Вильямс не только нашел возможность читать свои лекции рабфаковцам в своей аудитории, но и отдавал ее в их полное распоряжение во все то время, когда там не шли лекции; он открыл для рабфаковцев и двери своих лабораторий.
И Вильямс, и Демьянов, и другие профессора, сделавшиеся преподавателями рабфака, встретились с такой благодарной, жаждущей знаний аудиторией, какой им еще никогда не приходилось видеть. И это давало профессорам необходимые силы для успешного проведения занятий в обстановке продолжающихся нападок на рабфак и на передовых ученых, «продавшихся большевикам».
Общение с новой, рабоче-крестьянской аудиторией, где было значительное число коммунистов, многому научило Вильямса. Он ясно осознал ту сложную классовую борьбу, которая происходила во всех областях хозяйственной, научной, политической жизни страны. Борьба против рабфака была одним из звеньев этой общей борьбы. Он увидел, что научные основы земледелия, разрабатывавшиеся им, встречают одобрение или, наоборот, порицание не только из-за их специальных, чисто научных предпосылок. Нет, и тут борьба развертывается между сторонниками революционной перестройки сельского хозяйства и недобитыми приверженцами отживших помещичье-кулацких порядков.
Он понял, что борьба за передовую агрономию не может ограничиваться узкими рамками научных организаций, тесной базой Петровской академии. Нет, эта борьба должна быть вынесена в самую гущу жизни.
Вильямс увидел, что кончилась та гнетущая оторванность научной деятельности от нужд народа, которую так болезненно ощущал ученый в условиях буржуазно-помещичьей России.
Теперь не он один и не десяток-другой таких же, как он, передовых ученых-одиночек живет этими проблемами, бьется над их решением. Этим занята теперь вся партия большевиков во главе с Лениным и Сталиным.
Открытие рабфака совпало со значительным событием — в те же декабрьские дни 1920 года на VIII Всероссийском съезде Советов Ленин выступил с речью о плане электрификации России.
ГОЭЛРО — Государственная комиссия по электрификации России — составила по указаниям Ленина и Сталина план перестройки народного хозяйства, включая и земледелие, на новой технической основе, с широким развитием машинизации и электрификации.
Иосиф Виссарионович Сталин, ознакомившись с этим планом, писал о нем Владимиру Ильичу: «Мастерский набросок действительно единого и действительно государственного хозяйственного плана без кавычек. Единственная в наше время марксистская попытка подведения под советскую надстройку хозяйственно-отсталой России действительно реальной и единственно возможной при нынешних условиях технически-производственной базы»[23].
План ГОЭЛРО увлек и покорил Вильямса своими захватывающими перспективами. Вот где единственно реальный путь перестройки всего хозяйства, а значит, и земледелия страны на передовой научной основе. Мог ли Вильямс остаться в стороне от этого великого дела? Конечно, нет. По предложению Г. M. Кржижановского, Вильямс включается в работу ГОЭЛРО, а с начала 1921 года, с момента образования Госплана, становится его активным сотрудником, членом сельскохозяйственной секции.
Так началась для ученого школа государственного опыта.
Вопросы сельского хозяйства привлекали в это время пристальное внимание Госплана особенно в связи с тяжелой засухой и недородом, постигшими в 1921 году целый ряд засушливых областей республики.
Вильямсу была поручена разработка мер повышения плодородия земли и обеспечения устойчивых урожаев. Летом 1921 года он выступил в Госплане со специальным докладом, где были изложены основные положения новой системы земледелия, названной Вильямсом травопольной системой.
«О необходимости проведения всех возможных мер к побуждению сельскохозяйственного промысла к переходу от господствующей паровой системы земледелия к травопольной», — так назывался этот доклад, знаменовавший начало коренной ломки отживших основ земледелия.
Вильямс подчеркивал, что единственный путь к повышению почвенного плодородия — это воссоздание мелкокомковатой структуры почвы. Только многолетние травы способны выполнить эту работу, только травопольные севообороты явятся надежным средством повышения производительности почвы.
Вильямс не ограничился теоретическим обоснованием преимуществ травопольной системы. Он предлагал уже и первые организационные меры для перехода на новый путь развития сельского хозяйства.
По мнению Вильямса, Госплану и Наркомзему следовало на первых порах:
«Принять все зависящие меры к ознакомлению населения с выгодами перехода к травопольной системе. Повлиять на введение в план работ всей сети опытных учреждений планомерных опытов правильного введения травопольной системы.
Разработать в срочном порядке меры к поднятию производства семян многолетних кормовых трав.
Организовать как в центре, так и на местах курсы инструкторов по правильному введению травопольной системы».
Это первое обоснование травопольной системы и изложение мер, направленных к ее осуществлению, не нашли, да и не могли найти в то время широкого признания деятелей науки и агрономов. Они возражали против предложений Вильямса, считая, что России дай бог дойти до повсеместного применения паровой системы, проверенной на опыте Западной Европы. Противники Вильямса считали, что крестьяне не захотят и не смогут перейти на травопольную систему. Они, эти противники, не видели и не хотели видеть будущего развития сельского хозяйства Советской России в сторону социализма.
А Вильямс уже тогда мечтал о новых формах сельского хозяйства, намечавшихся большевистской партией. Уже тогда прозвучали ленинские слова: «Если мы будем сидеть по-старому в мелких хозяйствах, хотя и вольными гражданами на вольной земле, нам все равно грозит неминуемая гибель»[24].
Но пока что, несмотря на рождение совхозов и первых коммун, крестьяне, в своем подавляющем большинстве, сидели по-старому в мелких хозяйствах. Предложение Вильямса о переходе на травопольную систему было поэтому тогда неосуществимо. Само обоснование травопольной системы носило еще слишком общий, схематический характер. Оно нуждалось в детальной разработке, применительно к различным природным областям, ему нехватало проверки практикой. Не было и той армии убежденных сторонников и пропагандистов, которая могла бы повести борьбу за постепенное внедрение новой системы земледелия в жизнь.
Работа, которую предпринял ученый по заданию Госплана, была еще только самым первым, начальным шагом на долгом пути. Но эта работа, при всех предвидящихся трудностях, должна иметь такое решающее значение для всей жизни народа, что и мысли не могло появиться об отступлении.
Наоборот, надо начинать наступление, надо прежде всего убеждать широкие слои крестьянства и агрономов в преимуществах травопольной системы.
В конце 1921 года Вильямс выступает с первой научно-пропагандистской статьей, опубликованной в сборнике «О земле».
Он говорит о важнейшей, ничем не заменимой роли сельскохозяйственного производства — о создании органического вещества, необходимого для существования человечества. Но что представляет собой это производство? «Непрерывную цепь тяжелых трудовых операций, занимающих в течение веков десятки миллионов людей во всякое время года на поверхности суши земного шара, принято называть сельскохозяйственным производством. Его законы диктуются только солнцем, и они должны быть исполнены, под угрозой смерти, ибо продукты этого производства незаменимы, не могут быть получены иным процессом и безусловно и безотносительно необходимы для всего человечества без исключения, составляя не только причину его благоденствия и процветания, но и главную основу самого его существования».
В этой важнейшей для жизни народа области производства сохраняются самые отсталые и самые дикие приемы труда, превращающие тружеников сельского хозяйства в рабов природы. Освобождение, принесенное народу Октябрем, является надежной основой для полного раскрепощения и рабочих и крестьян. Но для тружеников деревни это раскрепощение только еще начинается.