Второй взлет прошел сравнительно гладко, и Байрон проводил время, упражняясь в пилотировании. Компактный пульт управления лишь отдаленно напоминал те, к которым он привык на Земле. Раздумывая над назначением того или иного прибора, Байрон записывал свою догадку на бумажку и прикреплял ее у соответствующего устройства.

В пилотскую рубку вошел Джилберт. Байрон взглянул на него через плечо и спросил:

— Артемизия в каюте, надо полагать?

— Где же ей еще быть?

— Когда увидите ее, передайте, что я буду спать здесь, в пилотской рубке. Советую вам сделать то же, чтобы каюта была полностью в ее распоряжении. — И, помолчав, пробормотал вполголоса: — Только капризной девчонки нам тут и не хватало.

— Вы тоже не без греха, Байрон, — заметил Джилберт. — Вспомните, к какой жизни она привыкла.

— Я помню. И что же? А к какой жизни привык я? В конце концов, я тоже родом не из шахтерской семьи с пояса астероидов! Я родился на самом большом ранчо Нефелоса. Но нужно уметь приспосабливаться к обстоятельствам! Черт возьми, я же не могу растянуть корабль! Он может взять лишь небольшой запас пищи и воды, и я не виноват, что здесь нет ни душа, ни ванной. Она злится на меня, словно это я сконструировал корабль!

Для него было большим облегчением выкрикнуть все это в лицо Джилберту.

Но тут открылась дверь и появилась Артемизия. Она холодно сказала:

— На вашем месте, Байрон, я воздержалась бы от криков. Вас слышно по всему кораблю.

— Это меня не беспокоит, — парировал Байрон. — А если вам не нравится на корабле, вспомните, что, если бы ваш отец не пытался убить меня, а вас — выдать замуж, мы бы здесь не оказались.

— Не смейте говорить о моем отце!

— Я буду говорить, о чем захочу.

Джилберт зажал уши руками:

— Я вас умоляю!

Спор мгновенно оборвался. Джилберт предложил:

— Не обсудить ли нам сейчас конечную цель? Ведь совершенно очевидно, что чем быстрее мы долетим куда-нибудь и выберемся из корабля, тем легче нам всем будет.

— Согласен с вами, Джил, — сказал Байрон. — Куда угодно, лишь бы избавиться от ее стенаний. А еще говорят о женщинах на космических кораблях!

Артемизия проговорила, обращаясь исключительно к Джилберту:

— Почему бы нам совсем не уйти из района туманности?

— Не знаю, как вы, — немедленно отреагировал Байрон, — а я собираюсь вернуться на свое ранчо и кое-что предпринять в связи с убийством отца. Я остаюсь в королевствах.

— Я не имела в виду улетать навсегда. Только до тех пор, пока нас не перестанут искать. Не знаю, что вы собираетесь делать со своим ранчо, но знаю, что вы его не получите, пока империя тиранитов не разлетится на куски. Извините, но я как-то не вижу вас в роли крушителя империй.

— Не волнуйтесь о том, что я хочу предпринять. Это мое дело.

— Могу я внести предложение? — мягко спросил Джилберт и, истолковав молчание как согласие, продолжил: — Предположим, я скажу вам, куда мы должны лететь и что делать, чтобы разбить империю на куски, как выразилась Артемизия.

— Да ну? И как же вы предполагаете это сделать? — поинтересовался Байрон.

— Мой дорогой мальчик, вы проявляете очень забавный скептицизм, — улыбнулся Джилберт. — Вы не верите мне? Вы считаете, будто мое предложение — обязательно глупость. А ведь это я вывел вас из Дворца.

— Я помню об этом и очень внимательно слушаю.

— Ну и прекрасно. Я двадцать лет ждал возможности сбежать от тиранитов. Если бы я был обычным гражданином, я давно бы сделал это, но из-за своего проклятого происхождения я постоянно находился у них на глазах… И все же если бы я не был Хинриадом, то не смог бы присутствовать на коронации нынешнего Хана Тиранитского и не наткнулся бы на тайну, которая однажды уничтожит самого Хана.

— Продолжайте, — сказал Байрон.

— Путешествие с Родии на Тиран и обратно совершалось, разумеется, на тиранитском военном корабле. Корабль был похож на этот, только намного больше. Полет туда прошел без происшествий. Пребывание на Тиране было по-своему забавным, но для моего рассказа это не имеет значения. Однако на обратном пути в нас попал метеорит.

— Что?!

Джилберт поднял руку:

— Я хорошо знаю, что это почти невероятно. Столкновение с метеоритом в космосе, особенно в межзвездном пространстве, явление настолько редкое, что его можно вообще не принимать во внимание. И все же это случается иногда, как вы знаете. И это случилось с нами. Известно, что любой метеорит, даже размером с булавочную головку — а таких большинство, — может насквозь пробить любой корабль, кроме разве что супербронированного.

— Я знаю, — вмешался Байрон. — Это связано с моментом движения, который является производным массы и скорости. Скорость вполне возмещает недостаток массы.

Он произнес это как школьный урок и поймал себя на том, что украдкой поглядывает на Артемизию.

Она сидела, слушая Джилберта, и была так близко от Байрона, что они едва не касались друг друга. Байрону пришло в голову, что у нее прекрасный профиль, хотя волосы чуть-чуть растрепались. Жакет она сняла, и мягкая белизна блузки была гладкой и свежей даже после двухсуточного полета. Он удивился, как ей это удается.

Путешествие было бы прекрасным, если бы она научилась себя вести по-человечески, подумал Байрон. Беда в том, что ее никто никогда не воспитывал по-настоящему, и уж по крайней мере не папочка. Она слишком привыкла действовать по-своему. Будь она из менее знатной семьи, она была бы просто прелестна.

Он уже видел в мечтах, как воспитывает ее по-настоящему и дает ей возможность по достоинству оценить его, Байрона, когда она повернула голову и спокойно встретила его взгляд. Байрон отвел глаза и быстро переключился на Джилберта. Оказывается, он пропустил всего несколько фраз:

— …Не имею ни малейшего представления, почему вышел из строя корабельный экран. Это одно из тех обстоятельств, причины которых так и остаются неясными. Но он вышел из строя, и в корабль ударил метеорит. Он был размером с небольшой камешек и пробил корпус, но выйти через другой борт не смог. Если бы вышел, то не причинил бы особого вреда, просто залатали бы корпус.

Но метеорит попал в центральную рубку, отлетел рикошетом от стальной стены и бился до тех пор, пока не остановился. Это длилось какую-то долю секунды, однако при начальной скорости сто миль в секунду он успел пересечь рубку не менее сотни раз. Оба пилота были разрезаны на куски, а я спасся лишь потому, что был в каюте. Я услышал удар, звон и крики пилотов. А когда вбежал в рубку, там повсюду были кровь и клочья разодранных тел… Дальнейшее я помню урывками, хотя много лет подряд переживал его в ночных кошмарах.

Холодный звук уходившего воздуха привел меня к проделанной метеоритом дыре. Я поднес к ней металлический диск, и воздушное давление крепко прижало его. Космический камешек лежал на полу. Я ударил его гаечным ключом и расколол пополам. Границы раскола немедленно покрылись изморозью: внутри он сохранил температуру космоса.

Я обвязал запястья трупов проволокой и прицепил к ней магниты. Потом вытолкнул их обоих в люк и услышал, как магниты приклеились к обшивке. Теперь я знал, что замерзшие тела будут следовать за кораблем, куда бы он ни летел. Я понимал, что, вернувшись на Родию, буду нуждаться в доказательствах, что пилотов убил не я, а метеорит…

Но как вернуться домой? Я был совершенно беспомощен. Управлять кораблем я не умел и не пытался пробовать. Я даже не знал, как использовать субэфирную коммуникационную установку, чтобы послать сигнал СОС. Оставалось лишь предоставить кораблю следовать своим курсом…

— Но вы и этого не могли сделать, верно? — спросил Байрон, пытаясь сообразить: а не выдумывает ли все это Джилберт на ходу просто из-за романтического воображения или каких-то практических надобностей? — А как же прыжок через гиперпространство? Вы должны были совершить его, иначе вас не было бы сейчас с нами.

— Корабли тиранитов при соответствующей настройке приборов совершают прыжки автоматически, — ответил Джилберт.