– Если мне удается найти оригинальную тему, то я знаю, что она навсегда будет связана в сознании читателей с моим именем. Так вот, я большой художник, мои произведения переводились на ряд иностранных языков, включая языки народов бывшего Советского Союза.

Он цитировал аннотацию к своему двухтомнику. Дело в том, что, собираясь на встречу с заказчиком, я этот двухтомник просмотрел в библиотеке. Но покупать не стал – зачем загромождать квартиру чепухой? Он никогда не станет моим любимым писателем.

– Вы верите в мистику? – неожиданно спросил заказчик.

– В мистику?

– Во взаимовлияние судеб, в колдовство, в предначертания?

– Черт его знает, – признался я. – Черных кошек не люблю.

– Ах, как наивно! И это в конце двадцатого века, когда весь мир опутан паутиной ведовства и экстрасенсорики.

Господи, он еще и «чайник»! Придется отказываться от работы. А жаль.

– Я не буду говорить об очевидном, – продолжал заказчик. Щечки его побагровели, и мешочки под глазами набрякли от нахлынувшей крови. – Я перейду прямо к делу!

Он согрелся настолько, что теперь поведать мне о своих проблемах стало делом нетрудным.

– К сожалению, у меня есть злой гений, – сказал он. – Мы связаны с ним нерасторжимо знаком Зодиака. Он – мое отрицательное начало, мой злобный и неотвратимый двойник. Вы меня понимаете?

Я промолчал. Я его не понимал, но должен был понимать, иначе грош цена такому киллеру.

– Он находится под влиянием Трансплутона, тогда как я существую под господством мирного и полезного людям Меркурия. Но что это дает Адамецу?

– Что это дает Адамецу? – заинтересовался я.

– Существовать на полгода раньше меня!

– О таком я еще не слышал.

– Мне тоже раньше не приходилось слышать, и я не мог догадаться о причине моих бед и провалов до тех пор, пока по крайней мере три экстрапсихолога не открыли мне глаза на катастрофическую суть явления.

– В чем же беда?

– Он перекрыл мне воздух как творцу.

– Понятнее, если можно.

– Представьте себе – во мне созрел сюжет, оригинальный ход, воплощение которого принесет мне славу и благосостояние. А знаете ли вы, что в прошлом году я помог одному детскому дому? Знаете ли вы, что я послал в библиотеку города Кадуя шестнадцать томов моих книг? Ага, не знаете!

– Я тронут, – признался я.

– Это чувство сарказма? Так оно сейчас совершенно лишнее.

– Нет, это попытка разобраться в том, разговариваю ли я с нормальным заказчиком или «чайником», – честно признался я. – В последнем случае я буду вынужден вас покинуть.

Все это было бы комично, если бы не было отвратительно. Мне лишь однажды пришлось иметь дело с заказчиком, которому я симпатизировал, – это был старик, инвалид, у него изнасиловали и убили дочь. А суд, купленный родственниками насильников, отпустил их на свободу. Конечно, я не смог помочь девочке – утешений в смерти не бывает. Даже в чужой смерти. Но я им отомстил.

А этому заказчику я помочь не хотел, хотя знал, что честно выполняю соглашение.

– Значит, мы хотим, чтобы вы стали монополистом в гениальности, – сказал я.

– Вы не правы, – ответил заказчик. – Я хочу, чтобы в нашей литературе было много хороших и разных талантов. Каждому найдется свое местечко на олимпе. Но я не потерплю интеллектуального грабежа. Он не имеет права писать мои романы за месяц до меня! Он не имеет права лезть мне в голову своими немытыми пальцами!

Ну, он совсем разошелся.

– Где у вас вода? – спросил я.

– Что? Вода? Какая вода?

– Чтобы вам выпить стакан воды и успокоиться.

– А, да, конечно, надо выпить. Сейчас я открою. У меня всегда стоит вода фирмы «Эвиан». Это французская вода. В ней оптимальное содержание минералов.

Он достал из-под стола бутылку минералки, налил себе, обо мне, конечно, забыл. Все же я был у него в прислугах. Машинистка-надомница.

– И вам не жалко, что мы убьем вашего коллегу, писателя, который сейчас трудится в поте лица своего…

– Все его романы напишу я сам! – заявил заказчик. – Клянусь вам, это мои романы, мои! Это мои идеи! Украденные им. И я прошу вашего сочувствия. Неужели зло не должно быть наказано?

– Но наказание не соответствует степени вины.

– А вот в этом вы не правы. Представьте себе – мои книги читают десятки тысяч людей. Но они обращаются к писаниям этого проклятого Адамеца и видят в его персонажах моих героев. Что они делают?

– Ждут, когда выйдет ваша книга.

– Ничего подобного! Они ищут меня, мой стиль в чужих книгах, в суррогате этого колдуна. Кстати, я вас умоляю, будьте осторожны! Он же экстрасенс. Если он вас узнает, то ликвидирует. И примется за меня. Он ужасен в своей мести.

– Я с ним еще не встречался.

– А я его видел. Он приехал в прошлом году в Петербург и заключил договор с сомнительными издательствами. Представляете, теперь эти издательства будут торговать моими романами.

Заказчик отряхнулся, как мокрый пес, и ему пришлось сделать усилие, прежде чем он вспомнил, о чем шла речь.

– Ах да… Существует негодяй, вор, человек, который намерен лишить меня заслуженной славы, моей работы… Вы думаете, что я преувеличиваю? Ничего подобного! Я вам приведу пример. Секунду…

Он метнулся к письменному столу, вытащил ящик и извлек оттуда пожелтевшую рукопись, страниц на сто, не меньше. Затем сунул ее обратно в ящик, словно в печку, оставив в руках последнюю страницу.

Он поднес ее к моему носу и строго спросил:

– Что здесь написано? Какой год?

Внизу стояли слова: «Переделкино, Москва, 1976».

– Держите. – Он сунул мне листок, а сам побежал к стеллажу, на котором неаккуратно теснились книжки. Он выволок из ряда довольно толстый том. Видно, не впервые доставал его оттуда.

Распахнул его в начале.

На титульном листе я прочел: «Записки сгоревшего астронавта».

– Видите?

– Вижу.

– Вы не туда смотрите. Год, какой год?

Внизу страницы было написано: «1991. Москва».

– Вы представляете? Через пятнадцать лет после меня! Но он напечатал.

– А почему вы не напечатали?

– Вы представляете, какое это было время? Меня бы вытолкали из страны! А может, и посадили. Это было слишком смело. Я шел впереди моего времени. Я вам могу дать свою рукопись и этот опус Адамеца. И вы убедитесь, что все, что он написал, – наглый, открытый плагиат!

– А теперь, когда он напечатал? Почему вы опоздали?

– Вот именно! Я опоздал. Я колебался. Я вел переговоры. А он влез ко мне и украл.

– Но как он это сделал? Вы разве не запираете ящик стола?

– При чем тут ящик стола! Он крадет прямо из моего мозга. Он – вор мыслей, идей, замыслов… Я думал, что время для публикации моего смелого, я скажу вам – всемирного хита! – не подошло. Я вел переговоры с издательством. И вдруг вижу в магазине… И знаете, меня что-то в сердце укололо. Я почувствовал…

– И это основание, чтобы его убить?

– Вы пришли сюда учить меня морали?

– Смешно, – сказал я. – Мне приходилось убивать людей из-за денег, из-за любви и измены, но чаще всего из-за денег. Убить из тщеславия… А впрочем, был уже пример в истории. Некий Сальери убил Моцарта. Правда, без помощи киллера. Есть ли разница? Нет разницы.

– Сравнение никуда не годится, – ответил заказчик. – Я начинаю сомневаться в вашей компетентности.

– У меня хорошие рекомендации и нет недостатка в клиентах. Так что вы вольны отказаться, я без работы не останусь.

Я блефовал. У меня было плохо с работой. Надо было платить за операцию мамы.

– Мне показалось, что вы осуждаете меня, – добавил заказчик.

– Я осуждаю убийство в принципе.

– Зачем же убиваете?

– Я хорошо умею это делать. И за это платят больше, чем за проектирование общественных уборных.

– Вы должны спешить, – сказал он. – Мне сообщили, что он сдал в издательство рукопись… ту самую, да, ту самую, в которую я вложил душу.

Так писатели не говорят, подумал я. Но, впрочем, им положено говорить образно.