Я почувствовал, что смотрю на него так, словно он воткнул мне нож в грудь. Я не имел в виду буквально,… но…

– Вы можете сделать это, Энтони, – заверил он меня, – Я знаю, это будет неприятно,… но…

– Я не могу сделать этого, – сказал я, и услышал, что мой голос дрожит, – Пожалуйста, дайте мне какое-нибудь другое задание,… но не просите меня об этом…

– Энтони, – он предупредил меня взглядом, – Хватит бежать. И пожалуйста, не умоляйте меня. Я беру взятки только деньгами.

Он пытался пошутить! Шутник чертов!

– Но я не думаю, что смогу…

– Если Вы не хотите, чтобы монстр, который живет внутри Вас, продолжал расти, Вы должны быть храбрым, – сказал он, – Вы должны прекратить убегать, спокойно остановиться, затем повернуться и посмотреть в лицо тем мудакам. Простите за такое слово. Когда Вы сделаете это, мы сможем понемногу заставить их убраться прочь. И вместо того, чтобы бояться этого зудящего демона, внутри Вас,… мы можем превратить его в хорошего. Мы должны выпустить из Вас яд. Вот как это делается.

– Но что, если…

– Идите домой,… и, может быть, завтра ночью,…после того, как Ваша маленькая девочка пойдет спать,… сядьте за стол, …и просто попытайтесь немного пописать. Когда станет слишком тяжело, отложите в сторону. Затем попробуйте снова следующей ночью,… и следующей. Занимайтесь этим в одиночестве. Пусть Мэри Вам не помогает. Это ВАША битва.

Я едва ли мог сказать хоть что-то, когда Питер встал и повел меня обратно в гостиную, где Белла смотрела телевизор. Она мерила шагами комнату и выглядела нервной, беспокоясь обо мне. Увидев меня, она заволновалась еще сильнее.

– Что случилось? – спросила она, беря меня за руку.

– Ничего, – сказал я, пытаясь ей улыбнуться.

Но она была не дура.

– Энтони…, – Питер подошел ко мне и вручил свою карточку. Это была карточка для следующего приема,… и он был назначен на время, о котором мы говорили с ним… в следующую субботу, в восемь вечера. Словно я смог бы забыть или перепутать.

– Я знаю, что Вы не забудете, но я случайно заказал через Интернет 3000 таких карточек, – усмехнулся он, – Мне нужно избавляться от них понемногу.

– Хорошо, – Белла улыбнулась, – Можно мне тоже одну?

– Что? – Питер посмотрел на нее немного неуверенно. Но я не удивился.

– Я тоже могла бы воспользоваться… некоторой помощью, – сказала она немного неловко, – Если Вы не против.

– Мэри,… почту за честь, – внезапно он немного смутился, – Когда бы Вы хотели встретиться со мной? Может быть, после Энтони в следующую субботу… в девять часов?

– Было бы идеально, – кивнула она, – Спасибо, доктор.

– Секундочку, – Питер направился обратно в свой офис, – Я принесу Вам карточку.

Он бежал вприпрыжку, и напоминал больше студента, чем выдающегося психолога.

– Он милый, – прокомментировала она, наблюдая, как он скачет по полу в своих носках.

– Милый? – спросил я, – Это не причина, чтобы выбирать его в качестве своего врача.

– Я выбрала его не поэтому, – сказала она, обнимая меня одной рукой, – Он, кажется, классный психолог! Он тебе понравился? Как все прошло?

– Действительно хорошо, – сказал я, – Если не считать конца …

Последние слова я сказал так тихо, что, думаю, она не услышала, …и теперь вернулся Питер, с карточкой для Беллы.

– Вот, миледи, – он слегка наклонил голову,… и мы заметили, что теперь на нем шляпа придворного шута, …с красным, желтым, синим рогами и с колокольчиками на концах. Я хотел, чтобы мне это понравилось,… но не смог принять этого прямо сейчас. Я уже представлял, как рву на куски бумагу, пока пытаюсь написать те слова…

Белла рассмеялась, и я почувствовал, что скорчил мину.

– Этот шляпный бум начинает пугать меня, док, – пошутил я, – Сколько же у Вас шляп?

– Ммммм…, – он поднял глаза, мысленно пересчитывая их, – Около… двухсот тридцати девяти.

– О Господи, – Белла хихикнула.

Прежде, чем уйти, мы взяли у доктора пару имен детских психологов, с которыми могла бы увидеться Кэти. Он сказал нам, что эти специалисты лучшие из лучших. Мы заплатили по счету, и я заметил, что он взял с меня только за один час, а когда мы сели в машину я увидел, что уже 22.35.

– Я пробыл там два с лишним часа? – спросил я, когда заводил машину, – Я даже не заметил.

Белла поцеловала меня, и мы поехали домой. Когда я остановил машину, я не двинулся с места.

– Я знаю, что что-то не так, – сказала она, – Что случилось? Ты не сказал ни слова за всю обратную дорогу. И ты дрожал, когда мы выходили из его офиса.

– Он дал мне домашнее задание, – сказал я с сарказмом, и мой голос чуть не сорвался, – И я не знаю, смогу ли выполнить его.

– Что за задание?

– Я должен записать всю историю о моем дне с сэром Кевином, – признался я, – Со всеми ебучими подробностями.

– О Господи, – она сделала вдох, сжимая мою свободную правую руку.

Я знаю, что доктор Белла никогда бы не заставила меня делать такое.

– Я не могу это сделать, – сказал я ровным голосом.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она.

– Я имею в виду, я не буду это делать, – услышал я свои слова, открывая дверцу и выходя из машины.

Я знал, что Белла пойдет за мной по пятам,… и она шла. Я не знаю, почему, но я был зол,… зол на доктора Фачинелли,… зол на Беллу, потому что она собиралась уговорить меня исписать эту ебаную бумагу.

– Что ты имеешь в виду, говоря, что ты не будешь это делать? – спросила она, следуя за мной к двери, пока я открывал дверь, – Ты ДОЛЖЕН!

– Нет, не должен, – ответил я, не встречаясь с ней взглядом, пока шел на кухню, доставая сзади из-под рубашки меню Джимми Чена и выкладывая его на стол.

Белла не обратила на это никакого внимания и сказала, – А как же все твои разговоры о том, что ты хочешь стать лучше, чтобы у нас с тобой было совместное будущее? Ты собираешься все бросить после первого же сеанса? Ты сказал, что ты смиришься с этим!

Я проигнорировал ее слова, ненавидя себя за это.

– Я буду с тобой, когда ты будешь писать, – Белла, как обычно, пыталась мне помочь,… она сказала, – Ты можешь диктовать мне, а я буду записывать.

И я возненавидел эту ее идею. Мне была ненавистна мысль, что я должен буду говорить это вслух,… и еще ненавистнее была мысль о том, что она должна будет СЛЫШАТЬ, как я это говорю. Затем ей будет нужно записать это,… она просто не сможет. Она будет плакать и снова пытаться стать для меня доктором Беллой. Я не хотел, чтобы она проходила через эту дверь в моем мозгу. И чтобы через нее проходил вообще кто-либо еще. Даже я сам.

– Я люблю тебя, Белла, но ты не можешь продолжать подтирать мне задницу, – я достал один пакет с синей сахарной ватой, разорвал пластиковую упаковку, вытаскивая из пакета огромную щепоть ваты и засовывая ее себе в рот. Давай, сахар,… помоги мне.

– Доктор сказал в этот раз не позволять тебе помогать мне, – признался я, – Он сказал, что это моя битва,… что бы эта хуйня ни означала.

– Я не пытаюсь подтирать тебе ЗАДНИЦУ! – теперь злилась она, и я не винил ее за это, – Я просто пытаюсь помочь тебе…

– Я НЕ ХОЧУ ТВОЕЙ ПОМОЩИ! – я развернулся к ней, и это заявление прозвучало очень резко,… словно я специально резанул чертовым лезвием ей по сердцу.

Я видел боль в ее глазах и моментально возненавидел себя за это. Я начал приближаться к ней, чтобы умолять ее о прощении,… но она отшатнулась от меня.

– Прекрасно, – она посмотрела на меня, и я увидел слезы в ее глазах, – Теперь у тебя есть доктор, и ты не хочешь или не нуждаешься больше во мне или в моей помощи, отлично. В конце концов, по-видимому, я, блять, просто убийца. Та, что взяла ТВОЁ дерьмо на себя! Но ты не хочешь моей помощи. Как хочешь.

– О чем ты говоришь? – я нахмурился.

– Сегодня на пруду ты сказал Кэти, что ты так рад, что она не убийца, – крикнула она, и слезы потекли по обеим ее щекам.

Мой желудок чуть не лопнул.

– Это не имело никакого отношения к ТЕБЕ! – внезапно я почувствовал себя больным, – Я пошутил насчет этой ебаной РЫБЫ! Я даже НЕ ДУМАЛ о тебе или Виктории…