Шли месяцы, страсть Элвиса к Шейле еще периодически вспыхивала, пока девушка не исчезла окончательно летом 1975 года, познакомившись с актером Джеймсом Кааном (одним из сыновей Марлона Брандо в «Крестном отце»), за которого вскоре вышла замуж. Окружение Элвиса всячески старалось скрыть от него эту новость, но певец, похоже, уже достиг такой стадии, когда не вполне понимал, что с ним происходит.

1975 год начался с дурного предзнаменования — переноса зимних выступлений в Лас-Вегасе. Сидя в темноте в своей спальне в Грейсленде, Элвис пытался забыть о приближающемся сорокалетии — рубеже, о котором пресса вслед за еженедельником «Пипл» хором ему напоминала. Несколько дней спустя он заболел воспалением легких. По счастью, рядом была Линда, не отходившая от него все две недели, которые он провел в апартаментах, специально обустроенных для него на 15-м этаже Баптистской мемориальной больницы. Доктор Ник хотел провести еще один курс дезинтоксикации, на сей раз на основе метадона, после того как биопсия показала расстройство печени.

Пребывая в депрессии, Элвис испытывал непреодолимую тягу к самоубийству, в чем однажды признался Линде Томпсон. Он медленно сползал в пропасть. Его тоска достигла высшей точки, когда его отец попал в ту же больницу, в соседнюю палату, с сердечным приступом. Вернон в жизни никогда не болел и свалил на Элвиса ответственность за свой инфаркт, укоряя сына в том, что тот хочет уморить его, после того как свел в могилу свою мать. Недалекий Вернон был плохим психологом, а для его сына эти обвинения стали личной драмой.

Линда пыталась его успокоить, поселившись по соседству, как во время его предыдущего пребывания в больнице, и они часами сидели рядом, глядя на экран камеры наблюдения, установленной в их палате, где можно было видеть перинатальное отделение больницы с копошащимися грудничками.

Обжегшись на прежних неудачах, доктор Ник решил на сей раз довести дело до конца. Как только его пациент вернулся в Грейсленд, он подменил снотворные плацебо. У Элвиса сработало шестое чувство, присущее большинству наркоманов: он провел доктора, раздобыв таблетки за его спиной, и жизнь потекла в прежнем трагикомическом ключе.

Пока не начались концерты в Лас-Вегасе, перенесенные на середину марта, он нашел время сделать несколько записей в студии Ар-си-эй в Голливуде. Десятка записанных песен едва хватило для сборника, который вышел два месяца спустя под названием «Сегодня»; возможно, Фелтон Джарвис сумел бы записать и еще кое-что, если бы Брайан Уилсон из «Бич Бойз», работавший в соседней студии, не настоял на встрече с Пресли. Тот никогда не отличался способностью сосредоточиться, и это вторжение похоронило последний сеанс звукозаписи в том году.

Двенадцатый ангажемент в «Лас-Вегас Хилтон» прошел в исключительно хороших условиях по тем временам. Прекратив демонстрировать свои таланты каратиста, Элвис вновь обрел чувство юмора и посмеялся над своим «сорокалетним брюшком», как было написано за несколько месяцев до того в одном таблоиде. Длинные разговоры, как прошлым летом, уступили место динамичному музыкальному спектаклю, произведшему впечатление на Барбру Стрейзанд, которая присутствовала на нем со своим спутником Джоном Петерсом. Актриса как раз собиралась приступить к съемкам очередного ремейка «Рождение звезды» (в 1937 году Джанет Гейнор получила «Оскара» за главную роль в этом фильме, а в 1954-м Джуди Гарленд снялась в первом ремейке, ознаменовав свое возвращение на экран). Стрейзанд хотела, чтобы Элвис стал ее партнером по фильму, и певец принял это предложение с воодушевлением, но его деспот-менеджер загубил проект на корню своими непомерными аппетитами: когда Стрейзанд предложила гонорар в полмиллиона долларов, полковник запросил вдвое больше: 50 процентов от прибылей и главную роль для своего певца — это были неприемлемые условия, и все разговоры на эту тему прекратились.

Паркер вовсе не собирался вновь отпускать Пресли в голливудские джунгли, рискуя финансовым равновесием, обретенным по мере гастролей. Помимо Летнего фестиваля Элвиса Пресли, до конца года было намечено больше полусотни выступлений, и публика не выказывала ни малейшего признака усталости, о чем говорит количество распроданных билетов. 24 апреля состоялся первый концерт в том году — в Маконе, штат Джорджия. Более десяти тысяч зрителей выложили от пяти до десяти долларов, чтобы посмотреть на Пресли живьем. Столько же было на следующий день в Джексонвиле, штат Флорида, в Тампе — восемь тысяч, в Лейкленде — двадцать четыре, в Мерфисборо, штат Теннесси, — двенадцать, в Атланте — семнадцать тысяч.

После возвращения Элвиса на сцену в начале десятилетия количество зрителей не сильно варьировалось от города к городу, даже в глухомани. Побывав королем рок-н-ролла, Пресли превратился в главного поп-певца американской глубинки, в Джонни Эпплсида[19] XX века: его способность заставить подпевать себе всю страну напоминает о благотворном странствовании его предшественника. Точно так же, как яркие комбинезоны и броские украшения создавали иллюзию роскоши в глазах публики, стремящейся к процветанию и общественному признанию, в полноте Элвиса было что-то ободряющее для трудящихся из маленьких городков и поселков городского типа: тучность была признаком сбывшейся американской мечты об изобилии для всех.

Повсюду местная пресса рассыпалась в похвалах спектаклям с семейной атмосферой, не оторванным от корней, проникнутым добродушным юмором местного уроженца, возвышенного своим успехом. Зато критики из крупных нью-йоркских или лос-анджелесских газет были гораздо менее снисходительны. Хотя «продвинутая» элита благосклонно относилась к китчу, проповедуемому Королем, его порицали за ненужный шум без всякого чувства меры, не имеющий ничего общего с качеством, которое некогда его прославило. В самом деле, проблески гения случались все реже, например, в тот июльский вечер 1975 года, когда Элвис сел к роялю и потрясающе исполнил «You’ll Never Walk Alone» («Ты никогда не будешь ходить одна») — тему из мюзикла «Карусель», с которой начался творческий путь его кумира Роя Гамильтона в 1954 году.

За редкими исключениями, его появления на публике были чем-то средним между рутиной и провалом — по мере поглощения допинга. Раздувшийся Пресли, оскорбляющий своих поклонников и яростно швыряющий в них гитару в приступе безумия, — в то лето это стало скорее правилом. Однажды он публично унизил Кэти Вестморленд, а потом покаялся и осыпал ее драгоценностями, как только улеглась буря у него в голове. А доктор Ник чудом избежал смерти, когда Элвис выстрелил в экран телевизора, а пуля срикошетила и попала ему в грудь. Своими увещеваниями по поводу употребления лекарств доктор вызвал гнев Короля, который потом пытался загладить свою вину, предоставив ему беспроцентную ссуду в 200 тысяч долларов, — Никопулосу нужны были эти деньги для своей новой фирмы.

И вот в такой атмосфере конца света открылся Летний фестиваль Элвиса Пресли 1975 года. Элвис не готовил новый спектакль и в основном пел на заказ: по рядам зрителей пустили ведерко для шампанского, в которое они должны были класть записки. Он не держался на ногах и сидел, развалясь, на стуле, а к концу вечера улегся прямо на сцену.

Этот балаган продлился три дня, полковник отменил ангажемент «по медицинским показаниям» и отправил певца в Мемфис, где его тотчас положили в больницу. Две недели лечения позволили ему встать на ноги, но и только: он по-прежнему периодически страдал от острых приступов паранойи.

Теперь уже наваждения Элвиса вышли за рамки привычного и свидетельствовали о безумии. Любовь к кино вкупе с фотографической памятью позволяла ему с отроческих лет цитировать целые фрагменты из увиденных фильмов. Николас Рей, режиссер фильма «Бунтарь без причины», который познакомился с Элвисом в Голливуде в середине пятидесятых, был покорен, услышав, как Пресли слово в слово воспроизводит диалоги Джеймса Дина. Двадцать лет спустя эта способность обратилась в невроз: Элвис вступал со своей «мафией» в словесные состязания вокруг реплик из фильмов, которые могли длиться часами.