Иосиф Санин надеялся реформировать русское монашество, сохранив богатые, процветающие монастыри. Нил звал к отказу от богатств и пустынножительству. Нищета, в его глазах, была верным путем для достижения идеала духовной жизни. «Очисти келью твою, — поучал Нил, — и скудость вещей научит тя воздержанию. Возлюби нищету, и нестяжание, и смирение». Монахам следует жить в пустынях и кормиться «от праведных трудов своего рукоделия». Однако все телесное должно служить лишь приготовлению к погружению в духовную жизнь. «Телесное» делание — листья, тогда как духовная жизнь — плоды древа. Без «умного делания» телесное — лишь «сухие сосцы».
Понятие духовной жизни Нил трактовал в духе исихастов. Свое мистическое учение, по замечанию историка церкви Г. П. Федотова, Нил излагал преимущественно словами греков, за которыми он следовал также и в практических делах. Общение с богом достигается внутренним озарением, состоянием Фаворского света. Для такого общения надо погрузиться в себя, достигнуть внутреннего безмолвия, повторяя: «Господи Иисусе Христе, сыне божий, помилуй мя». Молящемуся следует задержать дыхание — «да не часто дышеши». Истинному духовному «деланию» чужды зримые видения, даже если это видения горнего мира: «Мечтаний же зрака и образа видений, — наставлял Нил, — отнюдь не приемли никако же, да не прельщен будеши». В духовном труде подвижник достигает блаженства. «Вжигается воистинну в тебе радость, — говорил Нил словами Исаака Сирина, — и умолкает язык… и впадает во все тело пища пьяная и радование». Но блаженное состояние, как считал Нил, не должно отнимать у подвижника все его время, потому что часть его нужно посвящать ближним, «да имут время и обратии упражнятися и промышляти словом служения».
В основной массе черное духовенство осталось глухо к проповеди Нила. Лишь немногие избранные откликнулись на его призыв. В дремучих вологодских лесах, среди озер и болот, возникли скиты пустынножителей, отправившихся в Заволжье по стопам Нила Сорского. Число заволжских старцев было невелико. Но сторонники новых идей имели важное преимущество перед традиционалистами. Паисий и его ученики пользовались покровительством монарха. Они отстаивали принципы нестяжательского жития монахов и тем самым оправдывали деяния государя в отношении новгородских монастырей и церкви. Поэтому Иван III готов был передать в руки Паисия кормило управления русской церковью. Однако поборники мистических идей исихазма не на словах, а на деле стремились к уединенной жизни и категорически отказывались прикасаться к рычагам власти.
СТОЯНИЕ НА УГРЕ
С объединением русских земель возникли исторические предпосылки для освобождения страны от ига иноземных завоевателей. Какую роль сыграла церковь в событиях, вернувших государству независимость? Чтобы ответить на этот вопрос, надо обратиться к военной и дипломатической истории России.
В то время, как Россия сумела преодолеть феодальную раздробленность, Золотая Орда переживала распад. На ее территории подле Большой Орды возникли Ногайская, Крымская, Казанская, Астраханская и Сибирская. Древний трон золотоордынских ханов находился в руках Ахмат-хана, властителя Большой Орды, которому принадлежали обширные пространства от Волги до Днепра. Хану пришлось вести длительную и кровавую борьбу с Крымом, к тому же он столкнулся с неповиновением знати в собственном ханстве. С трудом Ахмат-хан положил конец смуте в Большой Орде и возродил сильную власть.
После Мамаева побоища старая система господства ханов над Русью расшаталась. Великие князья московские, пользуясь междоусобиями в Орде, не раз выходили из-под власти ханов, отказывались платить им дань или же посылали «царю» легкие «поминки», определяя их размеры по собственному усмотрению.
Ахмат-хан дважды снаряжал войска, чтобы добиться покорности от Ивана III. В 1472 году он напал на Русь, собрав «всю силу великую ордынскую». Русские ждали неприятеля на главных переправах через Оку — под Коломной и у Серпухова. Но, против обыкновения, ордынцы не пошли к Коломне, а отклонились на запад, поближе к литовской границе. Король Казимир обещал Ахмат-хану военную помощь. Миновав Дон, татары подошли к Алексину, стоявшему неподалеку от литовского замка Любутска. Спалив Алексин, Ахмат-хан попытался переправиться через Оку, но был отбит московскими ратниками и подоспевшими полками удельных князей Василия Верейского и Юрия Серпуховского. Хан выжидал долгих девять лет, прежде чем решился на новое вторжение. Момент он выбрал подходящий. Казалось, против России ополчились все ее соседи. С запада ей грозил войной король Казимир. Псков подвергся нападению войск Ливонского ордена. С юга надвинулись татары. В довершение бед в стране началась смута. Новгородские бояре, не смирившиеся с утратой вольностей, ждали благоприятного момента для выступления против власти Москвы. Их планам сочувствовал местный архиепископ Феофил — недавний глава совета господ в Великом Новгороде.
Оценив момент, Казимир спешно направил послов в Орду, чтобы подтолкнуть Ахмат-хана к войне с Москвой. Властитель большой Орды недолго колебался. Весной 1480 года он провел первую разведку. Высланный им летучий отряд конницы разорил волость Беспуту, к югу от Оки. Вслед за тем татары развернули коней и исчезли в степи. Московские полки тотчас заняли оборону на Оке, но тревога оказалась ложной. Летом Ахмат-хан завершил приготовления к войне и сам двинулся к русским границам. С ним шла «вся Орда, и братанич его царь Касым, да шесть сынов царевых, и бесчисленное множество татар с ними».
Не медля ни дня, Иван III направил наследника — сына Ивана Ивановича — с полками в Серпухов. Основанный братом Дмитрия Донского Серпухов располагал превосходными укреплениями и надежно прикрывал подступы к Москве с юга. Последним владельцем Серпухова был удельный князь Юрий, наводивший страх на ордынцев. Но его уже не было в живых. Едва Орда вышла в верховья Дона, Иван III отправился из Москвы в Коломну и занял переправы через Оку на торной дороге из Орды на Русь. По летописям, произошло это то ли 23 июня «в неделю» (в воскресенье), то ли 23 июля. В 1480 году 23 июня приходилось на пятницу, тогда как 23 июля соответствовало воскресенью («неделе»). Отсюда можно заключить, что из двух летописных дат более достоверна вторая.
Некогда Орда могла выставить в поле до 200 тысяч всадников. После отделения Крыма, Казани, Сибири, ногайцев численность войск Большой Орды заметно уменьшилась. Ахмат-хан едва ли мог собрать более 30–40 тысяч воинов. Располагая такими силами, он не решился идти к Коломне, чтобы помериться силами с русскими один на один. В Орде не изгладилась память о недавнем бегстве из-под Алексина. Пока Орда маячила в степи поблизости от Дона, Иван III успел собрать немало сил. Независимость от Москвы сохраняли лишь Тверь, Рязань и Псков. Но и они подчинялись приказам из Москвы. Тверской князь прислал войско в помощь Ивану III. Псков должен был позаботиться о своей обороне от «немцев». Хуже оказалось другое. Великий князь вынужден был держать крупные силы в Новгороде, опасаясь боярского мятежа. В условиях начавшейся феодальной смуты любой из московских городов мог подвергнуться нападению со стороны мятежных удельных войск. Пока не минула смута, великий князь мог лишь частично использовать городские ополчения для обороны южных границ.
Более двух месяцев Иван III ждал татар на Оке. Все это время Ахмат-хан провел в полном бездействии вблизи московских границ. Наконец татары, обойдя памятное для них поле Куликово, вступили в пределы Литвы. По словам осведомленного летописца, хан пробыл в Литве шесть недель. Отсюда следует, что Орда пересекла литовский рубеж не позднее 23 сентября. Ахмат-хан не желал повторять алексинскую ошибку, когда ввязался в бой с русскими, не дождавшись помощи от Казимира. Теперь он стоял на территории союзника, и ничто не мешало объединению их сил.
Узнав о движении Орды на северо-запад, Иван III велел сыну и воеводам перейти из Серпухова в Калугу, чтобы прикрыть подступы к столице со стороны Угры. 30 сентября великий князь вернулся в Москву для совета и думы с боярами и высшим духовенством. Согласно отчету официальной летописи, Иван III пробыл в Москве четыре дня, чтобы город «окрепить» и подготовить его к осаде. В столице было собрано «многое множество народа от многих градов». Оборону города Иван III поручил наместнику московскому — главе Боярской думы Ивану Юрьевичу Патрикееву. Духовенство, дума и население умоляли государя «великым молением, чтобы стоял крепко за православное христьянство противу безсерменству». Тем временем Орда придвинулась вплотную к русским границам. Следуя от Мценска на север, Ахмат-хан переправился через Оку к югу от Калуги. Воеводы, не зная в точности, откуда последует удар, расположили свои полки «по Оке и по Угре на 60 верст». Броды, захваченные татарами, находились на территории Литвы, и московских войск там, естественно, не было.