сегодня произошло что-то особенное. Что-то… угрожающее. А вдруг он слишком

далеко зашел? Зря он сказал про Оливию…

Как лучше поправить дело? Конн как раз обдумывал пути к примирению, когда снова

появилась Энди. Она положила на стол листок бумаги и спокойно сказала: — По-моему, оформлено правильно. Я уже связалась с отделом кадров и утрясла с

ними все вопросы. Тебе осталось только подписать заявление.

— Ты о чем? — Конн недоуменно пробежал бумажку глазами. Вдруг у него

перехватило дыхание. Три простых слова — заявление об уходе — словно вспыхнули

каким-то зловещим пламенем. — Что это за бред? — Он в упор посмотрел на Энди.

— Раньше ты умел читать. Да и текст несложный. Я увольняюсь.

— Но это невозможно! — крикнул Конн. Сама мысль о ее уходе представлялась

настолько нелепой, что он отказывался верить своим глазам и ушам. Наверняка

Энди просто решила проучить его.

Но глаза ее горели такой яростью, что Конн поневоле отвел взгляд.

— Это возможно, Коннор. Я увольняюсь. Я знаю свои права. У меня есть

неиспользованный трехнедельный отпуск, в течение которого ты обязан

удовлетворить мою просьбу.

— Только через мой труп. У тебя контракт с “Бектроном”. Сейчас ты мне просто

позарез нужна.

— Да нет, ты ошибаешься. Правда, порой ты хочешь меня, но я не нужна тебе, Конн. Правда, ты не видишь здесь большой разницы, но, в конце концов, тем хуже

для тебя. Что касается “Бектрона”, то Марджи в курсе всех текущих проблем. А я

больше на тебя не работаю.

— Правда? — сухо переспросил он и протянул ей заявление. — Боюсь, у меня другое

мнение на этот счет.

— Еще раз повторяю: у тебя три недели, чтобы смириться с моим уходом. А пока я

в отпуске, — проговорила Энди с холодной улыбкой. — Видишь ли, у меня

начинается медовый месяц.

Конн вздрогнул. Это что, очередная дурацкая шутка?

— Медовый месяц, Энди?

— Кстати, я купила свадебное платье. Не хочешь взглянуть?

— Свадебное платье?

— Не знаю, что делать с приглашениями, — весело продолжала она, словно болтая с

подругой. — Чтобы успеть все разослать и получить ответы, нужно не меньше трех

недель. Но мы не хотим столько ждать. — Энди улыбнулась. — Разумеется, ты

приглашен, Конн. Извини, что без формальностей…

Он прищурился:

— Что ты несешь? Это у меня свадьба, а не у тебя.

— А-а, не успела тебе рассказать. Я окончательно решила выйти замуж за Алана.

Конн медленно поднялся из-за стола. Кровь в его висках бешено застучала.

— Энди, это уже не смешно. Всему есть предел. Я прекрасно понимаю, чего ты

добиваешься, но…

Ее глаза странно блеснули.

— Я ничего не добиваюсь, Коннор. Я выхожу замуж за Алана. Я позвонила ему час

назад и предупредила, что завтра вылетаю в Монреаль.

— Ты звонила ему? — Острая боль в груди. Как будто неведомый, но безжалостный

враг ударил холодным стальным клинком прямо в сердце. Дыхание перехватило, голова пошла кругом. Он зажмурился. — Ты позвонила Дерошеру и согласилась стать

его женой?

— А что тебя так удивляет?

Конн помимо воли рассмеялся, машинально пригладил рукой волосы.

— Удивляет? Меня удивляет? О Господи, да ты не то, что удивляешь, ты поражаешь

меня. — Его голос звучал все громче и эхом отражался от стен кабинета. Он с

трудом взял себя в руки. — Ты не любишь этого человека. Как ты решаешься стать

женой человека, которого не любишь?

— Конн! Ты ли это? Значит, можно выходить замуж только за любимого человека? —Энди окинула его ледяным взглядом. — Ну что ж, это необычайно интересно. А как

же быть с Оливией, Конн? Ты же женишься на Оливии, которую не любишь, а мне

предлагаешь принять твою новую женитьбу как нечто само собой разумеющееся.

Она рассмеялась злым, отрывистым смехом и медленно покачала головой.

— Все, Коннор. Я столько раз переживала твои выходки, что у меня больше нет

сил. Шерон Ньюкомби. Лиза. Юдифь. И еще с десяток неудавшихся невест и

мимолетных романов. Хватит. Старая добрая Энди сыта тобой по горло. Я ухожу. И

ухожу навсегда.

— Энди, я не понимаю тебя! — в отчаянии заорал Конн и наклонился к ней, как

будто пытаясь прочесть на ее лице ответ на все свои вопросы.

Энди на мгновение смягчилась.

— Я знаю, что ты не понимаешь меня, Конн, — тихо сказала она. — Но, видишь ли, я как раз поэтому с тобой и расстаюсь.

Он так и продолжал стоять на месте. Энди давно ушла, и Конн, проводив ее ничего

не выражающим взглядом, впал в оцепенение. Энди не проронила больше ни слова, даже не сказала “Прощай!”. Только плотно прикрыла за собой дверь.

Конн глубоко вздохнул. Вздохнул еще раз. Вокруг было очень тихо. Слишком тихо.

Как будто сама жизнь исчезла куда-то из стен его кабинета. Он слышал, как

тикают на стене антикварные часы. Слышал слабый шум автомобильных моторов на

улице. Голоса, затихающие далеко за окнами. Чужие голоса, чужие звуки… Он

отчетливо слышал размеренные удары своего сердца, будто подчеркивающие

окружившую его пустоту.

Необычную пустоту. Как будто от него самого осталась только оболочка, а все его

чувства, мысли исчезли вместе с уходом Энди. Конн вдруг вспомнил о “Бектроне”.

Без Энди ему придется туго.

Без нее.

Конечно, все это вздор. Она доедет до дома и тут же поймет, что погорячилась.

Вернется назад слегка смущенная и с лучезарной улыбкой. И жизнь вернется на

круги своя: Конн и Энди против всего мира.

Настроение немножко улучшилось. Он сел за стол, раскрыл производственные

отчеты, которые она так быстро отыскала, и погрузился в чтение. Но ему никак не

удавалось сосредоточиться. Вошла Марджи с красными глазами, положила перед ним

какие-то документы и удалилась без единого слова. В конце коридора загудел

лифт, и Конн с надеждой посмотрел на дверь. Сейчас она войдет с развевающимися

волосами и горящими глазами, излучая веселье, солнечный свет и особое, только

ей присущее очарование.

Но дверь так и не раскрылась. “Я просто кретин”, — подумал Конн через некоторое

время. Пора приниматься за работу. Энди вернется. Она должна вернуться. Она его

лучший друг. А лучшие друзья всегда возвращаются.

Но Энди не вернулась. Вечером он приехал домой более задумчивый, чем обычно.

Пару раз решительно подходил к телефону, но так и не позвонил ей. А вдруг его

звонок все окончательно испортит? Нужно хоть как-то разобраться, разобраться не

столько в Энди, сколько в самом себе.

Весь вечер вплоть до полуночи он провел в тяжелых раздумьях. Спал Конн

тревожно, часто просыпался и шептал ее имя.

На рассвете он наконец решился. Он позвонит Энди и скажет, что не в силах без

нее жить. Что они должны поговорить. Должны решить что-нибудь. Что ей не стоит

выходить за Дерошера. Что она не может стать женой Дерошера. Она не любит

Дерошера, она любит его.

Наверно, потому, что я люблю тебя, болван. Я всегда любила тебя…

Леденящий холод пробежал по его телу, сдавил грудь. Голос Энди снова и снова

отдавался у него в голове. Потому что я люблю тебя.

Она сказала это не потому, что хотела потешить его самолюбие. Она искренне

признавалась ему в любви.

Андреа Спенсер любила его. Я всегда любила тебя…

“О Боже…” Голова мучительно закружилась, и Конн прикрыл глаза. Любовь.

Единственная вещь в этом проклятом мире, которую он никогда не принимал.

Впрочем, любовь всегда обходила его стороной. Когда-то он всерьез считал, что

страсть — это и есть любовь. Когда жарко, огонь разгорается сам собой. После

разрывов с Лизой и Юдифью оказалось, что все куда сложнее. От жарких ночей

секса не разгорелся огонь любви. Не осталось даже угольков.

Его отношение к Энди было совсем иным. Он переживал страсть и с другими