1 В селе Дмитровском Ефремовского уезда Тульской губернии.
2 Урожденная Давыдова, родная сестра партизана Д. В. Давыдова.
3 Сохранились два сочиненные Грибоедовым вальса. Упоминаемый Соковниной вальс является первым вариантом одного из них в тоне E–moll и воспроизведен в "Историческом вестнике" (1889, Ќ 3). Его второй вариант опубликован в "Прибавлениях к "Лирическому альбому" на 1832 год. Мелодия этого вальса использована М. М. Ивановым в его опере ("Горе от ума". Комическая опера в 4–х действиях. Текст Л. С. Грибоедова. М., 1905). В "Лирическом альбоме" воспроизведен и второй грибоедовский вальс As–dur. Грибоедов, по–видимому, сочинял и другие музыкальные произведения (И. Л. Андроников. Я хочу рассказать вам... М., 1962, с. 183). Известно, что любимым занятием Грибоедова были импровизации на фортепьяно. По свидетельству А. А. Жапдра, "в Персии на кровле дома стоял рояль, и Грибоедов фантазировал, собирая толпы народа" (ИРЛИ, ф. 496, оп. 2, Ќ 45). В. А. Соллогуб вспоминал о раутах в доме А. Н. Оленина (вероятно, в 1828 г.): "Живо помню я также Грибоедова и помню, как изумлялся, когда он садился за фортепьяно, что такой человек мог еще быть музыкантом" (РА, 1865, стлб. 738). Говорили, что некоторые темы грибоедовских музыкальных фантазий развиты в романсах А. А. Алябьева, близкого приятеля Грибоедова со времени военной службы. М. И. Глинка записал в своем дневнике: "Провел около целого дня (в мае 1828 г.) с Грибоедовым, автором комедии "Горе от ума". Он был очень хороший музыкант и сообщил мне тему грузинской песни, на которую вскоре потом А. С. Пушкин написал романс "Не пой, волшебница, при мне..." (PC, 1870, т. I, с. 490; подробнее См.: С. Л. Гинзбург. Пушкин и грузинская песня. – В кн.: "Пушкин. Исследования и материалы". М.–Л., 1953, с. 314–334; Р. В. Иезуитова. "Не пой, красавица, при мне..." – В кн.: "Стихотворения Пушкина 1820–1830–х годов". Л., 1974). Товарищ Грибоедова по Университетскому благородному пансиону Сушков характеризовал его так: "Приятный музыкант–любитель (пьянист), добрый товарищ, забавно–остроумный собеседник, бережно–насмешливый приятель, благородной, красивой наружности, комик по призванию, дипломат по службе" (Н. В. Сушков. Московский университетский благородный пансион и воспитанники Московского университета, гимназий его, Университетского благородного пансиона и дружеского общества. М., 1858, с. 81).
4 Одоевский Владимир Федорович – писатель и музыкальный критик. С Грибоедовым познакомился в 1823 г. в Москве. Об обстоятельствах их знакомства Одоевский писал в 1864 г.: "Прочитав их (очерки "Дни досад" в журнале "Вестник Европы", 1823, ЌЌ 9, 11, 15–18, подп. Одоевск. и Од. – П. К., С. Ф.), А. С. Грибоедов старался узнать, кто их сочинитель. Это дало повод к ближайшему знакомству, а потом и к дружбе между обоими, никогда не изменившейся независимо от их родства; впрочем, довольно дальнего" [РА, 1864, стлб. 808, примеч.). Встречались Грибоедов с Одоевским в 1828 г. в Петербурге. В сентябре 1826 г. Одоевский писал из Петербурга в Москву С. А. Соболевскому: "Уведомь меня, что и где Грибоедов – останется ли он в Москве и поедет ли в Грузию или нет, как и когда к нему писать; обо всем уведомь обстоятельно, скажи ему, что Ж<андра?> я только и видел один раз в день приезда, что он уехал в деревню и я не имел случая с ним более свидеться. Скажи еще Грибоедову, что теперь не могу ничего писать к нему, но есть много писчего – оставлено до удобнейшего случая, поцелуй его от меня и от души – слышишь ли, сколько в тебе достанет; надобно же, чтобы судьба насмехалась так надо мною – он выехал из Петербурга на другой день моего приезда. Расскажи ему о моей женитьбе, опиши ему женщину, которая одна осмелилась понимать меня, принять во мне участие, женщину со светлою головою, с горячим сердцем, – одним словом, расскажи ему все, что знаешь, вырази ему то, чего я сам словами не могу выразить. Грибоедов поймет этот немой язык – скажи ему, что я скоро ему все сам опишу" (А. К. Виноградов. Мериме в письмах к Соболевскому. М., 1928, с. 205). Сохранилось три записки Грибоедова к Одоевскому (в Москве, 1823) и одно письмо (1825, из Киева). На одной из записок В. Ф. Одоевский пометил: "Грибоедов был большой знаток нашей старины и едва ли не один из тогдашних литераторов (в собственном смысле этого слова) прилежно занимался русскими древностями. Летопись Нестора была его настольного книгою. Этим постоянным чтением Грибоедов приобрел необыкновенную в то время чистоту языка и те смелые русские идиотизмы (т. е. идиомы), которыми отличается слог его, на другой: "Сам Грибоедов был отличный фортепьянист, – но сверх того, они с кн. В. Ф. Одоевским занимались и теориею музыки для науки, что в то время было большою редкостию; над ними общие приятели тогда посмеивались: даже в этом кружке было присловье: "Уж как Грибоедов с Одоевским заговорят о музыке, то пиши пропало; ничего не поймешь". Грибоедов был ученик, если не ошибаемся, знаменитого петербургского гармониста Иоганна Миллера" (ПССГ, т. III, с. 320). В альманахе "Мнемозина", издаваемом Одоевским вместе с Кюхельбекером (о нем см. на с. 400–403 наст. изд.), было напечатано стихотворение Грибоедова "Давид" (перевод 151–го псалма), а также статья В. Ф. Одоевского о "Горе от ума".
5 Верстовский Алексей Николаевич (1789–1862) – композитор, автор музыки оперы–водевиля Грибоедова и Вяземского "Кто брат, кто сестра, или Обман за обманом" (1823). В Красноярском архиве сохранились четыре листа мемуаров Верстовского, которые, в частности, содержат сведения о тесных творческих связях композитора с Грибоедовым: "Что–то писано в "Вестнике Европы", 1824, Ќ 2, обо мне, вероятно, о кантате "Черная шаль", за которую возгорелась сильнейшая война у Каченовского с журналистами за то, как смел я назвать музыку "Черной шали" кантатою? Это я сделал по совету Грибоедова, который уговорил меня отдать ее на сцену и поставить в картинном положении. Не успевали печатать "Черную шаль" – до того она сделалась народною... В начале моего житья в Москве знакомство мое с Грибоедовым приносило мне много утешения, он уговорил меня поставить на сцену "Черную шаль", которую лучше всех пел Булахов. Впоследствии известность "Черной шали" заставила итальянских актеров и многих русских петь ее в свой бенефис" (А. Гуревич. Пушкин и Сибирь. Красноярск, 1952, с. 136).
6 Совершенно бесспорна неосновательность замечаний мемуаристки как о Бестужеве (см. с. 380 наст. изд.), так и о "замыслах декабристов", отношение к которым Грибоедов якобы выразил в "ответе Чацкого Репетилову". "Ответ" этот на самом деле звучит издевкой над Репетиловым, отдающим лишь дань моде, опошляющим революционные идеалы, выразителем которых выступает в комедии Чацкий (см. также коммент. 3 к воспоминаниям Шимановского).
7 Мемуаристка несколько преувеличивает влияние Бегичева на это решение Грибоедова. М. С. Дурново в беседе с Д. А. Смирновым приводит другую версию подобного же рода, относящуюся к событиям 1826 г.: "Матушка никогда не понимала глубокого, сосредоточенного характера Александра, а всегда желала для него только блеска и внешности. Вот что она раз с ним сделала: брат решительно не хотел ехать служить к Паскевичу. Матушка как–то пригласила его с собой помолиться к Иверской божией матери. Приехали, отслужили молебен... вдруг матушка упала перед братом на колени и стала требовать, чтобы он согласился на то, о чем она будет просить... Растроганный, взволнованный, он дал слово... Тогда она объявила ему, чтобы он ехал служить к Паскевичу. Делать было нечего, он поехал" (Беседы в ОЛРС, с. 25).
8 Дипломатическая деятельность Грибоедова усложнялась вменяемой ему обязанностью проведения официальной линии, не считаясь с реальной обстановкой в стране. Так, в своем "Проекте инструкции посылаемому в Персию" он предлагал взимать с шаха оставшуюся часть контрибуции, исходя из конкретного состояния его финансов. Однако это предложение было отвергнуто, и Грибоедов получил указание "прилагать все... старание, чтобы те деньги к определенному сроку были уплачены" (В. Т. Пашуто. Дипломатическая деятельность А. С. Грибоедова. – Сб. "Исторические записки", т. 24. М., 1947, с. 32).