Котовский чувствовал облаву. Знал, что теперь надо одно: «бить на психологию». Боковые выходные двери заняты сыщиками. Но в руке с цилиндром Котовский идет не туда, а прямо к главному выходу. Надев чуть набок цилиндр, медленно спускается с лестницы, в упор смотря своими черными напористыми глазами в глаза стоящему внизу, кажется, сыщику. Сыщику остается только радоваться: за голову Котовского награда, и Котовский идет прямо на него.

Но вот, почти подойдя, Котовский вдруг останавливается, вынимает из кармана сигару, затем откусывает кончик и вежливо просит у агента прикурить. Тот подымает застывшую в руке папиросу. Может быть, Котовский сейчас начнет палить из маузера? Секунда, два шага — и Котовский несется по Одессе на своем лихаче».

Г. Ананьев приводит два случая, когда Котовский «тряхнул стариной» в борьбе за советскую власть: «На одном из заводов Одессы в декабре 1918 года забастовали рабочие. Заводчик выдал организаторов забастовки полиции и прибегнул к помощи штрейкбрехеров, чтобы пустить завод. Котовский по поручению областкома пишет заводчику письмо, настоятельно предлагая выполнить все требования рабочих, арестованных освободить.

Реакция миллионера-заводчика обычная — звонок в контрразведку.

Контрразведчики взяли дом под свою негласную охрану. Но разве это могло остановить Григория Ивановича? Изучив схему охраны дома, он решил взять себе в помощники дерзость.

И вот… Поздно вечером у дома заводчика лихо осадил красавцев рысаков богато одетый кучер, который гордо восседал на козлах коляски. Двое слуг торопливо открыли дверцу и, склоняясь почтительно, помогли господину сойти на землю.

Дальше все шло как в детективном фильме. Из темноты выскочил дежуривший в засаде контрразведчик в гражданском платье и только хотел спросить гостя, зачем он пожаловал к хозяину дома, как услышал:

— Через двадцать минут здесь будет Котовский. Я приехал предупредить.

Эти слова барин бросил небрежно и уверенно, словно информирован был и о засаде, и о письме заводчику.

Что оставалось делать руководителю засады? Обойти посты и предупредить, чтобы подготовились к встрече с Котовским.

А он тем временем сбросил дорогую шубу на руки швейцара и поднялся в кабинет хозяина особняка.

Разговор с заводчиком занял менее десяти минут. В карманы Григория Ивановича перекочевали из сейфа деньги и драгоценности, заводчик дал письменное заверение в том, что удовлетворит полностью все требования рабочих и примет меры к освобождению арестованных.

Неспешно, так же уверенно, как и поднялся, Котовский покинул особняк. На прощание бросил офицеру:

— Я подошлю подмогу. Будьте внимательны.

Рысаки рванули в темноту, унося дерзкого гостя. А у особняка вскоре завязалась перестрелка. Контрразведчики засады приняли прибывшую по звонку заводчика подмогу за отряд Котовского…

Не меньше находчивости проявил Г. И. Котовский, когда по поручению областкома провел еще одну операцию по экспроприации денег и ценностей.

…Богатый помещик Остроумов принимал гостей. Обильный ужин с не менее обильной выпивкой. Музыка, танцы. Вечер, как говорится, удался. Но вот гости разъезжаются по домам, остаются лишь избранные.

Их игра в покер затянулась, а когда лакей доложил, что прибыл киевский архимандрит Зосима с визитом в гости, гости и хозяин даже обрадовались. Появится новый партнер и оживит игру.

— Проси, проси.

Вошел высокий и плечистый священник с окладистой бородой и пышными, едва тронутыми сединой кудрями. Он охотно сел за карты и за игрой объяснил цель визита: не просто долг вежливости привел его в это богатое поместье, а желание послушать рассказ хозяина о том, какие новшества вводит уважаемый землевладелец на табачных плантациях.

Польщенный тем, что даже церковь наслышана о его новых агрономических методах, дающих хороший урожай табака, а значит, и приличные прибыли, охотно принялся Остроумов рассказывать о них. А гость тем временем брал взятку за взяткой. Но лишь до тех пор, пока не заметил, что хозяин и его гости начинают нервничать.

Игра шла бойко, ставки росли, разговор велся обо всем. Заговорили о Котовском. И это было естественно. Ведь буржуазные газеты стали вновь часто упоминать это имя на своих страницах, называя его атаманом банды грабителей. Любое убийство, совершенное в городе и окрестностях Одессы, любое ограбление приписывали ему.

— Руки коротки у Котовского, чтобы ворваться безнаказанно ко мне, — самодовольно похвалился Остроумов. — У меня под ковром, рядом с ножкой стола, — кнопка звонка. Вмиг будет схвачен.

Гости, особенно архимандрит, расхваливали предупредительность хозяина, и игра шла своим чередом. Ставки росли. И когда на столе скопилась большая куча денег, архимандрит неспешно поднялся и, вскинув револьвер, скомандовал грозно:

— Ноги на стол! Я — Котовский!»

Утверждают, что некоторые свои операции Котовский совершал совместно с «королем» одесских бандитов Япончиком. Его биография действительно колоритна…

Мойше-Яков Вольфович Винницкий (1891) — потомок знаменитой еврейской династии Коротичей. В 6 лет остался без отца. Работал учеником в матрацной мастерской, учился в еврейской школе. Будучи электриком на одесском заводе «Анатра», во время еврейских погромов 1905 года участвовал в еврейской самообороне, после чего присоединился к организации анархистов-коммунистов «Молодая воля». За убийство полицмейстера Михайловского участка был осужден на смертную казнь, которую заменили 12 годами каторги (1907). В тюрьме познакомился с Котовским, а в 1917-м вышел на свободу и сошелся с анархистами.

В годы революционных перемен имя Япончика стало на слуху: «В октябре 1917 улицы Одессы стали ареной постоянных сражений между гайдамаками и милицией, — рассказывает В. Савченко. — Гайдамаки захватили Александровский участок и контролировали часть города, вывоз из Одессы товаров. В это время в Одессе появилась вождь левых эсеров Мария Спиридонова, которая «подлила масла в огонь» своими призывами к террору и революции.

Пользуясь паникой, банда Япончика ограбила почтовое отделение на Ближних Мельницах, несколько магазинов и складов в центре города. Сенсацией стало вооруженное нападение бандитов на Румынский игорный клуб. Под видом революционных солдат и матросов «люди» Япончика ворвались в клуб и, угрожая оружием, забрали с кона 100 тысяч рублей и еще 200 тысяч — из карманов посетителей. Более ста человек, присутствовавших в клубе, было ограблено. С женщин срывали бриллиантовые украшения и прятали их в голенища сапог. Один из посетителей клуба просто умер от страха, когда перед ним предстало пятнадцать вооруженных бандитов, которые открыли стрельбу, ранив несколько посетителей…

Свои действия по «изъятию ценностей у буржуазии» Япончик приукрашивал рассуждениями об эксплуатации еврейского пролетариата. В то же время есть свидетельства о том, что Моисей Винницкий стал вкладывать «грязные» деньги в дело. Он активно преумножает свой капитал, контролируя торговлю ворованными вещами и одесскую «толкучку», наркобизнес и торговлю «живым товаром».

Япончик даже имел свой ресторан «Монте-Карло» на воспетой в песнях улице Мясоедовской № 6 и кинотеатр «Корсо» по улице Торговой. Он был держателем одесского воровского «общака», который только в 1917 году стал создаваться ворами Одессы.

Для успешной легализации Япончик использовал свое «революционное прошлое» и опыт. Он организует вооруженную Еврейскую дружину самообороны, «на случай погромов». Это полубандитское формирование уже не грабило, а реквизировало ценности «для нужд революции». Отряд тогда насчитывал 100–200 человек, вооруженных винтовками и револьверами, при двух пулеметах.

25 октября 1917 года, когда в Питере вершилась революция, одесские газеты сообщали о том, что в этот день в Одессе было совершено пять вооруженных налетов, 26 ограблений, в том числе на центральной улице в шесть вечера «грабители раздели даму». (…)

С конца октября в Одессе начали громить винные и спиртовые склады. Погромы эти, то разгораясь, то затухая, продолжались в течение четырех месяцев. Чтобы остановить толпы пьяных, идущих из предместьев громить город, командование применило даже броневики. Были перекрыты улицы, ведущие к окраинам Одессы, и образован «фронт» против громил. С этой целью власти вызвали пулеметную команду, пожарных, школу прапорщиков. Между тем толпой манипулировали «люди» Япончика, призывая «арестовать власть и грабить город». Толпа была остановлена только пулеметным огнем, на земле осталось 12 раненых и двое убитых.