Раз страна, несмотря на все попытки, так и не стала частью европейского мира, то теперь ее отнесли к «антимиру». На примере истории Московии показывалось, что не надо делать европейцам и что такое неевропейское поведение. Сущность своего, христианского мира европейские авторы раскрывали через описание неевропейских, отрицательных качеств у своих соседей и антагонистов — прежде всего турок, а со второй половины XVI века — и московитов. Этот культурный механизм оказался столь эффективным и востребованным Европой, что, воистину, можно повторить: если бы России не было, Западу ее следовало выдумать.
Конечно, не следует думать, что абсолютно всё в сочинениях европейцев было выдумкой и пропагандой. Россия во многих своих чертах отставала от Запада, и дотошные гости это с удовольствием отмечали. Но в целом, несомненно, подход иностранных авторов был весьма предвзятым и тенденциозным.
Из всего вышесказанного вытекает один неоптимистический вывод. Запущенный в XVI веке культурный механизм продолжает действовать. И какие бы усилия по формированию своего положительного имиджа ни предпринимала бы Россия, это бесполезно, потому что положительному образу России просто нет места в европейской картине мира. Позитив в отношении русских возможен только при появлении общего третьего врага, настолько ужасного, что он затмил бы западные стереотипы в восприятии России. Но неизвестно, что хуже — служить в менталитете европейцев «антиевропой» или вместе с Европой оказаться перед лицом такого врага…
Глава седьмая
Беда придет с востока: татарская и турецкая политика Василия III
Почему Василий III стал для татар клятвопреступником?
Западную политику Василия III, основной пик развития которой пришелся на 1512–1524 годы, можно в целом оценить как успешную. Войны были выиграны, территории присоединены, у политических интриганов ничего не вышло. Возникновение же ментальной пропасти между Россией и Европой оценивается по-разному. Развивать эту тему — значит вступать на скользкий путь вкусовщины, путь мутных споров о том, что правильно для России, а что нет.
Приговор тут может вынести только история. Оглядываясь на прошлое, мы видим, что страны Восточной Европы, «выбиравшие» в XV–XVI веках европейский путь (Польша, Литва), быстро оказывались в «бахроме» «христианского мира», употреблялись им в своих целях, а потом, выжатые как лимон, утрачивали самостоятельность и расчленялись на составные части, которые азартно и не без кровопролития делили представители того же «христианского мира» (Австрия, Пруссия) с «варварской», но выжившей и налившейся силой Российской империей. Если исходить из этой исторической ретроспективы, то вряд ли Василий III ошибся, отказавшись делать свою страну провинцией Священной Римской империи.
Гораздо более трудными и менее успешными были дела на Востоке. Здесь все более тревожными выглядели тенденции развития отношений с Крымским ханством. Подписанный в августе 1508 года русско-крымский договор особого доверия не внушал. Хан оставался верным своему слову и на Россию пока не нападал. Но это не мешало ему громить соседей, в том числе союзников Руси. Летом 1508 года лояльная к Василию III Ногайская Орда была разбита на своих же кочевьях в низовьях Волги: «Мурз пограбили, улусы и куны, кони и верблюды, овец и животину, ничего не оставив, привели»[192].
Правда, сохранялся шанс восстановить русско-крымские отношения и довести их до уровня, на котором они были при Иване III, на основе совместного выступления против общего врага. Большая Орда была разбита в 1502 году, но на ее обломках возникло Астраханское ханство. Там правили «Ахметевы и Махмутовы дети». Астрахань вела враждебную политику по отношению к Крыму. В 1508 году крымский посол Магметша попросил Василия III принять участие в походе на Астрахань. Менгли-Гирей был заинтересован прежде всего в русской артиллерии. Казалось бы, стороны обменяются военной помощью: Россия поможет на Волге, Крым — в войне с Великим княжеством Литовским. Но правители не смогли найти общий язык. Крым доказал, что он ненадежный союзник, а Василий III отговорился технической неготовностью русской армии к переброске большого воинского контингента по Волге: нет подходящих кораблей, нет опыта столь далеких речных походов и т. п.
Мирным отношениям Москвы и Крыма должна была содействовать «женская дипломатия». 21 июля 1510 года Василий III с боярами встречал в Кремле царицу Нур-Салтан, одну из жен Менгли-Гирея, совершавшую поездку из Крыма в Казань. По пути она заехала в Москву для встречи с Абдул-Латифом, своим сыном. В Казани же ее ждал другой сын, Мухаммед-Эмин. Отдохнув в русской столице около месяца, 20 августа Нур-Салтан отправилась по маршруту дальше. Обратный путь она проделала уже в декабре 1511 года[193]. Царице оказали теплый прием, посольская служба вовсю трудилась над тем, чтобы поездка была спокойной и безопасной. Василий III мог не беспокоиться: повода для ухудшения отношений он не дал.
Великое княжество Литовское предпринимало огромные усилия, чтобы рассорить Москву с Крымом, повернуть на* правление татарских ударов на Русь. В 1510 году переговоры в Литве провели крымские дипломаты Августин Гарибальди и Ахмет-мурза. Без излишних хитростей Литва предложила 30 тысяч золотом за военный союз. Причем в 1511 году четыре с половиной тысячи из этой суммы в самом деле отправили в Крым. То есть аванс был внесен значительный. Однако литовцы не учли восточную психологию: хан расценил это как слабость Великого княжества. Значит, с него можно взять еще больше, если как следует напугать. И татары, как уже говорилось выше, вторглись в молдавские земли (Валахию), рассчитывая этим актом устрашения произвести впечатление на Литву. Впечатление получилось не очень: польско-литовские войска под командованием Константина Острожского 28 апреля 1512 года разбили крымцев. Теперь уже Менгли-Гирей стал искать союза с Вильно.
Для этого нужно было понравиться королю Сигизмунду I, а сделать это было просто — совершить несколько нападений на русские земли. 8 мая 1512 года от новгород-северского князя Василия Шемячича поступило известие о выступлении татар из Крыма под командованием сыновей Менгли-Гирея, Ахмата и Бурнаша, на Новгород-Северскую и Стародубскую земли. Новость для Василия III была неприятной. Ему надлежало выступить в роли защитника этих земель, недавно присоединенных к Русскому государству. Иначе он мог бы их лишиться — обиженное монаршим пренебрежением население подалось бы опять в Великое княжество Литовское.
Василий III без колебаний скомандовал полку под началом М. Д. Щенятева занять оборону на реке Брыни северо-восточнее Брянска. Сюда на подмогу должны были подойти силы князей Василия Шемячича и Василия Стародубского. Но опыта у московских воевод было еще маловато, они не учли стремительного продвижения татар — уже 15 мая запылали русские деревни под Белевом и Одоевом. Одна часть татар отделилась и пошла вглубь России в направлении на Коломну. До Коломны она не добралась, но разорила окрестности Алексина и Воротынска.
Русское войско, не сумевшее оборонить свою землю, вышло из-под Брянска на берега реки Угры. Наверное, воины испытывали особые чувства: в 1480 году здесь, на Угре, был остановлен хан Ахмат и свергнуто татарское иго. И вот все сначала? Опять Угра, опять татары, опять угроза разорения, рабства, унижений? Видя, что отряд М. Д. Щенятева не справился, Василий III послал на берега Оки с войсками своих братьев — к Тарусе Андрея Ивановича, к Серпухову Юрия Ивановича. Позже полки также были посланы на реку Упу — перекрыть направление на Тулу и на реку Осетр в район Зарайска — закрыть путь на Рязань. Татары не стали пробовать на прочность свежеиспеченную русскую оборону. С добычей и полоном они ушли в степь.
В июне 1512 года татарский отряд под командованием Ахмат-Гирея прошел рейдом по окрестностям Брянска, Путивля, Стародуба. Здесь ему не повезло: северские города имели больше опыта в отражении нападений крымцев, набравшись его еще в годы пребывания в составе Великого княжества Литовского. Ахмат был разбит, набег отражен. В качестве трофея к Василию III отправили 70 пленных татар, из которых через два года в тюрьме умерли 57. Выдачи остальных безуспешно добивалась крымская дипломатия, что указывает на высокопоставленный статус попавших в плен (свободы для рядовых пленных Крым не требовал никогда).