем, так что запиши и его.

Кэм презрительно кривит губы, но выполняет требование. Коннор забирает бумажку и кладёт её себе в карман, после чего запирает пленника в подвале и возвращается в квартиру Уны.

— Я решил, что мы возьмём Кэма с собой, — сообщает он Леву и Грейс, которые не выказывают ни малейшего удивления.

50 • Лев

Он сообщает свою новость Коннору наутро — всего за несколько часов до того, как Пивани отвезёт их к ожидающему за северными воротами автомобилю. Лев ожидает, что Коннор взорвётся, но реакция того совсем иная. Во всяком случае, вначале. Лицо Коннора выражает жалость. Уж лучше бы он разозлился.

— Лев, они не хотят тебя здесь. Не знаю, что ты себе навоображал, но выбрось это из головы. Не хотят они тебя здесь!

Это правда только наполовину, но всё равно — слышать её больно.

— Не имеет значения, — отвечает Лев. — Важно, что я хочу, а не они.

— Значит, ты собираешься просто уйти с арены? Прикинешься своим парнем-арапачем, мирно живущим в резервации?

— Думаю, я смогу принести пользу и здесь.

— Какую? Будешь ходить с Пивани на охоту, тем самым сокращая поголовье кроликов? — В голосе Коннора прорезаются гневные интонации. Вот и хорошо. С гневом справиться легче, чем с жалостью.

— Им пора начать прислушиваться к голосам извне, — говорит Лев. — Вот я и стану таким голосом!

— Да что ты мелешь? Такую школу жизни прошёл, а всё наивен, как ребёнок!