Но однажды Владимир Ильич исчез, исчез тогда, когда была подготовлена его поездка за границу. Он не пришел в библиотеку, не было его на встрече со Старковым и Ванеевым. Глеб Максимилианович Кржижановский вечером приехал в школу. Отозвав в сторону Надежду Константиновну и Зинаиду Павловну, сказал: „Старик“ заболел, началось воспаление легких, надо организовать уход. А то он лежит в своей комнатушке один». На другой день они вместе, захватив корзиночку с едой, отправились в знакомый переулок близ Московского вокзала.
Владимир Ильич обрадовался их приходу. Хозяйственная Зина сразу принялась хлопотать, готовя ужин. Надя, присев у постели, выкладывала новости, рассказывала о работе, о товарищах. Несколько дней положение было тяжелым. Надежда Константиновна, сестры Невзоровы, Якубова бывали у Владимира Ильича ежедневно. Когда состояние больного улучшилось, как-то само собой получилось, что ходить стала одна Надежда Константиновна. Она читала ему газеты, вместе они переводили немецкие статьи.
Однажды, входя в квартиру, Надежда Константиновна услышала в комнате Владимира Ильича незнакомый женский голос, она нерешительно остановилась и совсем смутилась, когда хозяйка квартиры объяснила: «Матушка к ним приехали». У кровати Владимира Ильича сидела очень миловидная пожилая женщина с черной кружевной наколкой на совсем седых волосах. При первом же знакомстве возникла между Марией Александровной и Надеждой Константиновной та взаимная симпатия, которую они пронесли через долгие годы.
После выздоровления Владимир Ильич собрался в Женеву к Плеханову. Он настаивал, что связи на время его отъезда должны быть переданы совершенно «чистому» от слежки человеку. Долго обсуждали все кандидатуры и выяснили, что только за Надеждой Константиновной никогда не было никакой слежки. «В контакт с полицией не входила, — улыбнулся Сильвин. — Что ж, принимайте дела, Надежда Константиновна».
Это заседание активных членов будущего «Союза борьбы» состоялось в Царском Селе в скромной комнатке Сильвина, который давал уроки в семье известного писателя Гарина-Михайловского. Собралось шесть человек, на встречу ехали поездом в разных вагонах, как совершенно незнакомые люди.
Владимир Ильич давал последние советы, целый час он учил Надежду Константиновну шифровать письма и документы.
Поездка Владимира Ильича за границу имела большое значение. Социал-демократы в России хотели установить более тесный контакт с группой «Освобождение труда».
Летом 1895 года целая группа учительниц вечерне-воскресной школы поселилась в деревнях недалеко от станции Валдайка. Надежда Константиновна с матерью, семья Книповичей, Караваевы жили рядом. В соседней деревне сняла избу распорядительница школы О.П. Поморская. С сердечной теплотой до конца жизни вспоминала Надежда Константиновна эти месяцы, прошедшие в простом труде, в тесном общении с близкими по духу людьми. Хозяйство взяли на себя Лидия Михайловна Книпович, и у нее завязались обширные связи с крестьянами. Надежда Константиновна любила слушать долгие, неторопливые разговоры, которые умело вела Книпович с самыми разными людьми, — о доле женщин, о видах на урожай, о религиозных праздниках («Как никто умела Лидия Михайловна разоблачать „поповский дурман“), о том, как часто болеют и умирают дети. По инициативе неугомонной Лидии Михайловны организовали школу для ребятишек окрестных деревень. Единственный раз в жизни удалось Надежде Константиновне осуществить свою мечту — поработать сельской учительницей. Сколько души, желания, труда, знаний вложили в дело преподаватели, такую тягу к грамоте проявили учащиеся, что за короткое лето успели два десятка девчонок и мальчишек научиться и читать, и считать и писать. Их безграмотным родителям это казалось чудом, и они не знали, как благодарить „городских“ учительниц.
В начале сентября вернулся из-за границы Владимир Ильич. Его ждали не только товарищи. Полиция уже не спускала с него глаз. Через день после его приезда к Надежде Константиновне пришла двоюродная сестра. Сидели, разговаривали о петербургских новостях. „Знаешь, Наденька, интересный сегодня ночью на дежурстве случай был, — рассказывала Елена (она служила в адресном столе). — Сижу я, читаю книжку. Вдруг во втором часу входит господин, показывает мне полицейский значок и просит картотеку на букву У. Хвастает: „Выследили вот важного государственного преступника Ульянова — брата его повесили, — приехал из-за границы, теперь от нас не уйдет“. Ко всему была готова Надежда Константиновна, и все-таки сердце замерло. С трудом дождалась ухода гостьи, оделась и вышла. В голове была одна мысль: „Успеть предупредить!“ — „Не надо волноваться, — сказал Владимир Ильич. — Этого можно было ждать, да ведь улик-то у них пока нет. Постараемся не дать им повода для ареста“.
Работа продвигалась семимильными шагами. По инициативе Владимира Ильича все марксистские кружки Петербурга были объединены в единую социал-демократическую организацию, принявшую в декабре название „Союз борьбы за освобождение рабочего класса“. В руководящее ядро „Союза“ вошли: А.А. Ванеев, П.К. Запорожец, Г.М. Кржижановский, Н.К. Крупская, Ю.О, Мартов, Л.Н. Потресов, С.И. Радченко, В.В. Старков. Возглавил группу В.И. Ульянов.
Одной из первых организованных „Союзом“ забастовок была забастовка 500 ткачей фабрики Торнтона, вспыхнувшая в ноябре 1895 года.
„Союз“ распространил две листовки, обращенные к забастовщикам: „Чего требуют ткачи“ и написанную Ульяновым „К рабочим и работницам фабрики Торнтона“.
В распространении листовок принимали участие и рабочие, и члены „Союза“, интеллигенты. Так, листок к рабочим Семянниковского завода, переписанный от руки печатными буквами, распространял Бабушкин. Вечером он рассказывал Надежде Константиновне: „Не очень ладно получилось. Два листка неудачно бросил, сторожа подняли, а другие два попали в надежные руки, их стали читать и передавать товарищам“.
Надо было искать типографию, и она нашлась. Помогли народоволки — Л.М, Книпович и П.Ф. Куделли. Они имели связь с. небольшой нелегальной типографией на Лахте. Благодаря Лидии Михайловне Книпович там были напечатаны ленинская брошюра „О штрафах“ и ряд других социал-демократических изданий.
„Союз“ решил создать свой печатный орган — „Рабочее дело“.
Номер готовили очень тщательно. Владимир Ильич написал основные статьи и редактировал весь материал до последней строки. Дали статьи Запорожец, Кроликов, рабочий с Торнтона и многие другие. 8 декабря собрались у Надежды Константиновны, чтобы прочесть уже готовый экземпляр.
„Рабочее дело“ было переписано в двух экземплярах. Каким счастьем сияли глаза присутствующих, каждому хотелось самому еще и еще прочесть статьи, проверить впечатления от материала. Один экземпляр Ванеев унес, а другой остался у Надежды Константиновны.
В этот вечер в Дворянском собрании был большой студенческий бал. Решили использовать его для встречи с руководителями студенческих кружков. „Да и повеселимся заодно, все-таки молодость проходит“, — пошутил Михаил Сильвин. Надежда Константиновна плохо себя чувствовала и не смогла пойти. Владимир Ильич обещал ждать ее на следующее утро в читальне.
Утром в читальню он не пришел. Надежда Константиновна, еще ничего не подозревая, отправилась к Ванееву за журналом. Подходя к дому, заметила мужскую фигуру в подворотне, но отступать было поздно, и она позвонила. Открыла хозяйка квартиры и, даже не ответив на приветствие, бросила: „Съехал он, еще вчера“. И захлопнула дверь. Спиной чувствуя слежку, Крупская медленно, не спеша шла по улице. Что ж, к Чеботаревым она может зайти, ведь он ее сослуживец по Главному управлению железных дорог, а что он также знакомый Ульянова, полиция, возможно, не знает, Владимир Ильич и у Чеботаревых не появлялся. Стало ясно — арест. Надежда Константиновна вернулась домой и, стараясь не выдать матери своего горя, волнения, спокойно пообедала. Затем, взяв экземпляр „Рабочего дела“ и другие документы, пошла к своей гимназической подруге Нине Герд. Дом директора гимназии был надежным убежищем, а Нина разделяла взгляды Крупской, хотя и не состояла в „Союзе“.