— Хотите сказать, он…

Она пожала плечами и как можно непринужденнее ответила:

— Он предложил поселить меня в красивом доме на Парк-Лейн, модную одежду, драгоценности — все, что я пожелаю.

— Что он предложил?! — Слова вырвались из его груди яростным шепотом.

— От этого я тоже отказалась, и он сильно разозлился.

— Он посмел предложить вам такое? — все также тихо спросил Джон. — Посмел опорочить вас, пусть даже в мыслях?

Он вскочил на ноги.

— Джон, куда вы?

— Я найду его и придушу.

На лицо графа набежала черная тень, Рена никогда раньше не видела его таким. Дружелюбный шутник, которого она знала, внезапно сменился человеком в свирепой ярости.

— Нет! — Девушка вскочила с места и выбежала вслед за Джоном из кухни. — Не делайте этого.

— Думаете, я буду сидеть сложа руки, в то время как он оскорбляет вас?

Граф начал подниматься по лестнице.

— Куда вы идете?

— За пистолетом.

Рена побежала за ним по ступенькам, стараясь не отставать. Граф достиг своей комнаты прежде, чем девушка успела его догнать.

— Джон, послушайте, вы ничем не можете помочь.

— Я могу заставить его пожалеть, что он родился на свет. Я могу притащить его сюда и заставить ползать перед вами на коленях…

— И что тогда останется от моей репутации? Рена взяла Джона за плечи и легонько тряхнула.

Она чувствовала, что он дрожит от гнева.

— В таком случае я пулей высажу его презренные мозги! — почти прокричал он. — Да, вот что надо сделать. Тогда грязные мысли, которые он посмел питать на ваш счет, разлетятся вдребезги, и никто никогда не узнает, что он оскорбил самую чудесную, самую совершенную из женщин на земле. Рена, Рена, неужели вы думаете, что я прощу ему это?

Она не знала, как ответить на эти слова, но ей и не пришлось ничего говорить, ибо в следующую секунду Джон прижал ее к себе и принялся осыпать лицо девушки горячими поцелуями, бормоча что-то несвязное в перерывах между ними.

— Ты моя, понимаешь? Я не потерплю, чтобы этот человек даже смотрел на тебя, а тем более думал… Боже мой! Поцелуй меня, милая… Поцелуй меня и скажи, что мне все это не чудится, скажи, что тоже меня любишь…

— О да… да, я так сильно тебя люблю!

Рена обещала себе, что никогда не признается ему в любви, ради его же блага. Но слова сами сорвались с губ в ответ на чувства Джона. Он любит ее! Он так сказал. И ничто на земле не помешает ей ответить на его любовь.

— Я люблю тебя, — сказал он, отстраняя девушку и глядя ей в лицо. — Я люблю тебя, как только мужчина может любить женщину. Это было предначертано. Это наша судьба. Я не смог бы противиться ей, даже если бы захотел. Но я не хочу. Я хочу любить тебя и находить в тебе радость до конца своих дней. И если это не взаимно, мне незачем жить.

— Но это взаимно! — воскликнула она. — Взаимно. Ах, Джон… любимый…

— Поцелуй меня, — сказал он, и на этот раз он приказывал.

Рена с радостью повиновалась. В будущем их может ждать горькое расставание, но в этот миг она насладится своей любовью сполна. Блаженство быть избранной тем, кого выбрало собственное сердце, было слишком сладким, чтобы от него отказаться.

— Скажи еще раз, что любишь меня, — сказал он. — Позволь услышать, как ты это говоришь.

— Я люблю тебя, люблю, — пролепетала Рена. — Я не думала, что любовь может возникнуть так быстро… никогда не знала…

— Она может возникнуть мгновенно, — с жаром сказал Джон. — Я влюбился в тебя в первый же день. Разве ты не почувствовала, что наши сердца инстинктивно потянулись друг к другу?

— О да, да. Я тоже это почувствовала, хотя мы были тогда совершенно чужими.

— Мы никогда не были чужими, — с нежностью произнес граф. — Мы всегда знали друг друга и будем принадлежать друг другу до последнего вздоха.

— До последнего вздоха, — торжественно согласилась девушка.

Она ничем не выдала своего страха за будущее. К тому же это была правда. Жизнь может их разлучить, но она всегда будет принадлежать ему. После Джона не может быть никакого другого мужчины.

— Как я могу жениться на ком-то, кроме тебя? — с любовью спросил он.

— Джон…

От необходимости отвечать Рену избавил звук дверного колокольчика, донесшийся снизу.

— Если это Уингейт… — процедил граф.

— Нет, Джон, пожалуйста! Ты должен сделать вид, будто ничего не знаешь, ради меня.

— Посмотрим, — вот все, на что он согласился.

Они вместе сошли вниз и открыли парадную дверь.

Но человек на пороге не был Уингейтом. Ни Рена, ни Джон не видели его раньше. Он был высоким и худым, одетым в черное церковное облачение. Лицо его было сурово, а взгляд строг.

— Мисс Колуэлл? — сразу спросил он.

— Да.

Его речь полилась медленно и тягостно:

— Я преподобный Стивен Дэйкерс. Полагаю, вы ждали моего визита.

Возразить было бы невежливо, поэтому Рена пробормотала что-то о том, какая для нее честь познакомиться с ним. Девушка поспешила представить графа, но вместо того, чтобы вежливо выразить удовольствие, преподобный Стивен Дэйкерс остановил на Джоне ледяной взгляд и удостоил его кратчайшим приветствием.

— Мисс Колуэлл, мне нужно поговорить с вами наедине.

Это было требование.

Джон взглянул на девушку и нахмурился. Придерживаясь тона спокойного достоинства, Рена сказала:

— Могу я на несколько минут оставить свои обязанности, сэр?

Джон понял намек, который послала ему Рена.

— Хорошо, мисс Колуэлл, советую вам воспользоваться гостиной. Но, пожалуйста, постарайтесь долго не задерживаться.

— То, что я пришел сказать мисс Колуэлл, не займет много времени, — произнес мрачноватым тоном священник.

Рена повела его в гостиную и вежливо предложила чай. Священник отмахнулся от этого знака гостеприимства.

— Я пришел не по пустякам, но ради спасения вашей души. Позапрошлым вечером вы посетили мой дом…

— Я не знала, что это ваш дом, так как письмо, сообщавшее мне об этом, пришло только на следующее утро. Узнав об изменении ситуации, я немедленно собрала вещи и удалилась.

— Между вами и моей сестрой, кажется, имела место перебранка по поводу некой собственности…

— Они хотели съесть мою курицу на ужин. Поскольку она принадлежит мне, я этого не допустила.

— Вы отозвались о моем доме, как о воровском логове!

— Они пытались отнять у меня мою собственность, — твердо сказала Рена. — Я не слишком богата. И настаиваю на своем праве защищать то, что имею.

Священник неожиданно кивнул.

— Именно. Я понимаю, что вы мало одарены благами этого мира, а потому могли почувствовать себя вынужденной принять эту… э… постыдную ситуацию.

— Прошу прощения…

— Всем известно, мисс Колуэлл, что вы, незамужняя женщина, делите этот дом с графом, неженатым мужчиной, без подобающей компаньонки.

— Я экономка его сиятельства, — сказала Рена, гневно сверкнув глазами. — Прислуга. А слугам не требуются «подобающие компаньонки». Им приходится браться за работу, которая даст им крышу над головой.

— Как уже сказал, я понимаю, что вас вынудили обстоятельства. В мои намерения также не входит возлагать вину на того, кто согрешил — я уверен — по незнанию. Я здесь, чтобы спасти вас.

— Но меня не нужно спасать.

— Сударыня, вы нуждаетесь в спасении гораздо больше, чем можете предположить. Репутация молодой женщины, и без того хрупкая, должна взывать ко всем покровительственным порывам людей, чьим жизненным предназначением является спасать заблудшие души. Вы сбились с пути истинного. Да, к сожалению, это правда. Но вы не ушли далеко от спасительной дороги, и еще есть время вернуть вас обратно.

Рена молча смотрела на него, не в силах поверить тому, что слышит.

— Я верю… я горячо верю, что пребывание в этом доме еще не скомпрометировало вашей добродетели, хотя и подвергло опасности вашу репутацию. Если вы немедленно уйдете отсюда, еще не все будет потеряно. Я заберу вас с собой в пасторат, где вы сможете ступить на стезю праведности, и со временем это исправит содеянное.