В заключение послания «К камину» Василий Львович заявляет о своей гражданской позиции:

Василий Львович в своих стихах особенно оценил уединение еще и потому, что, погруженный на самом деле в светскую жизнь, он не имел возможности часто уединением пользоваться. Уединение у камина — это скорее его мечта, нежели реальность. Что же касается честности, почитания законов, служения Отечеству, то оказывается, что эти гражданские добродетели вовсе не мешают любви к друзьям, чувствительности сердца. Еще раз скажем: начало многообещающее. Василий Пушкин сумел оригинально соединить в своем стихотворении меланхолию с сатирой, сердечные чувствования с обличением пороков.

Послание «К камину» имело большой успех. Поэт и драматург Сергей Николаевич Глинка вспоминал в своих «Записках»:

«Однажды застал я Шатрова (поэта Николая Михайловича Шатрова. — Н. М.) у камина; с досадою рвал он какую-то тетрадь и бросал лоскутки в огонь. — Что ты делаешь? — спросил я. — Истребляю мой стихотворный Камин. Камин Пушкина превозносят до небес, а мой и в грош не ставят. — Тебя передразнили, — отвечал я. — Пушкина Камин игрушка, а твой относится ко всем опустошителям и завоевателям вселенной»^[102].

У В. Л. Пушкина появились последователи и подражатели, и это тоже свидетельствовало об успешном начале его пути в поэзию. Александра Петровна Хвостова, урожденная Хераскова, племянница М. М. Хераскова, в 1795 году в московском журнале «Приятное и полезное препровождение времени» напечатала прозаический этюд «Камин», пронизанный меланхолией и таинственностью:

«Вот и полночь! — ударило двенадцать часов, и сердце томно сказало: „Еще день лишний к прошедшим! Еще днем менее жить и скитаться в сем мире!“ — Все вокруг меня тихо и спокойно; все безмолвствует. — Сижу одна у камина; смотрю на светлые уголья, которые один за другим гаснут; слушаю унылый вой шумящего ветра; обращаюсь мыслями на прошедшее время жизни своей и сравниваю горести мои с радостями, печали — с удовольствиями…»^[103]

Нельзя не согласиться с той оценкой «Камина» А. П. Хвостовой, которую дал ей в примечании редактор журнала В. С. Подшивалов:

«Мы поспешаем сообщить нашим читателям сие прекрасное сочинение почтенной и чувствительной Россиянки. Они и без нашего замечания увидят в нем дух Оссианской горести, нежность и глубокость меланхолических чувств, правильность выражений, неизъяснимую во всем приятность»^[104].

Разумеется, меланхолия и приятность сочинения А. П. Хвостовой исключала, в отличие от творения В. Л. Пушкина, какие-либо сатирические мотивы. Но это не помешало его читательскому успеху. Еще до публикации «Камин» А. П. Хвостовой распространялся в списках, потом много раз перепечатывался, был переведен на французский, немецкий и, по некоторым сведениям, на английский языки. В июле 1825 года в письме П. А. Вяземскому А. С. Пушкин шутливо упоминает г-жу Хвостову — «автора Камина, и следств. соперницу Василия Львовича».

Тремя стихотворными «Каминами» откликнулся на послание «К камину» В. Л. Пушкина И. М. Долгоруков. В 1795 году написал он «Камин в Пензе». Подобно Василию Львовичу, И. М. Долгоруков обращается к камину:

Сочинитель, сидя у камина, размышляет о житейской суете, проповедует золотую умеренность. Подражания — на сей раз «Камину в Пензе» — побудили И. М. Долгорукова написать «Камин в Москве» и «Войну каминов»:

Однако при всех достоинствах «Каминов» И. М. Долгорукова (впрочем, «Камин в Москве» не отличается достоинством краткости — он «отменно длинный, длинный, длинный…») они ни в какое сравнение с «Камином» В. Л. Пушкина не идут, хотя конечно же продолжают осмысление поэтической темы, блистательно и разносторонне воплощенной в стихотворении Василия Львовича. Быть может, когда А. С. Пушкин в восьмой главе своего стихотворного романа представил влюбленного Онегина, он не без улыбки вспоминал дядю и его послание «К камину»:

Разумеется, в стихах и В. Л. Пушкина, и И. М. Долгорукова мурлыканье, оброненные в огонь туфли и журнал совершенно невозможны…

Первый успех окрылил Василия Львовича. После столь удачного литературного дебюта он уже мог бы воскликнуть:

Эти стихи он прочтет в московском доме М. М. Хераскова спустя десять лет, в 1803 году. Но уже тогда, в 1793-м, после успешной публикации в петербургском журнале послания «К. камину» гвардейский офицер Пушкин все чаще берет в руки златую лиру. И отпуска в Москве не пропали даром. Плодом его кабинетных занятий стали новые стихи. В Москве они и были напечатаны. На страницах «Приятного и полезного препровождения времени» печатались творения Г. Р. Державина, И. И. Дмитриева, В. А. Жуковского, Н. М. Карамзина, И. А. Крылова. В созвездии имен этих замечательных поэтов появилось и имя В. Л. Пушкина. В 1794 году читатели журнала прочли стихотворение «К лире. Анакреотическая ода»: