Когда летчики уже пролетели полпути, их едва не постигла неудача. Зная о расположении авиации противника в Оренбурге, они решили обойти город с северо-востока и вновь выйти к железной дороге. Однако, пересекая Орскую ветку, летчики потеряли ориентировку и продолжали путь над этой веткой, пока не обнаружили свою ошибку и не повернули снова на Оренбург. В районе последнего они попали в такую низкую облачность, что лететь пришлось почти над самыми рельсами, при этом утерянную ориентировку восстанавливали, читая названия пролетаемых станций.

Весь перелет занял четыре часа (только над территорией, занятой противником, самолет прошел свыше 300 километров). Он проходил при крайне неблагоприятных метеорологических условиях. К тому же надо учесть, что самолет был очень ветхий, его собрали из двух однотипных разбитых машин «Фарман». Показательно, что при последней аккуратной и осторожной посадке около станции Новосергиевка он рассыпался. Летчик и летнаб при приземлении оказались сидящими прямо на земле. К счастью, они не имели серьезных ушибов.

Замечательный перелет, связавший Туркестанскую армию с войсками Восточного фронта, содействовал окончательному разгрому вражеских войск и занятию Красной Армией Оренбурга в начале февраля 1919 года.

Одно время после очищения Волги от белочехов на фронте советских 2-й и 3-й армий стала усиливаться воздушная деятельность противника. Все чаще и чаще начали залетать к нам в тыл неприятельские летчики, появлялись истребители, нападавшие на наши самолеты. Участились случаи сбрасывания бомб на важные объекты. Это было осенью 1918 года. Тогда авиационным начальникам 2-й и 3-й армий была послана телеграмма, в которой приказывалось принять все меры к предотвращению воздушных разведок врага в тылу наших войск. Во исполнение этого приказа 5 октября летчик Абузин первым вступил в воздушный бой с двумя вражескими истребителями, но был подбит пулеметным огнем. Абузин все же дотянул до своего аэродрома. Через несколько дней другой советский летчик, Грабб, с летчиком-наблюдателем Шульцем атаковали колчаковский самолет «Ньюпор-23» и сбили его.

Все рассказанные здесь примеры действия авиации доводились до сведения В. И. Ленина вначале через оперод, а когда был организован штаб РВСР, то через него и через Авиадарм.

Красные летчики, решительно вставшие на защиту завоеваний Великого Октября, показали в годы гражданской войны и иностранной военной интервенции чудеса храбрости и геройства, а многие из них беззаветно отдали свою жизнь за светлое будущее любимой Родины. Их славные ратные дела золотыми буквами вписаны в историю наших Вооруженных Сил. Бессмертны подвиги наших летчиков в годы Великой Отечественной войны.

Советские пилоты служили и будут служить вдохновляющим примером для новых и новых поколений защитников социалистической Отчизны.

Теперь, после космических полетов вокруг Земли Героев Советского Союза коммунистов Юрия Гагарина и Германа Титова, каждый человек знает, как велик и славен наш советский летчик!

Владимир Ильич Ленин вникал не только в дело создания нашей военной авиации. От его проницательного взора, беспокойной, всегда ищущей мысли не ускользало ничего, что могло бы послужить укреплению Красной Армии.

Вспоминаю, например, какой глубокий интерес проявил Владимир Ильич к изобретению А. М. Игнатьева. Старый большевик Игнатьев, будучи призван в армию, изобрел в 1916 году аппарат для корректировки стрельбы по самолетам. При помощи этого аппарата удалось сбить несколько вражеских аэропланов. Но изобретение не получило распространения, а в 1917 году, при эвакуации некоторых учреждений Петрограда, и совсем затерялось.

На одном из моих докладов В. И. Ленин упомянул об изобретении А. М. Игнатьева и попросил: во-первых, помочь разыскать старый аппарат по железным дорогам и складам и, во-вторых, организовать постройку нового аппарата, то есть создать мастерскую и обеспечить ее необходимыми инструментами и материалами для изготовления прибора, а затем сговориться с каким-либо заводом о его производстве. При этом Ленин сказал, что Игнатьев — превосходный техник, верный человек, знакомый ему еще по эмиграции. В годы подполья он брался за рискованные дела, связанные с оружием, изготовлял взрывчатку, помогал товарищам, выручал их. Нужно было во что бы то ни стало помочь ему преодолеть бюрократические препоны, дать ход его изобретению. Владимир Ильич просил посоветовать Игнатьеву вступить в Красную Армию по своей специальности, что помогло бы ему скорее продвинуть изобретение, преодолеть препоны.

Через несколько дней после этого ко мне пришел А. М. Игнатьев с запиской от Ильича. В ней было сказано: «Тов. Аралову (или его заместителю). Податель — тов. Александр Михайлович Игнатьев, о котором я с Вами говорил. Все и быстро сделайте для него. Ленин»[25].

За давностью времени всех деталей моего разговора с Игнатьевым не помню, но не забылась наша поездка с ним по Москве в поисках подходящей мастерской, где бы он мог работать. Мы нашли такую мастерскую где-то на Гороховом поле (теперь улица Казакова), снабдили ее инструментом и нужными материалами.

Спустя некоторое время Игнатьев свое изобретение усовершенствовал. А. М. Горький пригласил Владимира Ильича поехать в Главное артиллерийское управление на просмотр этого аппарата. Ленин сначала отказывался, уверяя, что он ничего не понимает в этом деле, но потом все же согласился поехать. На демонстрации прибора в ГАУ присутствовали профессора-артиллеристы. После доклада А. М. Игнатьева В. И. Ленин задал несколько существенных вопросов.

Когда Владимир Ильич и Горький ушли, профессора спросили Игнатьева: кто этот как будто очень знакомый человек, так хорошо разбирающийся в артиллерийском деле? Ученые-артиллеристы с трудом поверили, что это был Ленин. Ведь он задавал вопросы, которые можно услышать только от артиллерийского знатока.

Впоследствии А. М. Игнатьев стал известен также своим изобретением самозатачивающихся режущих инструментов.

В. И. Ленин проявлял постоянную заботу о техническом оснащении Красной Армии. И надо прямо сказать, что идея создания бронированных средств принадлежит не нам, военным, а именно ему.

В декабре 1917 года при подготовке и обсуждении закона об организации Красной Армии Владимир Ильич обратил внимание на необходимость оснащения ее бронепоездами, представляющими наиболее мощную и подвижную силу в условиях войны.

Когда Ленину доложили о том, что в ряде паровозных депо, мастерских и на некоторых заводах рабочие при поддержке своих партийных ячеек сами сооружают такие бронепоезда, устанавливают на них орудия и пулеметы и выезжают на фронт, он с восторгом воспринял это сообщение. Прекрасно, сказал Ильич, если рабочие сами начали ковать этот новый вид оружия, железного коня, и выезжать на нем на фронт для борьбы с врагами революции, то победить нас нельзя.

Вскоре по указанию В. И. Ленина был создан специальный Совет, называвшийся «Центробронь». На «Центробронь» возлагалась обязанность создать броневые силы армии. Бронепоезд рассматривался тогда как отдельная войсковая часть. Его оперативная задача и боевая мощь определялись быстротой движения, вооружением, неуязвимостью.

Бронепоезда начали вступать в строй с первых дней гражданской войны. Так, на Донском фронте в 1918 году сражался против войск генерала Краснова бронепоезд № 3 Красногвардейского воронежского дивизиона. Командиром его был молодой матрос Кирилл Михайличенко. В конце 1918 года Михайличенко на бронепоезде прорвался через немецкую заставу на узловой станции Калинковичи и зашел в тыл врага, связался с партизанами, а затем занял станцию и город Овруч, разрушил коммуникации Коростеньского железнодорожного узла, куда устремились отступающие из Киева петлюровские части. Позднее Михайличенко командовал бронепоездом «Большевик» и геройски погиб на фронте.