Стрелка спидометра плавно и невозмутимо двинулась вверх. Пальцы монстра, в которого превратился Харрисон, порвали обивку водительского сиденья с изнанки, и Тина вновь закричала. Она в панике смотрела то на Ника, то на льющуюся в салон жидкость. Сам водитель понятия не имел, куда едет — он даже толком не смотрел на дорогу, думая лишь о том, как сбросить проклятую тварь. Понимая, что так просто от врага не избавиться, Стоун опять начал вилять из стороны в сторону, но, поскольку он опасался заноса, манёвры были не очень резкие.

И тут произошло то, что давно должно было произойти, ведь к этому моменту скорость превысила двадцать пять миль в час.

Образовавшийся перед передними колёсами клин из чёрной жидкости, уровень которой на очередной улице заметно возрос, некоторое время двигался вместе с автомобилем, а потом, когда водитель снова попробовал вильнуть, «нырнул» под шины. «Форд» приподнялся, потеряв сцепление с поверхностью, и за сотую долю секунды его развернуло поперёк дороги. Затем ещё раз, уже на сто восемьдесят градусов. Ник отчаянно крутил руль и, каким-то образом ещё соображая, не сильно давил на тормоз, однако остановить стальную громадину ему было не под силу.

Словно кит, попавший волей бури на мелководье, «Краун Виктория» вспарывала озеро, в которое превратилась дорога, размётывая вокруг тучи брызг. В конце концов, даже крепко державшийся за проём окна Стэн сорвался и слетел вниз, причём как раз по ходу движения автомобиля.

Глухой удар, скрежет примятого металла, и Харрисон, откинутый в сторону, исчез из поля зрения.

Спидометр «Форда» показывал пятнадцать миль в час, когда на его пути возник фургон «Додж». Уже практически не управляемая, «Краун Виктория» зацепила его правой передней частью и, ещё сильнее потеряв скорость, прокатилась по инерции несколько ярдов, после чего уткнулась в бордюр.

Стеклоочистители продолжали плавно скользить по стеклу; оставшиеся целыми фары ярко освещали место аварии; практически не пострадавший двигатель урчал на холостых оборотах; с уютным перезвоном покачивались забрызганные чёрной и красной жидкостями ключи…

Полицейский «Шевроле Тахо» остановился на шоссе, когда впереди показалась неумолимо надвигающаяся синяя полоса.

— Значит, действуем, как договорились, — обернулся к Теду и Брайану Питерсон, сидящий за рулём. — Заезжаем туда — и будь, что будет. Ясно, что мы останемся без машины и, скорее всего, без одежды, но это мелочи, верно?

— Естественно, — кивнул Хокинс. — Главное, чтобы эта кислотная дрянь тоже не последовала за нами.

— Ну, есть только один способ узнать, — немного нервно воскликнул Брайан.

— А что потом? — неожиданно спросил Дэйв.

— О чём ты? — вскинул брови Питерсон.

— Допустим, мы не погибнем, оказавшись там — где бы то ни было. Но что дальше? Вернуться оттуда мы всё равно не сможем, — он покачал головой. — Я только сейчас начинаю понимать, что вся эта затея — не более чем бессмысленное стремление спасти себя любимого.

— Какой ты проницательный, — огрызнулся Брайан. — Хватит умничать, малец!

— Поздно отказываться, — бросил Тед. — Ты сам записался в этот клуб. Давайте, шеф, поехали!

— А чего суетиться — оно само к нам пришло, — ответил Питерсон, указав на синюю полосу, которая к этому моменту уже была рядом с автомобилем.

Молодой полицейский пытался ещё что-то сказать, но через несколько секунд салон озарился синим сиянием. Не сразу мужчины осознали, что именно они являются его источником. Они в страхе переглянулись — и это были последние движения, которые совершили их тела.

Когда сияние исчезло, коллеги Дэйва исчезли — лишь на сиденьях осталась лежать в беспорядке одежда, ещё хранящая тепло людей, на которых она была надета несколько секунд назад. Едва полицейский попытался повернуться, как его охватило странное ощущение невесомости. Посмотрев на себя, он не увидел абсолютно ничего.

«Но ведь я же здесь!» — ошарашено подумал Дэйв.

Подплыв (другого слова он не мог подобрать, чтобы охарактеризовать такое перемещение) к зеркалу заднего обзора, он убедился, что не отражается в нём. Тогда полицейский решил покинуть автомобиль и по привычке потянулся к ручке… вернее, намеревался это сделать, но тянуться было нечем. Паника окончательно овладела им, и Дэйв бросился прямо на дверь.

Преодолев преграду без какого-либо сопротивления, он оказался снаружи. Ливень всё так же молотил, но не оказывал никакого воздействия. Мужчина вообще ничего не чувствовал — он мог лишь видеть и слышать. И, конечно, передвигаться — вот только настоящее ли это движение?

Он попробовал устремиться вверх — и это ему удалось опять без проблем. Законы физики перестали действовать, и на какое-то мгновение Дэйв ощутил дикий восторг от невероятной свободы. Бренное тело более не сдерживало его, и он мог практически всё, не боясь при этом ничего.

Взмыв до самых туч, полицейский намеревался пролететь и через них — может быть, даже покинуть планету. Однако стоило ему оказаться в непосредственной близости от них, как он словно упёрся в стену. Немного спустившись, он попробовал ещё раз — и снова неудача. Удара как такового он не чувствовал — просто не мог дальше двигаться.

Это мгновенно охладило Дэйва, заставив мимолётный восторг улетучиться. Вернувшись на землю к машине, продолжающей урчать двигателем и светить фарами, он направился на сей раз по шоссе, удаляясь от города.

Спустя некоторое время он снова начал грезить своими возможностями. Ну подумаешь, нельзя взлететь слишком высоко — да не сильно-то и хотелось! У поверхности всё равно гораздо интереснее.

Неожиданно он увидел впереди синий барьер, о котором рассказывал Ник. Удивительно, но он, похоже, не двигался, в отличие от полосы, так и оставшись в пяти милях от города. К тому же, выглядел он совсем иначе — вся его поверхность была испещрена концентрическими кругами — вроде тех, которые возникают на воде, когда на неё что-нибудь падает. Круги эти появлялись непрестанно и в таких количествах, что сомнений не оставалось — их вызывал чёрный дождь. А это означало одно — барьер пропускал не только живую материю.

«Интересно, что если я?..» — поддавшись внезапному импульсу, Дэйв устремился к синей стене и… был остановлен той же силой, что и наверху. В отчаянии он принялся тыкаться в преграду, как муха, ползающая по прозрачному окну и не понимающая, почему у неё не получается улететь.

Сколько минут он так беспорядочно проверял на прочность барьер, полицейский не знал. Наконец, он остановился — но не от усталости (она, как и все прочие физические чувства, более им не ощущалась). Вынудило его прекратить иное — неожиданное прозрение.

Он понял всё. Полностью. Это было слишком невероятно, чтобы являться плодом лишь его разума. Гадать, какие силы наделили его знанием, он не стал, потому что это всё равно было бессмысленно.

Теперь он знал, что стало с людьми, прошедшими через синюю полосу. Их тела исчезли — бесследно и окончательно. Остался лишь разум — или душа, кому как больше нравится. В каком-то смысле все они живы, однако по неведомой причине не могут контактировать друг с другом и не могут выбраться за пределы барьера, окружившего город. Они обречены на вечное скитание по этой большой — и в то же время такой маленькой — клетке, окружённые тысячами себе подобных, но в полнейшем одиночестве.

И та же участь ждёт всех выживших жителей Стар-Сити.

Синее сияние возникло из ниоткуда столь стремительно, что, будь оно ближе к вседорожнику ещё хотя бы на пару ярдов, никакие «цепкие» шины не удержали бы автомобиль в этом мире — полностью остановившись, «Шевроле» зарылся капотом в неизвестность, и часть его исчезла из поля зрения. Теперь мерцающая стена была буквально перед самым носом Тейлора — если б не лобовое стекло, он смог бы протянуть руку и дотронуться до неё.

«И что дальше? — размышлял он. — Вернуться назад и поискать другой путь в нормальный мир или смело (безрассудно?) рвануть вперёд — вдруг это как раз та дверь, которую я искал? А если нет? В каком искажённом виде предстанет Стар-Сити на сей раз или это будет вообще другое место? Нет, всё-таки надо перестраховаться».