– А вы не подскажете, по какому телефону я могу ему позвонить?

– Мистер О'Горман умер пять лет назад, – сказала женщина и повесила трубку.

Глава 3

Район, в котором находилась Кедровая аллея, явно знавал лучшие времена, однако и сейчас старался сохранить приличный вид. Дом семьсот два окружали полоски тщательно подстриженного газона. В середине одного цвел белый олеандр, в середине другого росло апельсиновое дерево, вперемежку покрытое плодами и цветами. К дереву был прислонен мальчишеский велосипед. Казалось, что владелец бросил тут его впопыхах, найдя себе более увлекательное занятие. Окна маленького отштукатуренного дома были затворены и плотно завешены изнутри портьерами. Кто-то совсем недавно полил дорожку и террасу. От лужиц шел пар, они исчезали на глазах.

Вместо звонка к входной двери была привинчена старомодная медная, начищенная до блеска львиная голова с дверным кольцом, в которой Куинн увидал собственное крошечное, искаженное отражение. Как ни странно, оно чем-то соответствовало его представлению о себе.

Женщина, отворившая дверь, была, как и дом, маленькой, аккуратной и немолодой. Фигура у нее по-прежнему была стройной и лицо миловидным, но вид такой отрешенный, будто она сбилась когда-то с пути и никак не найдет дорогу назад.

– Миссис О'Горман? – спросил Куинн.

– Да, но я ничего не куплю.

"И вряд ли продашь", – подумал Куинн, но вслух произнес:

– Я Джо Куинн. Мы с вашем мужем дружили когда-то.

Она не то чтобы смягчилась, но взглянула на него почти с интересом.

– Это вы сейчас звонили?

– Да. Я не знал, что он умер. Это ужасно. Я пришел, чтобы выразить свои соболезнования и извиниться, если мой звонок вас расстроил.

– Спасибо. Простите, что я сразу повесила трубку. Но в Чикото все... все знают о Патрике, и я подумала, что это чья-то неуместная шутка.

"Все знают о Патрике. Туманное высказывание", – подумал Куинн, отметив заодно и едва заметную паузу, предшествовавшую этим словам.

– Где вы познакомились с моим мужем, мистер Куинн?

На этот вопрос трудно было дать уклончивый ответ, и Куинн попытался найти самый безопасный.

– Мы с Патом вместе служили в армии.

– Да? Что ж, входите! Я как раз приготовила детям лимонад. Они сейчас должны прийти.

Гостиная была небольшой и казалась еще меньше из-за ковра и обоев, наклеенных до самого потолка. Миссис О'Горман – или мистеру О'Горману? – нравились розы: большие алые цветы красовались на ковре, розовые и белые – на обоях. Вмонтированный в окно кондиционер громко гудел, но в комнате стояла духота.

– Садитесь, мистер Куинн.

– Спасибо.

– И расскажите мне о муже.

– Я надеялся, что вы о нем расскажете.

– Нет, вы перепутали, – усмехнулась миссис О'Горман. – Когда человек приходит, чтобы выразить соболезнования вдове старого боевого друга, он обычно предается воспоминаниям. Вот и предавайтесь, я вас внимательно слушаю.

Куинн отвел глаза.

– Вы, я вижу, застенчивы, мистер Куинн. Помочь? Вот хорошее начало: "Никогда не забуду, сидим мы как-то..." Или вы предпочитаете более захватывающий сюжет? Например: немцы наступают в несметном количестве, а вы истекаете кровью в подбитом танке, и рядом никого нет, кроме верного друга Пата О'Гормана. Подходит?

Куинн покачал головой.

– Нет. Я не воевал с немцами. Только с корейцами.

– Вот как? Тогда поменяем декорации. Место действия Корея. Хотя подбитый танк и тут сгодится.

– Что вас так волнует, миссис О'Горман?

– А вас? – Она снова улыбнулась ледяной улыбкой. – Мой муж никогда не служил в армии и никому на свете не позволял называть себя Патом. Так что советую начать сначала и по возможности говорить правду.

– Пожалуйста! Я не был знаком с вашим мужем. Я не знал, что он умер. Я не знал о нем ничего, кроме того, что его зовут Патрик О'Горман и что он, скорее всего, живет в Чикото. Вот вам и вся правда.

– Тогда почему вы здесь?

– Хороший вопрос, – сказал Куинн. – Однако на него трудно найти такой же хороший ответ. Вы мне не поверите.

– Посмотрим. Я сумею отличить правду от лжи. Говорите.

Но что? Куинн и так уже нарушил приказ Сестры Благодать ни в коем случае не пытаться найти О'Гормана... Рассказать вдобавок и о ней? Это уже не лезло ни в какие ворота. К тому же десять против одного – миссис О'Горман не поверила бы ни одному его слову. Вряд ли рассказ о Братьях и Сестрах из Башни прозвучит убедительно. Судя по всему, у него оставался только один выход, если ее муж умер при странных или необычных обстоятельствах (Куинн снова вспомнил, как миссис О'Горман запнулась, прежде чем произнести "Здесь о Патрике все знают"), то, возможно, она согласилась бы кое-что ему сообщить. В таком случае ему говорить не придется. Эти соображения быстро пронеслись у него в голове.

– Дело в том, миссис О'Горман, – сказал Куинн, – что я сыщик.

Он не ожидал, что его слова произведут эффект разорвавшейся бомбы.

– Ах вот в чем дело? – воскликнула миссис О'Горман. – Значит, все начинаете сначала? Кому-то не нравится, что я наконец успокоилась, что уже год или два спокойно хожу по улицам, что никто не шепчется у меня за спиной, не бросает вслед сочувственных взглядов? Опять будут заголовки в газетах, опять все кому не лень будут задавать идиотские вопросы! Да поймите же, мой муж погиб! Это был несчастный случай! Его не убили, он не покончил с собой и не сбежал, чтобы начать новую жизнь под чужим именем! Он был глубоко верующим человеком и любил свою семью, и я никому не позволю снова трепать его имя! Найдите себе другое занятие: штрафуйте владельцев машин, стоящих в неположенном месте, или забирайте велосипеды у детей, которые катаются без номеров. Перед нашим домом стоит велосипед, начните с него. А теперь убирайтесь, я не хочу вас больше видеть.

Миссис О'Горман была не из тех женщин, которых можно уговорить, очаровать или переспорить. Ум сочетался в ней с ожесточенностью и недюжинной силой воли, и для Куинна это было чересчур. Он встал и вышел.

По пути к Главной улице он старался убедить себя, что справился с работой и теперь ему остается только сообщить результат Сестре Благодать. О'Горман погиб в результате несчастного случая. Так утверждает его жена. Но какого несчастного случая? И если у полиции были подозрения, что он сбежал, значит, тело его не было найдено?

– Моя работа закончена, – произнес он вслух. – А где, как и почему О'Горман погиб, меня не касается. Тем более что через пять лет это выяснить не так уж легко. Мне пора в Рино.

Но мысль о Рино не могла вытеснить из его головы О'Гормана. Когда он работал в казино, то обязан был следить, нет ли поблизости людей, которых разыскивает полиция. Их фотографии и описания примет рассылались сотрудникам охраны ежедневно. Многих арестовывали без лишнего шума, прежде чем они успевали подойти к рулетке. Куинн слыхал, что в Рино и Лас-Вегасе беглых преступников ловят больше, чем во всех других городах, вместе взятых. Эти два места были магнитом, притягивающим к себе грабителей, растратчиков, гангстеров и мошенников всех мастей, мечтающих поскорее преумножить наворованное.

Поставив машину напротив табачного магазина, Куинн пошел купить газету. На прилавке лежали три, издававшиеся в Лос-Анджелесе, две в Сан-Франциско, "Дейли пресс" из Сан-Феличе, "Уолл-стрит джорнал" и местная "Чикото ньюз". Куинн купил "Чикото ньюз" и взглянул на последнюю страницу. Редакция располагалась на Восьмой авеню, и редактора звали Джон Гаррисон Ронда.

Кабинетом Ронде служил закуток, отгороженный двухметровой стенкой, нижняя часть которой была фанерной, а верхняя – стеклянной. Стоя, Ронда мог видеть подчиненных, а сидя, пропадал из их поля зрения, что его очень устраивало.

Это был высокий человек лет пятидесяти, с добродушным лицом, медлительными движениями и гулким, басовитым голосом.