– Теперь вы видите, что я был прав! – заявил он в тот вечер, сидя в обществе леди Урсулы, Мэдди и леди Кэролайн в маленькой гостиной на втором этаже дома Рэмсденов. Он помахал перед носом у Мэдди пачкой приглашений. – Видишь, детка? Двери лучших лондонских домов уже распахнуты перед тобой. Скоро ты будешь на короткой ноге с графами и герцогами, а возможно, и с парочкой принцев. У тебя будет все, чего ты никогда не получила бы, останься простой дочерью купца.

Не отрывая взгляда от книги, которую она читала, Мэдди перевернула страницу.

– Вы, должно быть, путаете меня с моей матерью, сэр, – холодно ответила она. – В отличие от нее, меня титулы не интересуют.

Это были первые слова, которые она сказала отцу с того момента, как он поместил в “Таймс” объявление о ее помолвке.

– Все еще дуешься на меня? – спросил Харкур, нимало не обескураженный ее язвительным тоном. – Ладно, подождем, пока ты не станцуешь свой первый вальс с герцогом, и пока сам регент не поцелует тебе руку. Посмотрим, что ты тогда запоешь, детка.

– Наш Дорогой Калеб совершенно прав, Мадлен, – подхватила леди Урсула, откладывая список, гостей, которых она намеревалась пригласить на свадьбу, и поднимаясь из-за стола. – Как только вы справитесь с первым смущением, вы поймете, что попали в удивительно прекрасный мир, о каком не смели и мечтать. Только представьте себе, дорогая: с деньгами вашего отца и с титулом вы без малейшего труда станете хозяйкой одного из самых блестящих лондонских салонов! И как прекрасно это будет для всех нас!

– Разумеется, дорогая леди Урсула. Под вашим руководством Мэдди будет царить в лондонском свете, – проворковал Калеб Харкур, поднимаясь и подходя к графине. – А теперь давайте пройдем в библиотеку и обсудим планы подготовки к свадьбе. – Купец протянул руку миниатюрной графине. – Я хочу, чтобы эта свадьба стала самым блестящим событием сезона, и полностью полагаюсь на ваш вкус.

– Как вы любезны, дорогой Калеб, – промурлыкала в ответ графиня, и, обменявшись лучезарными улыбками, они покинули гостиную руку об руку.

– Когда мой папочка успел превратиться в “дорогого Калеба”, а графиня – в “дорогую леди Урсулу”? – осведомилась Мэдди у Кэролайн, когда эта парочка скрылась за дверью. – И как меня угораздило не обратить внимания на это чудесное преображение?

Кэролайн подняла голову от вышивки, над которой все это время старательно трудилась.

– Полагаю, ваши мысли просто были заняты другим. А вообще-то эти двое стали просто неразлучны с того самого момента, как была объявлена помолвка их детей. – Кэрри смущенно порозовела. – Только не судите маму слишком строго за то, что она поддалась планам вашего отца, мисс Харкур! Поймите, чтобы прожить тридцать лет в одном доме с таким чудовищем, как мой отец, она была вынуждена закрывать глаза на ужасную действительность и притворяться, что жизнь ее течет безмятежно и счастливо. Она настолько привыкла к самообману, что ей не составило труда убедить себя, будто вы с Гартом – идеальная пара. Не удивлюсь, если через пару дней она уже будет полагать, что вы с Гартом по уши влюблены друг в друга и что этот брак состоится по вашей доброй воле, а не по настоянию мистера Харкура.

– Вы умны не по годам, леди Кэролайн, – заметила Мэдди, поднимая голову от книги. – И вам делает честь то сочувствие и понимание, с которым вы относитесь к своей матери. – Помолчав немного, она неуверенно добавила:– Понимаете, мне нужен мудрый друг, который помог бы мне пройти через предстоящие испытания. И я надеюсь, что вы станете для меня таким другом и… настоящей сестрой.

Давайте скрепим нашу дружбу тем, что отныне будем называть друг друга просто по имени! Кэролайн серьезно кивнула:

– Я сочту за честь стать подругой и сестрой женщины, на которой женится мой брат Гарт… и которую любит мой брат Тристан.

Сердце Мэдди затрепетало.

– Тристан сам тебе это сказал?

Кэролайн кивнула:

– Он признался мне, что любит тебя, еще до того, как уехал в Уинтерхэвен. Но кроме меня этого не знает никто. Ни мама, ни Гарт. И нельзя, чтобы Гарт об этом узнал. Он просто сойдет с ума, если поймет, что, женившись на тебе, разрушит счастье Тристана.

– Теперь я понимаю, почему у тебя уже две недели глаза на мокром месте! И думается мне, ты плачешь не только из-за Тристана, но и из-за Гарта и той леди, которую он любит.

Кэролайн уставилась на Мэдди в полном изумлении.

– Ты знаешь о Саре?

Мэдди закрыла книгу и отложила ее в сторону.

– Имени ее я не знала, но несложно было заметить, что граф пытается справиться с терзаниями разбитой любви.

– Гарт и леди Сара Саммерхилл, дочь нашего соседа, виконта Тинсдэйла, еще в детстве поклялись друг другу, что станут мужем и женой. Они были так счастливы вместе и так подходили друг другу, что порой казалось, будто у них одна душа на двоих, – проговорила Кэролайн, вдевая в иголку темно-зеленую нить. – Саре, двадцать четыре года, ей давно пора замуж, – продолжила она, делая стежок, – И все эти годы, пока Гарт был помощником Веллингтона на Пиренейском полуострове, она отказывала всем женихам и дожидалась его. Когда Гарту пришлось признаться ей, что это ожидание было напрасным, он чуть не умер от горя.

Мэдди задумчиво окинула взглядом свою собеседницу,

– Полагаю, семья леди Сары находится в таком же тяжелом финансовом положении, как Рэмсдены?

– Нет, что ты! Виконт Тинсдэйл богат, как Крез!

– Но почему же тогда он не помог твоему брату?

Кэролайн подняла голову от вышивки и устремила на Мэдди печальный взгляд. Сейчас она была особенно похожа на Гарта.

– Во-первых, Гарт не просил его о помощи. Во-вторых, виконт Тинсдэйл не только любящий семьянин и отец. Он еще и максималист. Подозреваю, он считает, что мужчина, честь которого запятнана финансовым скандалом, не достоин внимания его дочери. – Глаза Кэрри наполнились слезами. – Я так хочу, чтобы и ты, и Сара стали моими сестрами! Я не в силах видеть, как несчастны мои братья и их возлюбленные! И подумать только, все это из-за наших отцов! Мой отец не заботился ни о ком, кроме себя… а твой отец и отец Сары умеют любить всей душой, но ослеплены честолюбием. – Внезапно Кэрри умолкла на мгновение, а затем просияла: – А вдруг… вдруг мистер Харкур полюбит маму? Ведь он не захочет отправить в долговую тюрьму сына женщины, к которой решит посвататься!

Мэдди поморщилась:

– Ты хочешь сказать, что тогда он дает графу деньги, чтобы тот расплатился с кредиторами? – Кэролайн вытаращила глаза от изумления. Вышивка, нитки и ножницы соскользнули с ее колен и упали на ковер.

– О Боже! Я думала, ты знаешь! – простонала она, прижимая пальцы к губам.

– О чем?

– Я не могу сказать… Гарт рассказал мне это под строжайшим секретом и взял с меня слово, что я не выдам тебе эту тайну. Иначе ты очень огорчишься.

Мэдди увидела, как краска отхлынула от щек Кэролайн.

– Но ты просто обязана мне рассказать! Я должна это знать. Возможно, я сумею воспользоваться этой информацией и извлечь из нее пользу. Возможно, именно здесь и кроется разрешение всех наших проблем!

Кэролайн колебалась, внутренне сражаясь с угрызениями совести, а Мэдди уже охватило какое-то странное предчувствие. Женская интуиция подсказывала ей, что информация, которой владеет Кэролайн, может распутать, наконец, всю эту чудовищную паутину, в которую Калеб Харкур поймал Рэмсденов, а заодно и собственную дочь.

– Расскажи мне все, Кэрри! Я должна знать! – повторила она.

– У Гарта только один кредитор – обречено прошептала Кэролайн. – Мистер Харкур скупил все долговые расписки, которые наш отец оставил в игорных домах, и все закладные на поместья Рэмсденов…

– И шантажом заставил Тристана привезти меня в Лондон из Франции, а Гарта – сделать мне предложение! – закончила за нее Мэдди. Ее снова охватила ледяная ярость, вмиг погасившая все искры приязни к отцу, только недавно начавшие вновь разгораться в ее сердце. – Nom de Dieu, – еле слышно пробормотала она. – Неудивительно, что этот старый негодяй стал самым богатым купцом в Англии: он не гнушается ничем, чтобы достичь своих целей!