9. Об индуктивной радиоактивности и эманации радия (Пьер Кюри, 1903 год).

10. О теплоте, самопроизвольно выделяемой солями радия (Пьер Кюри и А. Лаборд, 1903 год).

11. Исследование радиоактивных веществ (Мари Кюри, 1900 год).

12. О радиоактивности газов, выделяемых минеральными водами (Пьер Кюри и А. Лаборд, 1904 год).

13. Физиологическое действие эманации радия (Пьер Кюри, Ж. Бушар и В. Бальтазар, 1904 год).

Радиоактивность, зародившись во Франции, быстро переходит за границу. С 1900 года из Англии, Германии, Австрии, Дании поступают на улицу Ломон запросы, подписанные именами крупных ученых. Супруги Кюри обмениваются письмами с сэром Вильямом Круксом, с венскими профессорами Зюссом и Больцманом, с датским исследователем Паульсеном. «Родители» радия щедро дают своим коллегам всяческие разъяснения и технические советы. В нескольких странах ученые кидаются отыскивать новые радиоактивные элементы, надеясь на новые открытия. Охота за ними дает хорошую добычу, в ее итоги входят мезоторий, радиоторий, ионий, протактиний, радиосвинец…

В 1903 году два английских ученых, Рамзей и Содди, доказывают, что радий все время выделяет небольшое количество газа — гелия. Это первый пример ядерного превращения. Немного позже, и опять в Англии, Резерфорд и Содди, исходя из гипотезы, предположенной Мари в 1900 году, публикуют замечательную «Теорию радиоактивных превращений». Они утверждают, что радиоактивные элементы, даже когда они кажутся неизменными, находятся в состоянии самопроизвольной эволюции: чем быстрее процесс их превращения, тем сильнее их активность.

«Это настоящая теория превращения простых тел, но не такого, какое мыслили алхимики, — напишет по этому поводу Пьер Кюри. — Неорганическая материя будет веками непреложно эволюционировать по незыблемым законам».

Чудесный радий! Очищенный до хлористого состояния, он представляет собой белый, тусклый порошок, который легко принять за обычную поваренную соль. Но его свойства, чем лучше познаешь их, тем поразительнее кажутся. Излучение его, которое и обнаружило чете Кюри существование самого радия, по своей интенсивности превосходит все их предположения: оно в два миллиона раз сильнее, чем излучение урана. Наука анализировала радий, разложила его излучение на три рода, установила, что эти лучи способны проходить, правда видоизменяясь, сквозь самые светонепроницаемые материалы. Лишь толстый свинцовый экран может остановить поток этих невидимых лучей.

У радия есть своя тень, свой фантом: он самопроизвольно вырабатывает особенное газообразное вещество — эманацию радия, тоже активное; и если даже заключить его в стеклянную трубку, то оно непрестанно разлагается со строгою закономерностью. Его присутствие обнаружится в многочисленных источниках минеральных вод.

Другой вызов радия теориям, как будто составляющим незыблемую основу физики: он самопроизвольно выделяет тепло. Количество тепла, выделяемого частицей радия в час, способно растопить равный по весу кусочек льда. Если вы изолируете радий от охлаждения извне, он нагревается, и его температура может подняться до десяти и больше градусов выше окружающей среды.

Да на что он не способен? Он действует на фотографическую пластинку сквозь черную бумагу; он превращает воздух в проводник электричества и таким образом разряжает на расстоянии электроскоп; стеклянную посуду, имеющую честь содержать его, он окрашивает в розовато-сиреневый и лиловый цвет; если его обернуть бумагой или ватой, он разъедает их и мало-помалу превращает в прах.

Что радий светоносен, мы уже знаем. «Эту светоносность нельзя видеть при дневном свете, — запишет Мари, — но легко наблюдать в полумраке. Излучаемый свет может иметь силу, достаточную, чтобы читать в темноте, освещая книгу небольшим количеством радия».

Радий пользуется своим чудесным свойством не только эгоистически, для самого себя. Он фосфоресцирует многие тела, которые сами по себе не способны излучать свет. Так, например, обстоит дело с алмазами:

«Если алмазу, путем воздействия на него радием, придать фосфоресцирующее свойство, то этим можно отличить алмаз от его подделки — страза, который будет светиться очень слабо».

Наконец излучение радия — «прилипчиво». «Прилипчиво» как стойкий запах, как болезнь. Нельзя оставить какой-нибудь предмет, растение, животное или человека рядом с пробиркой, заключающей радий, чтобы на них не отразилась сейчас же и заметно его активность. Эта «прилипчивость», путавшая результаты опытов большой точности, являлась повседневным врагом Пьера и Мари Кюри.

«При исследовании сильно радиоактивных веществ, — пишет Мари, — надо принимать особо тщательные предосторожности, если хочешь продолжительно делать тонкие измерения. Различные предметы, употребляемые в химической лаборатории, и те, которые необходимы для физических экспериментов, незамедлительно сами становятся радиоактивными и начинают действовать на фотографические пластинки сквозь черную бумагу. Пыль, воздух в комнате, сама одежда делаются радиоактивными. Воздух превращается в проводник электричества. В той лаборатории, где мы работаем, эта напасть приобрела такую остроту, что мы уже не в состоянии иметь ни одного вполне изолированного аппарата».

Спустя тридцать-сорок лет после смерти обоих Кюри их рабочие записные книжки еще проявят живую, таинственную активность и будут действовать на измерительные приборы!

Радиоактивность, выделение теплоты, создание газа гелия и эманации, самораспад… Как далеки мы от теорий инертной материи, неизменного атома! Каких-нибудь пять лет тому назад ученые еще верили, что вселенная состоит из вполне определенных тел, из вечных элементов. А теперь частицы радия каждую секунду выталкивают из самих себя атомы газа гелия и бросают их в пространство с огромной силой. Этот микроскопический и страшный взрыв Мари назовет «катаклизмом ядерного превращения», осадок же его представляет собой атом эманации, который превратится в другое радиоактивное тело, а оно, в свою очередь, потерпит превращение. Теперь радиоактивные элементы образуют своеобразные семейства, где каждый из его членов создается самопроизвольным превращением материнского вещества; радий — потомок урана, полоний — потомок радия. Эти тела ежемгновенно создаются и саморазрушаются по вечным законам: каждый радиоэлемент теряет половину своего вещества в точно определенное, одно и то же время, которое зовут периодом его полураспада. Чтобы уменьшиться наполовину, урану нужно несколько миллиардов лет, радию — тысяча шестьсот, эманации радия — четыре дня, а «потомкам» эманации — лишь несколько секунд.

В неподвижной, по видимости, материи происходят рождения, столкновения, убийства и самоубийства. В ней заключены драмы, вызываемые беспощадным предопределением. В ней жизнь и смерть.

Таковы факты, открытые нам радием. Философам не остается ничего, как заново начать философию, а физикам — физику.

Последнее, волнующее чудо: радий будет кое-что значить и для здоровья человека. Он станет его союзником в борьбе с жестокой болезнью — раком.

Немецкие ученые Вальхов и Гизель заявили в 1900 году, что новое вещество действует физиологически, и Пьер, пренебрегая опасностью, тотчас подверг свое предплечье действию радия. К его радости, участок кожи оказался поврежденным! В заметке для Академии наук он спокойно описывает наблюдаемые симптомы: «Кожа покраснела на поверхности в шесть квадратных сантиметров; она имеет вид ожога, но не болит или болезненна чуть-чуть. Через некоторое время краснота, не распространяясь, начинает становиться интенсивнее; на двадцатый день образовались струпья, затем рана, которую лечили перевязками; на сорок второй день стала перестраиваться эпидерма от краев к центру, а на пятьдесят второй день остается еще ранка в квадратный сантиметр, имеющая сероватый цвет, что указывает на более глубокое омертвение тканей.

Добавим, что мадам Кюри, перенося в запечатанной пробирке несколько сантиграммов очень активного вещества, получила ожоги такого же характера, хотя маленькая пробирка лежала в тонком металлическом футляре.