Потом в прихожей появился Джон. Он шел к ним на своих длинных ногах и выглядел, по мнению Рены, красивее, чем на то имел право кто-либо из мужчин. Было абсурдным предположить, что мисс Матильда Уингейт не влюбится в него…

— Рад нашей новой встрече, Лэнсдейл, — проскрипел Уингейт. — Вы помните мою дочь.

Это было утверждение, а не вопрос.

— Помню, и для меня большое удовольствие видеть мисс Уингейт снова, — вежливо ответил Джон.

Матильда улыбнулась графу так, что Рене вспомнились его слова: «Она тихая, и некоторые мужчины могли бы счесть это обворожительным».

Он говорил правду. Матильда не была красавицей, но и дурнушкой назвать ее было бы несправедливо. Ее овальное лицо было бледным, поведение застенчивым, но она явно обладала неким шармом.

— Я очень хорошо помню ваше сиятельство, — тихо сказала девушка.

— Перестань, — оборвал ее отец. — Ты не должна так церемонно его величать. Мы со дня на день станем Лэнсдейлу ровней.

— Вы правы, — сказал Джон. — И я очень рад приветствовать вас обоих в своем доме. Рена… — неожиданно повернулся он к девушке, — познакомься с нашими гостями.

Сама мысль о том, чтобы быть представленными экономке, была недопустимой, и мистер Уингейт, очевидно, тоже так решил, смерив Рену холодным взглядом.

— Это моя замужняя кузина, миссис Колуэлл, — продолжал Джон, якобы не замечая изумления гостей. — Она приехала, чтобы помочь навести порядок в доме. — В его глазах блеснула искорка, и он добавил: — Она подтвердит, что нашла его в еще более худшем состоянии, чем ожидала. Рена, дорогая, это мои друзья. Мистер Уингейт, который был очень добр ко мне, и его очаровательная дочь Матильда, приехавшая с ним, чтобы увидеть руины, которые так нас разочаровали.

Рена пожала руки обоим, а в голове тем временем лихорадочно проносились сотни мыслей.

Здорово, конечно, испытать себя на актерской стезе, но она не ожидала, что роль изменят без предупреждения.

И тут девушка осознала, что Джон позабыл об одном существенном сценическом «реквизите».

Обручальное кольцо.

Где она сию секунду найдет обручальное кольцо? Мужчины хоть иногда о чем-то думают?

Чтобы скрыть отсутствие украшения на левой руке, Рена сунула ее в карман платья. И там, к своему удивлению, нащупала сломанное кольцо, которое она нашла в одной из комнат. Рена тогда подобрала его, потому что место излома было опасным.

Она быстро надела кольцо на палец, перевернув сломанную часть к ладони. Если повезет, оно сойдет за обручальное, лишь бы никто не присматривался.

— Надеюсь, — сказала она вслух, — дорога из Лондона была приятной.

— Великолепной, — проскрипел мистер Уингейт. — К счастью, в этой части света ходят поезда, по крайней мере, до Винчестера. Потом пришлось пересесть в экипаж, но, думается мне, это скоро исправят. Железная дорога — единственный современный способ путешествовать, и со временем рельсы проложат по всей стране.

Рена вспомнила, что этот человек заработал свое состояние на железных дорогах. Очевидно, он решительно настроен донести сей факт до сознания каждого.

Однако, произнося эту речь, мистер Уингейт одновременно осматривал пыль и грязь холла. Проследив за его взглядом, девушка подумала, что потребуется работа по меньшей мере двух-трех человек в течение недели, чтобы комната стала чистой и опрятной. И гость знал это.

Рена еще не учла, что окна разбиты. Ей также вспомнилось, что лестницу, поднимавшуюся с одной стороны холла, требовалось вымыть. Ковер на ступеньках почти потерял цвет и протерся во многих местах.

Все то время, что мистер Уингейт рассматривал каждую деталь обстановки, он продолжал говорить о железных дорогах.

«Он машина, — подумала Рена, — способная расщеплять сознание, чтобы оно работало одновременно в двух направлениях».

— А теперь я хочу, чтобы вы показали мне дом, который, как я с первого взгляда заметил, требует большого ремонта, — бесцеремонно заявил мистер Уингейт.

— Полагаю, сначала вам надо немного отдохнуть с дороги, — предложил граф. — Быть может, бокал вина вернет вам силы. Пойдемте в гостиную. Пока что это самая пристойная комната в доме. Позднее мы покажем вам каждый уголок.

— От вина я не откажусь, — произнес мистер Уингейт. — Уверен, Матильда скажет то же самое.

— Пребывание за городом кажется мне таким увлекательным, — ответила Матильда. — Я бы хотела выйти в сад.

— С удовольствием составлю вам компанию, — немедленно предложила Рена. Она обрадовалась предлогу вырваться из атмосферы, в которой доминировал дух мистера Уингейта. Девушка находила ее угнетающей.

В то же время ей интересно было рассмотреть Матильду, а также ее наряд. Живущая взаперти в этом глухом уголке, Рена не имела возможности следить за модой. Она увидела, что кринолины выросли до невероятных размеров. У Матильды юбка была такой громадной, что раскачивалась при каждом шаге, и ее владелица с трудом протиснулась сквозь стеклянные двери в сад.

Юбка была сшита из бархата цвета меда, что само по себе указывало на ее богатство, как подумала Рена, горько усмехаясь. Только женщина, имеющая под рукой армию слуг, может носить вещи, которые так быстро пачкаются. Блузка была из белого шелка, а поверх нее красовался короткий жакет из такого же, медового цвета, бархата.

Но именно шляпка Матильды подорвала всякую веру Рены в добродетель. Это было маленькое дерзкое творение из бархата в тон костюму, заломленное на левую сторону так, что скрывало глаз, и с пером на макушке.

«Каково быть владелицей такой шляпки?» — подумала Рена. И собственное убогое платье с узкими нижними юбками вдруг показалось ей преступлением против природы.

— Когда-то это был великолепный сад, — говорила она, прогуливаясь с мисс Матильдой в ярких лучах солнца, — но теперь, боюсь, он в радость только диким кроликам и птицам.

Матильда рассмеялась.

— Должно быть, им очень весело играть здесь, где никто не мешает.

— Надеюсь, они ценят свою свободу, — сказала Рена. — Я знаю, что в детстве была бы несказанно рада такому месту для игр. Позвольте показать вам озеро.

И они вместе пошли вперед, все дальше удаляясь от дома.

Глава пятая

В гостиной мистер Уингейт оглянулся по сторонам. Наблюдая за ним, Джон почувствовал то же, что и Рена: перед ним человек, который все замечает и сразу точно определяет, как извлечь для себя выгоду.

Графу стало не по себе. Он был решительным человеком и, появись на горизонте вражеский корабль, знал бы, как действовать. И был бы беспощаден. Но эта ситуация требовала хитрости и тонкости. Требовала умелой игры словами.

Короче говоря, ситуация требовала Рену.

А та покинула его, предоставив бороться самому.

— Так что же вы намерены делать? — рявкнул мистер Уингейт. — Вы ведь не собираетесь возвращаться в море, не так ли?

— Я покончил с морем, — сказал Джон. — Мне нравилось путешествовать по свету, но теперь это в прошлом.

— Значит, вы планируете жить здесь?

— Да.

— Хорошо. Так и должно быть. Такие дома, как этот, являются частью наследия нашей страны.

Джон испытал какой-то суеверный страх, услышав подобные слова из уст этого человека. Казалось, что он просто зазубрил их, но сам так не думает.

— А наследие нашей страны, — повторил мистер Уингейт, как будто однажды взяв на себя труд заучить эту фразу, чтобы максимально использовать ее из соображений экономии мыслей, — а наследие нашей страны должно защищать. — Он говорил отрывистыми фразами, будто каркал. — Ради будущих поколений. Детей. Внуков. Такие дома нужны им, чтобы напоминать о нашей славной истории. Сохранять такие места — наш священный долг. Любой ценой, — продолжал он каркать. — Однако поместье рушится. Как, черт подери, вы сумеете здесь прожить?

— Мне больше некуда идти, а что касается того, как распорядиться поместьем, — у меня весьма ограниченный выбор. Я не могу продать дом или земли, потому что это заповедная собственность. Они должны перейти к моему наследнику целиком, что весьма забавно, учитывая их нынешнее состояние.