Когда я обо всем этом доложил, И. В. Сталин сказал: «У вас один стрелковый корпус уже имеется; два мы дадим вам дополнительно, дадим и артиллерийскую дивизию. Что касается авиационной дивизии, то Маршал авиации Новиков получит указание сделать авиацией Ленинградского фронта один-два налета на расположенные перед вами финские позиции. Он будет прислан к вам для согласования».

Тут я стал настойчиво просить еще стрелковый корпус для развития прорыва. Однако А. М. Василевский и Г. К. Жуков категорически возражали. Обсуждение прекратилось. Вскоре А. М. Василевский и Г. К. Жуков ушли, а меня и Т. Ф. Штыкова И. В. Сталин пригласил посмотреть салют в честь Ленинградского фронта. Когда после салюта мы прощались, Верховный главнокомандующий сказал мне на ухо: «Я дополнительно выделю вам тот стрелковый корпус, который вы просили».

Обрадованные приятной вестью, мы отправились на командный пункт 7-Й армии. Там находились уже А. Н. Крутиков и все начальники родов войск. До нашего прибытия командарм успел обсудить, с ними план действий. Заслушав его, я принял окончательное решение: начнем с форсирования Свири и освобождения. Кировской (Мурманской) железной дороги на участке от Лодейного Поля до Масельги, овладевая городами Олонец и Петрозаводск. Главный удар наносим, как и было решено, в направлении Сортавалы 7-й армией. Одновременна 32-я армия нанесет вспомогательный удар в сторону Медвежьегорска, Юстозера и Суоярве навстречу 7-й армии, обходя петрозаводскую группу войск противника с севера. Таким путем достигался двумя сходящимися ударами разгром врага в Южной Карелии.

Тяжелейшим участком оставалась река Свирь шириной 350 метров и глубиной от 8 до 11 метров. На ней находился мощный гидроузел Свирь-3, с плотиной глубиной 18 метров и с запасом воды в 125 миллионов кубометров. Это ставило перед войсками дополнительные задачи. Вот элементарный пример различия в психологии обороняющегося и наступающего: как я радовался в 1941 году, что Свирь — такая широкая, и как я сетовал на то же в 1944 году. Сейчас в интересах дела нужно было преодолеть водную преграду ниже гидроузла. А что, если финны откроют шандорный затвор? Тогда вода хлынет, и переправа будет сорвана. Нельзя ли нам упредить врага? Мы попытались разбить шандорную стенку морскими минами, во безуспешно. В ход была пущена тяжелая артиллерия, и дело пошло. Мы могли теперь сами спустить воду, когда захотим. Тотчас в план операции были внесены уточнения. Когда о коррективах узнали в Ставке, нас снова вызвали в Москву, Пришлось объяснять мотивировку своего решения, после чего идея получила одобрение.

Между прочим, проект решения вопроса о гидроузле был представлен мной Верховному главнокомандующему. Он не только интересовался сутью дела, но и вникал в такие детали, которые, пожалуй, мог даже обойти. Я упоминаю об этом потому, что в некоторых книгах у нас получила хождение версия, будто И. В. Сталин руководил боевыми операциями «по глобусу». Ничего более нелепого мне никогда не приходилось читать. За время войны, бывая в Ставке и в кабинете Верховного главнокомандующего с докладами, присутствуя на многочисленных совещаниях, я видел, как решались дела. К глобусу И. В. Сталин тоже обращался, ибо перед ним вставали задачи и такого масштаба. Но вообще-то он всегда работал с картой и при разборе предстоящих операций порой, хотя далеко не всегда, даже «мельчил». Последнее мне казалось излишним. Жизнь, боевая практика учат тому, что невозможно распланировать весь ход событий до конца. Важно было наметить общее русло действий, а конкретные детали предоставить вниманию нижестоящих командиров, не сковывая заранее их инициативу. В большинстве случаев И. В. Сталин так и поступал, отходя от этой традиции только тогда, когда речь шла о каких-либо политических последствиях, или по экономическим соображениям, или когда его память подсказывала ему, что в прошлом он уже сталкивался с подобной обстановкой. Не скажу, что я всегда соглашался с тем, как И. В. Сталин решал вопросы, тем более что нам приходилось спорить, насколько это было для меня возможно в рамках субординации, и по малым, и по крупным проблемам. Но неверно упрекать его в отсутствии интереса к деталям. Это просто не соответствует действительности. Даже в стратегических военных вопросах И. В. Сталин не руководствовался ориентировкой «по глобусу». Тем более смешно говорить это применительно к вопросам тактическим, а они его тоже интересовали, и немало.

Характерно для Сталина, что он снова вызвал командующего фронтом в Москву, узнав о частичных изменениях в намечавшейся операции. Такие вызовы случались нередко. Сталин предпочитал общаться с людьми, когда это было возможно, лично. Мне представляется, что делал он это по трем причинам. Во-первых, в ходе личной беседы можно лучше ознакомиться с делом. Во-вторых, Сталин любил проверять людей и составлял себе мнение о них из таких встреч. В-третьих, Сталин, когда он хотел этого, умел учиться у других. В годы войны это качество проявлялось в нем очень часто. Думаю, что командующие фронтами, сотрудники Ставки, Генштаба и другие военные работники многому научили Верховного главнокомандующего с точки зрения проблем современной войны. Соответственно, очень многому научились у него и они, особенно в вопросах общегосударственных, экономических и политических. Относится это и ко мне. Я считаю, что каждая поездка в Ставку чем-то меня обогащала, а каждое очередное свидание с руководителями партии и государства расширяло мой кругозор и было для меня весьма поучительным и полезным.

Вернемся к 7-й и 32-й армиям. Им противостояло соответственно 76 тысяч солдат с 580 орудиями и 54 тысячи солдат с 380 орудиями. Мы должны были рассечь эту группировку на части, действуя в оперативной глубине свыше 200 километров, и примерно за 40 дней разгромить их, выйдя к советско-финляндской границе.

Наступление войск южного крыла Карельского фронта началось в третью годовщину войны — накануне 22 июня 1944 года. Десятью днями раньше перешли в наступление войска Ленинградского фронта на Карельском перешейке. Они в короткий срок взломали мощные укрепления врага, овладели городом Выборгом и восстановили довоенную государственную границу, облегчив выполнение нашей задачи в общей Выборгско-Петрозаводской операции.

За десять дней Карельский фронт изготовился к тому, чтобы в свою очередь прийти в движение. Артподготовка, сопровождаемая налетами на позиции врага бомбардировщиков «Ту-2», началась без четверти двенадцать 21 июня. Под аккомпанемент разрывов, длившихся три с половиной часа, мы наблюдали с командного пункта за расстилавшейся перед нами картиной, тщательно вглядываясь в линию обороны противника, и спокойно обменивались мнениями. Спешить теперь, действительно, было некуда: все было наготове. Полки замерли в ожидании, пока летчики и артиллеристы расцвечивали панораму огненными вспышками выстрелов и черно-серыми букетами разрывов. При вспышках на какие-то секунды перед глазами вставали покореженные строения и лохмотья густо сплетенных проволочных заграждений, чтобы затем опять провалиться в серую пелену. А когда окончательно исчез речной и озерный туман, слева обнажились просторы большой низины, уходящей к Ладоге. Вслушиваясь в мощный гул. авиационно-артиллерийской подготовки, я вспоминал события трехлетней давности: поздний, субботний вечер, короткий сон в поезде и охватившую нас тревогу, вызванную сообщением о нападении Германии. Прошло без малого 1100 дней, и вот, те, кто раньше яростно отбивался, сами теперь штурмуют закопавшегося в землю агрессора. Уже длительное время мы наступаем, и до нашей старой границы — рукой подать! Только руку эту нужно еще держать пока в броне.

Всеми позабытый обед совпал с началом переправы через Свирь, 7-я армия изготовилась к форсированию реки и прорыву вражеской обороны. Массированный, огонь поражал противника во вторых и третьих траншеях, а над головами передовых отрядов, казалось уже приступивших к форсированию реки, летели снаряды наших танков и самоходок, бивших прямой наводкой в противоположный берег. Небольшой перерыв насторожил финнов. Что это? Массовая переправа? Вот от русского берега поплыли плоты с солдатами. И притаившиеся огневые точки на западной стороне реки вдруг заговорили. Но то, что финны приняли за людей, были чучела, демонстративно пущенные через реку на плотах и лодках. Первыми в Свирь вступили с этими чучелами 16 воинов-гвардейцев. Впоследствии им было присвоено звание Героя Советского Союза. Наши наблюдатели засекали места, расположения пробудившихся; к жизни огневых точек врага, а потом следовала уже прицельная стрельба. Противник приберегал часть своих средств, до критического момента не пуская их в ход. Теперь этот момент. наступил, и он взаправду оказался критическим, но только не для тех, кому он был уготован.