Стоять на полу было жестко и холодно.

- Оно дома осталось, потому что я подумал, что…

- Собака с кольцом будет выглядеть подозрительно?

- Именно.

Таннис улыбалась. И глаза ожили.

- Выйдешь?

- Выйду, - она откинула одеяло. - Иди сюда, а то замерзнешь, жених…

В этом была своя правда.

- Я тебе говорил, что жить без тебя не могу? - от нее пахло лишь ею, и еще немного - пыльной розой и Шеффолк-холлом. - А еще меня уволили… и я из дому ушел, но ты уже дала согласие. Так что все равно выйдешь.

- За бездомного и безработного?

- Именно.

- Выйду, конечно, - сухие исцарапанные губы коснулись щеки. - Ты бестолочь, Кейрен, но я тебя люблю… тебе не рассказать, как я тебя люблю.

Это хорошо. Только не понятно, зачем опять плакать?

- Я тебя вытащу, обещаю, - Кейрен собирал ее слезы, соленые и в то же время сладкие, терпкие, как вино, то, которое осталось в доме.

Их с Таннис доме.

- И мы уедем.

- К морю?

- Если хочешь, то к морю… Райдо нас примет, для начала у него поживем, а там как-нибудь устроимся. Присмотрим дом.

- На берегу?

- На берегу.

Она еще терла покрасневшие глаза. Слушала. Верила.

- Я найду работу… за перевалом людей не хватает. Точнее, не людей, но… там не важно, что я от рода отказался… я все-таки неплохой специалист… или свое дело открою. Буду розыском заниматься.

- И кого искать станешь?

- Да хоть комнатных собачек, лишь бы платили… а ты будешь варить свое варенье, из этой… как ее…

- Смородины?

- Именно, из смородины. Я тебе целый ящик гусиных перьев наточу, чтобы было чем косточки выковыривать, только, пожалуйста, не плачь.

- Не буду.

- Все равно ведь…

- Все равно, - она шмыгает носом и нос этот распух, а глаза заплыли, сделались красными, больными. И слипшиеся ресницы - мягкие иголки, с которых Кейрен снимает прозрачную слезу.

- Ты научишься варить кофе на песке. И сошьешь розовые занавески.

- Почему розовые?

- Не хочешь розовые, сошьешь голубые, разрешаю… а по субботам я буду жарить блинчики…

- И гулять. По берегу.

- И гулять, - согласился Кейрен.

…по берегу, который есть где-то там, за Перевалом. Сказочный, существующий ли вовсе?

- Извини, - Таннис мазнула по распухшему носу ладонью. - Тебе пора, наверное.

- Куда?

- Туда, - она указала на окно.

- Там ночь и зимняя, между прочим. Лед, ветер и дикие собаки.

- Кейрен, я серьезно.

- И я серьезно. Волкодавы. С вот такими клыками…

- Кейрен, - Таннис высвободила руку. - Ты понимаешь, что если тебя найдут здесь, то…

- Убьют.

- Именно.

- Значит, нужно сделать так, чтобы не нашли.

…и желательно, быстро, поскольку даже самая длинная ночь в году имеет обыкновение заканчиваться. А утро, судя по запахам в комнате, не обойдется без дружеского визита.

- Таннис, во-первых, без тебя я точно не уйду.

…а спустить ее по отвесной стене не выйдет. Не в ее нынешнем состоянии.

- Во-вторых… я должен кое-что проверить. Да не вырывайся ты, не собираюсь я шею твоему другу сворачивать, хотя, признаюсь, очень хочется. Мне его даже вызвать нельзя, поскольку человек… Успокоилась? Вот и ладно. Так вот, есть подозрения, что твой милый друг… ладно, не милый и не совсем друг, только не хмурься, но он собирается отправить этот город, большую его часть, к первозданной жиле. Таннис… ты веришь мне? Посмотри, пожалуйста, в глаза. Ты мне веришь?

- Верю.

И снова слезы.

- Я за тебя боюсь, - она цепляется за руки и сама обнимает. - Если бы ты знал, как я за тебя боюсь.

- Ничего. Я живучий.

…невезучий только. И любопытный не в меру, но последнее в нынешних обстоятельствах скорее плюс.

- Кейрен.

- Я не уйду, родная. Я же объяснил, почему… знаешь, если бы я точно знал, что свернув шею этой скотине, все остановлю, я бы это сделал.

- Но ты не знаешь?

- Не знаю.

Сладкая кожа, мягкая. И эта ямка на горле, в которой бьется пульс. И сцепленные ладони… и запястья с темным рисунком вен, подступивших близко к коже.

- Я знаю, что он человек, сволочь, но человек. А человек, даже самый одаренный, не управился бы с истинным пламенем… и с расчетами тоже.

Надо остановиться, пока не поздно.

…не следует недооценивать Шеффолка, пусть и нюх у него по-человечески слабый.

- Сделать бомбу - мало. Их нужно настроить. Синхронизировать с кристаллом… человек на такое физически не способен. А тот сумасшедший, который согласился помогать Шеффолку, он ведь понимал, что именно затевает. И не удивлюсь, если сам подсказал… понимаешь?

Кивок.

- И я должен найти заряды. Или кристалл.

- С чего ты решил, что они здесь?

- А где еще, Таннис? Мой дядя ошибался, когда говорил, что обыск ничего не даст. Шеффолк-холл - самое надежное место, которое только можно себе вообразить. Он древний. И закрытый. Герцогиня давным-давно никого не принимает, но статус ее сам по себе защита от… излишне любопытных.

Таннис кивнула и тихо сказала:

- Она ненормальная.

- Кто?

- Герцогиня. Ты знаешь, что она посадила в клетку своего мужа…

Она обняла себя за плечи.

- В ее комнате полно мертвых роз… и еще она только белые платья носит, вроде свадебного… это как траур… она его убила, и все равно траур… ненормальная. Если Освальд тебя найдет, он… пожалуйста, Кейрен, уходи. Пусть все… идет. Я уговорю его остановиться. Он же не сумасшедший, он просто запутался и…

- Таннис, - Кейрен прижал палец к губам. - Надеюсь, в твоем шкафу хватит места?

По коридору не шли - крались, то и дело останавливаясь, прислушиваясь к темноте. И кто бы это ни был, но явился он не вовремя.

- Тише, девочка. Ты вернешься в постель и… если вдруг начнут вопросы задавать, просто плачь. В твоем положении плакать естественно… и не бойся, все у нас будет хорошо.

Ее шкаф был забит пропыленными старыми мехами. И Кейрен зажал нос, чтобы не расчихаться от пыли. Он зарылся в древние ветхие шубы, осознавая, что все-таки появление его в Шеффолк-холле сродни безумству. И все-таки…

Дверь отворилась почти беззвучно.

- Таннис? Ты не спишь? - тоненький старушечий голосок. И следом мягкое вкрадчивое:

- И что вы делаете здесь, тетушка.

Запах плесени и земли пробивается сквозь пыль. И ярость клокочет в горле.

…а ведь Кейрен Шеффолка не услышал. Старуху - да, а вот Шеффолка…

- Решила проведать нашу девочку.

- Ночью?

- Мне не спалось, - старуха всхлипнула и голос ее изменился, сделавшись дребезжащим, нервным. - Меня бессонница мучает!

- Примите капли. Помните, я принес вам капли?

- Да? - удивление почти искреннее. - Наверное, я забыла…

- Наверное, тетушка, - легко согласился Шеффолк. - Вы забыли… это бывает… хотите, я лично буду напоминать вам о каплях.

- Конечно, Освальд. Ты такой милый мальчик… а помнишь, мы вместе зал к Рождеству наряжали? И ты мне свечки подавал… ты был таким послушным…

- Как я могу забыть, тетушка. Но идемте, Таннис следует отдыхать…

Вновь шаркающие шаги, теперь старуха идет нарочито медленно, и Кейрен слышит обоих. А дверцы шкафа прогибаются.

- Сиди, - Таннис говорит очень тихо. - Освальд вернется, чтобы проверить…

Он и вправду возвращается, и ступает легко, беззвучно, но о появлении предупреждает запах. И Кейрен сжимает губы, запирая клокочущую в горле ярость.

- И тебе не спится? - от Освальда несет плесенью и подземельем, еще кровью, не свежей, но застарелой.

- Да… вот как-то…

- Не обращай на старуху внимания, она давным-давно свихнулась.

- Но ты ее терпишь?

Таннис отступает.

- Мама к ней привязалась…

- А ты почему не спишь? Дела?

- Дела, - охотно соглашается Освальд. - И милая, я предпочел бы, чтобы сегодня ты осталась у себя, хорошо?

- Хорошо.

- И даже не спросишь, почему?

- Не спрошу. Меньше знаешь… дольше живешь, верно?

- Прекрати, - его тон изменился. - Я же обещал, что не трону тебя. Просто потерпи. Все закончится и…