Первые гастроли в том году были посвящены исключительно публике Дикси: можно было предположить, что она будет не так строга к артисту с весьма непостоянным поведением. Хотя зимнее шоу в Лас-Вегасе, которое пришлось подсократить на две недели по рекомендации доктора Ника, прошло без значительных инцидентов, Элвис лишь упражнялся в стрельбе в своем номере и разнес несколько телевизоров и хрустальную люстру. Что серьезней всего, случайная пуля просвистела в нескольких сантиметрах от головы Линды Томпсон, когда Элвис тренировался гасить свет в гостиной, стреляя в выключатель из длинноствольного карабина. «Нужно же было чем-то себя занять, — оправдывается один из его телохранителей. — Вы когда-нибудь сидели целый месяц в гостинице, ничего не делая?»

Праздность отравляла жизнь Элвиса, который старался всеми способами свернуть с наезженной колеи. Если его не уводили со сцены побледневшим, с приступом повторяющегося гриппа (пристойная маскировка для его пошатнувшегося здоровья), он экспериментировал. В августе, на Летнем фестивале Элвиса в «Лас-Вегас Хилтон», он резко изменил свою привычную программу уже в вечер премьеры, на которой, как обычно, присутствовали звезды, в том числе актер Телли Савалас, бывший на гребне славы, с тех пор как его плешь замелькала в сериале «Инспектор Коджак» на телеканале Си-би-эс. Забыв о помпезном вступлении «Так говорил Заратустра», Элвис вновь обратился к блюзу, перемежая его заимствованиями у Оливии Ньютон-Джон, новой любимицы публики на заре эры диско. Это плавание к неведомым музыкальным берегам не пришлось по вкусу завсегдатаям Вегаса, и уже со второго вечера шоу вошло в свое обычное русло.

В следующие две недели публику ожидали новые сюрпризы, в частности странный урок истории искусства, на котором Элвис сравнил себя с Микеланджело и объяснил причины, побудившие его выкрасить в черный цвет одну из барочных статуй, украшавших концертный зал. Пресса начала делать намеки на его пристрастие к галлюциногенам, он попытался отмести это обвинение в долгих обращениях к зрителям. Теперь его выступления были насыщены нескончаемыми и бессвязными монологами на разные темы. Самое примечательное из этих лирических отступлений он посвятил своим отношениям с Присциллой, которая в вечер последнего концерта сидела перед сценой вместе с Лайзой Марией: Элвис почти десять минут разглагольствовал тягучим голосом о нерушимой дружбе, связывающей его с матерью его дочери, а потом заговорил о Майке Стоуне, спутнике Присциллы, расхвалив его как настоящего жеребца.

Зал был ошеломлен точно так же, как за несколько дней до того публика была повергнута в удивление, когда он прервал концерт и начал демонстрировать приемы карате вместе с Рыжим Уэстом. Гордясь восьмым даном, который ему только что присудили, Элвис уже некоторое время подумывал о том, чтобы снять полнометражную картину в духе фильмов с Брюсом Ли, который как раз недавно умер, блеснув в «Кулаке ярости» и «Возвращении дракона». Боевые искусства, которыми занимались на экране «полицейский-каратист» Чак Норрис и Дэвид Кэррадайн в телесериале «Кунг-фу» на Эн-би-си, приносили большой доход, но полковник отказался благословить этот проект, зная, что тот обречен на провал. Элвис заупрямился и обратился к режиссеру Джерри Шиллингу, доверив ему свой фильм «Новые гладиаторы». Было отснято несколько сцен, но фильм наскучил Элвису после того, как он вложил в него почти 100 тысяч долларов, и съемки остановились так же внезапно, как и начались.

Том Паркер теперь с подозрением относился ко всему, что могло отвлечь внимание Элвиса от его основного дела. Умерив его каратистский пыл, он пытался убедить Элвиса не ругаться и не материться на сцене, но безуспешно. Совершенно утратив связь с реальностью, Элвис жил в своем собственном мире, постепенно переставая понимать, что делает. Его четвертые гастроли в 1974 году были отмечены несколькими неприятными эпизодами. В Мэриленде он не стоял на ногах, выполз на четвереньках из лимузина и выступал словно в полусне; в Детройте он ушел со сцены через полчаса, и концерт пришлось отменить; в Абилене, штат Техас, его отцу пришлось спешно вызвать доктора Ника: Элвис, с распухшим от лекарств лицом, цеплялся за опору микрофона, чтобы не упасть на глазах у поклонников.

Фирма грамзаписи не делала ровным счетом ничего, чтобы подправить имидж артиста, которого теперь охотно представляла реликтом прошлого. В середине десятилетия, когда Америка ностальгировала по пятидесятым, следя за телесериалом «Счастливые дни», и вспоминала старые добрые времена, массово отправляясь в кинозалы на «Американские граффити», Ар-си-эй радостно оседлала волну ретро, выпуская одно повторное издание за другим.

Только сборник «Элвис: запись концерта в Мемфисе» поддержал марку, преодолев рубеж в полмиллиона распроданных экземпляров. Том Паркер воспользовался весенними гастролями по южным штатам, чтобы устроить великое возвращение Короля в свои владения, запланировав четыре концерта в Колизее Среднего Юга. В продажу было выпущено 50 тысяч билетов, но спрос превысил предложение, и полковник добавил пятое шоу, которое решил записать на пленку. Пластинка с концерта позволит Элвису выполнить свои обязательства по контракту перед Ар-си-эй, ведь в студии он уже не появлялся, хотя качество его концертов было уже весьма сомнительным. И все же, воодушевленный поддержкой зрителей, Элвис прекрасно исполнил гимн «Велико искусство Твое», получив в конце сезона свою третью и последнюю премию «Грэмми» за всю карьеру.

Несмотря на этот успех, пластинки расходились плохо, каково бы ни было их содержание. Тогда полковник решил выпустить на прилавки странный сборник «Веселье с Элвисом Пресли на сцене» под маркой, специально созданной для этого случая. Эта компиляция из дурных каламбуров и бессодержательных монологов, надерганных из разных концертов, встретила единодушное осуждение, однако удалось продать больше ста тысяч экземпляров. Покупателями стали фанаты Короля из последней фаланги: всего через шесть лет после искупления песнями «Когда я мечтаю», «В гетто» и «Подозрительные умы» Элвис снова впал в прострацию, как в конце своей голливудской карьеры.

Между гастролями и сеансами лечебного сна, рекомендованными врачами, Пресли убивал скуку в Мемфисе, где почти каждую ночь ходил в свой любимый кинотеатр, если только не выдумывал более неожиданных развлечений, например заявившись однажды в городской роддом, к ошеломлению молодых мамаш. Его отец расстался с Ди Стэнли и сошелся с медсестрой, с которой познакомился в Денвере, а Элвис напропалую изменял Линде Томпсон, на что та закрывала глаза. Он пытался найти новую аудиторию, показывая приемы карате, разбивая доску ребром ладони или рассказывая о своем визите в Белый дом. В глазах этого взрослого человека, заплутавшего в воспоминаниях детства, сексуальные отношения отошли на второй план: со своими партнершами он пытался искусственно воспроизвести материнские ласки.

Кандидатки подвергались систематической проверке Джоном О’Грейди, но романы редко длились долго: нужно было обладать закаленным характером Линды, чтобы терпеть капризы Короля, становившегося злобным из-за амфетаминов, и ангельской невозмутимостью, когда Пресли забывался во сне и не контролировал свой мочевой пузырь. Шейла Райан была той редкой девушкой, что вытерпела такое положение несколько месяцев. Она познакомилась с Элвисом в одно из его пребываний в «Лас-Вегас Хилтон», и в их первую ночь он сразу заснул. Впоследствии он попытался вылепить из нее свой идеал, как всегда поступал с дебютантками, а потом завел с ней отношения, напоминавшие нечто среднее между подростковым флиртом и связью между матерью и сыном.

Однажды вечером в Лас-Вегасе Элвис пустился в очередное нескончаемое лирическое отступление и представил Шейлу зрителям. Официальное объявление об их связи широко обсуждали в прессе, на мгновение показалось, что его отношения с Линдой отошли в прошлое, но ничуть не бывало. В это самое время бывшая Мисс Теннесси следила за ремонтом в Грейсленде: хозяин дома подобрал ярко-красную мебель для гостиной и столовой, обстановку в гавайском стиле для «комнаты джунглей», а после замены паласов на ворсистые ковры дом превратился в царство сапрофитов.