В. В. Маяковскому (Лубянский проезд, 19 ноября 1924)

Волосик, ужасно обрадовалась письму, а то уж я думала, что ты решил разлюбить и забыть меня.

Что делать? Не могу бросить A. M. пока он в тюрьме.[60] Стыдно! Так стыдно как никогда в жизни. Поставь себя на мое место. Не могу. Умереть — легче.

Много бываю в городе. Живу у тебя. Когда говорю — дома, сама не понимаю где. Люблю, скучаю, хочу к тебе.

У Скотика чума. Смотреть нельзя без слез. Боюсь, не умер бы.

Твои здоровы. У Люды роман и она счастлива. Ксаночка ревнует меня к Кольке — я для него замты.

Бескин меня любит. Моссельпром переименован в Моссельбрик или Осельпром…

Куда ты поедешь? Один? В Мексику? Шерсть клочьями? Достань для меня мексиканскую визу — поедем весной вместе. (И Оську возьмем?)

Впрочем, делай как хочешь, а мы без тебя соскучились.

Целую твою щенячью мордочку.

Твоя Лиля

В. В. Маяковскому в Париж (Москва, 8 декабря 1924)

Милый мой, родной Волосит, я всё еще в Сокольниках. Сегодня Альтер привез мне доберман-пинчера, сучку. Ужасно веселая и умная — будет сторожить нас. Ее хозяев уплотнили и им пришлось ее отдать. Я ее уже люблю, но Скотика никогда не забуду.

Леф уже почти закрыли — даже набранный № запрещают печатать. Так что я с него ничего за «Ленина» не получила…

С шубкой 22 несчастья: не так положили ворс и, когда я в первый раз надела ее, то вызвала в трамвае бурные восторги своими голыми коленками, а домой пришла в платье, обернутом как кашне вокруг шеи! Опять приходится переделывать.

Скажи Эличке, что она написала мне возмутительно-неподробное письмо: какое Тамара дала ей кружево? Какая новая шуба? Что ты сшил и купил себе? и т. д…

Рада, что ты веселишься, было бы хорошо, если бы тебе удалось проехать в Америку.

Осик работает и шляется. Левочка[61] целый день в коопиздате (!) и вечером на рандевушечке. Малочка[62] звонит по телефону; от Гиза отказался. Кольку[63] я терпеть не могу. Ксана больна какой то женской болезнью. Все остальные арапы — на местах (в Водопьяном). Вчера Альтер, Коля и Крученых до 7 ч. утра играли в покер с рестом; Круч два раза бегал на 7-ой этаж за деньгами.

Жаль, что не пишешь мне.

Как ты причесан?

Спасибо за духи и карандашики. Если будешь слать еще, то Parfum Inconnu Houbigant'a.

Целую всю твою щенячью морду.

Лиля. 

В. В. Маяковскому в Мексику (Москва, 26 июля 1925)

Любимый мой Щенит-Волосит, получаю твои письма, а сама, сволочь, не пишу! Сначала — сама не знаю почему, а сейчас — уж очень далеко!

Во-первых — я тебя ужасно люблю и страдаю. Во-вторых — мне предлагают замечательного песика (афен-пинчера), серенького, мохнатого, с лохматой мордой — уж и не знаю прямо — брать ли! В-третьих, Оська стал ужасный фотограф-любитель. Зафиксировал раз навсегда в вираж-фиксаже грязь под ногтями и очень довольный. Снимает всё на свете, а главным образом красивые виды и говорит, что он теперь пейзажист.

Я пишу на террасе, а рядом сидит Шарик и облизывается. Я усыновила всех окрестных котят и они по утрам приходят есть яйца. Аннушка сердится и говорит, что они блохатые. Но я одну блоху поймала и убила на месте.

Я на Волге совсем было поправилась, но приехала и заболела детской болезнью: у меня во рту сделались афты — это такие язвочки, кот. бывают у детей от сырого молока. Пролежала неделю с температурой не пимши, не емши и опять облезла. Сейчас совсем, во всех отношениях здорова.

На грязи все-таки придется поехать — итальянцы обещали через 6 недель визу.

Оська деньги с Гиза получил, а я, представь себе — еще ни копейки! Так что живу в долг. В Моск. раб.[очем] мне дали только 150 р. В «Прибое» сказку взяли и дали тоже 150 р. Просили, чтобы я разрешила иллюстрировать ее их художнику — я позволила. Ничего? А «Что такое хорошо» сделал Денисовский очень мило и «Париж» выходит с Родченковской обложкой. Для Лефа матерьял переписывается. Оська все делает что нужно.

Мама и Эльза здесь. Мама послезавтра уезжает. Эличка всё купила мне — спасибо, родненький. Рассказывала, как тебя обокрали[64] — я чуть не плакала. Кстати — наших бьют — Левку тоже обокрали, да еще как нахально! — Подошли к нему на улице и отняли 1000 франков. Оська костюма еще не получил — на днях привезут.

Посылаю тебе 15 карточков. Отправила в Мексику 3 телеграммы. Когда получишь это письмо — телеграфируй, что дошло. С квартирой в городе ничего не выйдет — денег нет. Ищу что-нибудь получше здесь или в Серебряном бору (туда ходит автобус).

Мама твоя в санатории очень отдохнула. За ней все ухаживали из-за тебя и она ужасно была довольна. Люда уехала на грязи.

Хорошо бы нам в Италии встретиться. Интересно — попадешь ли ты в Соед. Штаты! Пиши подробно, как живешь (С кем — можешь не писать). Нравится ли? Как с деньгами? Едешь ли в Японию? Пишешь ли роман?

Все по тебе скучают.

Давай встретимся где-нибудь не в Москве, за границей, если тебе там еще не совсем надоело…

Кот наш совсем истаскался. Приходит домой только жрать и всех бьет лапкой.

Обнимаю тебя крепко, целую все твои щенячьи переносики. Целую целую целую.

Твоя Лиля

В. В. Маяковскому в Берлин (4 ноября 1925)

Милый мой, любимый, родной Щеник, завтра утром еду в Рим и постараюсь оттуда прислать тебе визу. Если не скоро удастся, то, давай, встретимся в Берлине и поедем вместе в Москву.

100 дом. кот. ты мне выслал я не получила! Пришлось телеграфировать Леве. Вообще у меня с деньгами вышла ерунда: долго писать — расскажу. Телеграфируй, есть ли у тебя деньги. Я совершенно оборванец — всё доносила до дыр. Купить всё нужно в Италии — много дешевле. Хорошо бы достать тебе визу, чтобы смог приехать за мной! Кажется есть прямой поезд Париж — Рим. Невероятно по тебе соскучилась! Мы бы поездили дней 10 по Венециям — и домой!

Я приготовила для тебя в Москве замечательный подарок.

Волосит, милый, давай встретимся поскорее! Я тебя ужасно люблю.

Твоя Лиля

Телеграфируй: Lili Brik. Roma. Ambasciata Reppublica Sovietica.

В. В. Маяковскому в Крым (Москва, 2 июля 1926)

Любимый мой Щенятик, почему ты такой мот и транжир? Почему скучаешь?

Мы живем роскошно, весело и разнообразно: по понедельникам у нас собираются сливки литературной, художественной, политической и финансовой Москвы — Тихон Чурилин, Перцов, Малкин, Гринкруг!! По воскресеньям — ездим на бега — шикарно! В автобусах с пересадкой! В остальные дни Ося бывает у женщин (Оксана, Женя), а я езжу в Серебряный бор к одному из представителей живущих там «верхов» — Тайе и Альтеру. Только не завидуй, Волосит!