— Сохранять свою шкуру, прятаться в кустах в то время, когда твой сосед-крестьянин умирает на фронте, — это же самая большая подлость, какую можно выдумать!

Мы готовы оказать крестьянам любую помощь, на какую только способны, но мы будем жестоко карать тех, кто хочет спасти свою шкуру за счет других. Вот ваш помещик Оболенский. Он не сидит дома, а участвует в войне на стороне Деникина, чтобы отвоевать опять свои земли. А вы не понимаете, что если возвратятся помещики, придет Деникин, то они вытащат вас из темных углов.

На Бежицком заводе в Брянской губернии меньшевики и эсеры, воспользовавшись продовольственными затруднениями, стали подбивать рабочих на забастовку. Калинин появился на заводе в разгар волнений. Когда он, забравшись на паровозный тендер, обратился к меньшевикам и эсерам с негодующими словами, из толпы кто-то выкрикнул:

— К черту речи! Хлеба давай!..

Калинин выждал, пока все успокоились.

— Хлеба я вам не дам и не обещаю… — Он снова повернулся к меньшевикам. — А ваше поведение есть предательство по отношению к рабочему классу и к Красной Армии. Вы меня не запугивайте и не думайте, что я позволю задержать хлебный маршрут, отправляемый на фронт. Я не поверю, чтобы хоть один рабочий согласился с этим…

В Минске, Могилеве, Бобруйске дело уже обстояло по-другому. На каждом полустанке собирались толпы народа в надежде услышать хоть несколько слов от Калинина.

20 июня площадь Свободы в Минске заполнили дети. Пятнадцать тысяч школьников пришли приветствовать Калинина. Потом состоялся парад рабочего полка и всевобуча. А на другой день утром Калинин проснулся в своем вагоне, разбуженный разрывами бомб. Выскочил на подножку. Увидел в облаках вражеский самолет. Со всех сторон по нему палили из ружей и пулеметов. Самолет стремительно уходил в сторону Молодечно. Дымились станционные постройки, зияли выбитые окна.

Вечером налет повторился, и снова бомбы рвались вокруг поезда.

Третья поездка агитпоезда началась 12 июля. К тому времени положение на фронтах изменилось. Изумленный и перепуганный «правитель омский» покатился на восток. На первый план выдвинулся властолюбивый карьерист Антон Деникин. Южный фронт стал главным.

В тот же день, когда поезд Калинина, или, как его тогда стали называть, «ВЦИК на колесах», покатил в направлении Саратова, Ленин выступил на московской конференции РКП(б) с докладом о внутреннем и внешнем положении республики.

— …Учитывая все пережитое, — сказал он, — весь опыт этого года, мы с уверенностью говорим, что трудности преодолеем, что этот июль — последний тяжелый июль…

Отчет об этой речи вождя, напечатанный в «Правде», Калинин прочел в Аткарске. Новой молодой энергией наполнилось сердце, нашлись новые слова для людей, слушавших его в Ртищеве, Сердобске, Покровске, Вольске. Из Вольска Михаил Иванович отправился на пароходе в Балаков и другие приволжские города. Побывал в деревнях и селах. При виде полей сжималось от боли крестьянское сердце: «Урожай-то, урожай какой!..»

Из Аткарска Калинин послал телеграмму Ильичу:

«Урожай Аткарского уезда небывалый. Хлеб на корню больше недели стоять не может. Рабочих рук не хватает. Необходимо откомандировать аткарские воинские части для уборки хлеба. В противном случае часть урожая погибнет. Просим срочно сделать распоряжение; просим срочно ответить».

Вечером Калинин с волнением читал ленинский ответ:

«Немедленно организуйте все неиспользованные еще технические силы и средства для уборки урожая. С той же целью широко и планомерно проведите трудовую повинность городского и сельского населения. Проявите всю энергию и организованность в деле своевременной уборки урожая. О принятых мерах телеграфируйте наркомзему для доклада Совнаркому.

Предсовобороны Ленин».

Сам Калинин, политком Воеводин, уполномоченные Наркомпрода Соколов, Некрасов — все до одного выступали на митингах, собраниях, сходках. В течение нескольких дней удалось мобилизовать трудоспособное население, в том числе и городских жителей, красноармейцев, безработных, эвакуированных.

Калинин работал день и ночь. Он распорядился перебросить на уборку людей из других губерний, устроить мастерские для срочного ремонта сельскохозяйственных орудий. Лично пересматривал дела крестьян, осужденных за мелкие преступления. Многих освобождал и тоже направлял на полевые работы.

В результате указание Ленина было выполнено: хлеб убран. Михаил Иванович не успокоился, пока не увидел первый эшелон, отправившийся на Южный фронт.

В Балакове Калинин созвал всех ответственных работников города и уезда и предложил немедленно образовать Чрезвычайную комиссию для мобилизации всех сил и средств на уборку урожая. Предложение было принято. В Баронске городской Совет решил в честь посещения города «всероссийским старостой» отправить для рабочих Москвы и Питера пятьдесят тысяч пудов хлеба.

Отовсюду, где проезжал поезд председателя ВЦИК, отправлялись до отказа груженные хлебом эшелоны.

Такую же работу Калинин проводил и во время четвертого рейса — осенью. Это была самая продолжительная поездка Калинина в 1919 году. Через Тулу, Пензу, Самару агитпоезд доехал до Оренбурга.

В Оренбурге Калинин выступил на митинге военнопленных колчаковцев, смотревших на него как на чудо: «Простой мужик — верховная власть?» Калинин почувствовал это.

Свою речь он начал так:

— Казаки, военнопленные! Перед вами стоит представитель рабоче-крестьянской власти. Перед вами стоит не человек белой кости, не человек, умеющий красиво гарцевать на коне…

И он заговорил о страданиях народа, о том, за что воюет Советская власть. Как старший, справедливый брат, стыдил он их за то, что поддались на белогвардейскую удочку:

— Вы могли думать, что великий русский народ, который создал все фабрики, который построил тысячеверстные железные дороги, у которого в руках дворцы и все богатства этого мира, — вы могли подумать, что этот русский народ придет отнимать у вас эту землю…

Только опьяненная ненавистью голова может подумать, что английский купец из милости, из сожаления к вам посылает пулеметы и деньги. Нет, он посылает эти пулеметы для того, чтобы вас, дураков, связать крепкими цепями, а потом и нас — всю коренную Россию…

В заключение он сказал:

— Борьба отчаянная, момент острый. Вы должны продумать, за кем идти, и если вы решите, что ваше место с крестьянами и рабочими, то приходите, и вы будете приняты как товарищи…

Митинг принял резолюцию: «Мы до сего времени были обмануты царскими старыми слугами, которые силой гнали многих из нас в свою разбойничью шайку. Мы клянемся перед всем честным трудовым народом Советской России, перед лицом высшего представителя трудовой рабоче-крестьянской власти председателя ВЦИК товарища Калинина, что отныне с оружием в руках пойдем рука об руку со всеми рабочими и крестьянами против богачей и кровопийц мира».

Семь дней провел Михаил Иванович в Оренбуржье. Своими глазами видел, как вступали в строй шахты и рудники, начинали дымить заводские трубы, оживали полумертвые паровозы. А самое главное — людские сердца загорались энергией, желанием быстрее ликвидировать разруху, построить новую жизнь.

23 октября в Москве, открывая очередное заседание ВЦИК, Калинин заявил, что считает своим долгом поделиться с присутствующими впечатлениями и наблюдениями от четырех поездок по стране.

— …Самый беглый, самый поверхностный осмотр Российской Советской Республики и органов Советской власти, — заявил он, — привел нас к полному убеждению, что в Российской Советской Республике сейчас происходит огромный процесс, который в провинции особенно ярко наблюдается, — это укрепление влияния Советской власти и сознание ее необходимости в глубинных массах рабочих и крестьян и даже в обывательской массе.

…На другой день Михаил Иванович отправился в свой пятый рейс по стране. На сей раз путь агитпоезда лежал снова на Южный фронт.

Здесь в это время Красная Армия начала решительное наступление против Деникина, 20 октября был взят Орел. 24-го конники Буденного, сверкая клинками, ворвались в Воронеж. В ноябре взвился красный флаг над Курском. Это были решающие дни гражданской войны.