Ричард как-то ловко взял у меня эту газету, я даже отвести руку не успела. И сделал это так естественно – как человек, который узнал что-то интересное, а теперь хочет убедиться.

Он развернул газету, поглядел на дату и сказал:

– Очень любопытно.

Лицо его было совершенно спокойно. Но тут же его исказила гримаса. Ему захотелось чихнуть.

Ричард полез в карман, достал большой носовой платок. И чихнул. И еще раз. На мгновение его лицо скрылось за носовым платком.

– Простите, – сказал он потом.

Но насморк его окончательно одолел. Он чихал и чихал – и никак не мог остановиться. Он был вынужден даже вернуть нам газету и уйти к себе. В жизни не видала человека, который бы так часто и оглушительно чихал.

– Вам нельзя под дождь вылезать, – сказал ему вслед Димка.

Дверь за Ричардом закрылась, а тут как раз подошел лифт, и мы, выпустив бабушку с собачкой и зонтиком, вошли в него.

Лифт приехал на наш этаж, и мы позвонили в дверь.

– Петечка, – сказала я, – ты знаешь, что твоя статья о детской площадке уже напечатана?

– Почему? – удивился Петечка. – Я ее только сегодня утром сдал.

– Можешь убедиться, – сказала я и протянула Петечке газету. – На третьей странице.

Петечка раскрыл третью страницу, проглядел ее и сообщил мне:

– Моей статьи еще нет. Все правильно.

– Ты совершенно слепой, – сказала я и отобрала у него газету.

Я проглядела всю третью страницу, потом на всякий случай и четвертую. На месте Петечкиной статьи был очерк о передовом токаре, победившем в соревновании.

Я поглядела на первую страницу. Газета была от сегодняшнего числа.

– Это не та газета, – сказала я Петечке.

– А какая та?

– Та была от четырнадцатого октября, – сказал Димка. – Я тоже видел.

– Ну что ж, – сказал Петечка, улыбаясь, потому что решил, что мы его разыгрываем. – Показывайте мне другую газету.

– Он ее подменил, – сказала я. – Когда чихал, подменил.

– Но я на него смотрел, – сказал Димка.

Дарья позвала Петечку на кухню, и, продолжая улыбаться, он нас покинул. А мы остались с самой обыкновенной сегодняшней газетой в руках и понимали, что никого и никогда не убедим, что только что видели совсем другую газету.

5

За обедом Петечка рассказывал, как мы хотели его разыграть и как он не попался на наш розыгрыш. А мы не спорили. Никому не хочется казаться дураком. Только в одном я была убеждена: теперь этот Ричард будет под нашим постоянным наблюдением.

Наблюдать можно было прямо из моего окна. Мой стол стоит возле него боком, так что мне достаточно обернуться, чтобы держать под прицелом весь двор. Конечно, Ричард мог выйти из подъезда и проскользнуть, прижимаясь к стене дома. Тогда бы я его не заметила. Но вернее всего, он не будет считать меня за настоящего противника.

После обеда Димка ушел к себе домой, а я уселась за стол, чтобы подготовиться к контрольной по химии в понедельник. Разумеется, химия интересовала меня постольку-поскольку.

Начало темнеть. Я слушала, как в маминой комнате Петечка вежливо спорит с моими женщинами о творчестве поэта Хармса. Окно было приоткрыто, чтобы не пропустить пушечный выстрел. Дело в том, что у входной двери есть пружина, и потому дверь хлопает, как пушка.

Раз пять мне пришлось вскакивать и высовываться в окно, но это была ложная тревога. И все же я не сдавалась. И дождалась.

Снова бухнула входная дверь. Ричард вышел во двор и не спеша, словно просто дышал свежим воздухом, направился к центру двора, к детской площадке.

Я потушила свет и стала за ним наблюдать.

Ричард остановился возле наших космических сооружений и вдруг оглянулся – быстро и для постороннего человека незаметно.

И тут же он буквально переродился.

Движения его из ленивых и неспешных стали точными и быстрыми. Наверное, так ведет себя взломщик сейфов. Он сделал два шага, остановился перед «космическим кораблем», подтянулся и попытался зачем-то проникнуть внутрь этой конструкции. Железяки мешали ему, и когда не удалось это сделать сразу, он начал отгибать один из погнутых металлических стержней.

И тут я решила, что пора действовать.

Я громко сказала:

– Петечка, погляди, там какой-то хулиган в нашем корабле возится. Выгони его.

Говорила я, зная, что в вечернем воздухе звук моего голоса наверняка донесется до «корабля». В то же время не хотела, чтобы Ричард понял, что его узнали.

Как я и ожидала, Ричард тут же отскочил от «корабля» и метнулся за него, затаился.

Я молчала, прислушалась.

И услышала, как по ту сторону «корабля», застучали шаги, плеснула вода в луже. Потом зашуршали кусты у забора.

Теперь мне надо было что-то предпринять.

В самом деле позвать Петечку?

Нет, он слишком серьезен. Он может написать фантастические стихи, но в жизни не поверит в завтрашнюю газету.

Я подождала у окна еще минут пять. И не зря. Через пять минут громко бухнула дверь. А так как никто не входил и не выходил из подъезда, то нетрудно было догадаться, что Ричард прокрался обратно, прижимаясь к стене дома.

Тогда я решила, что в ближайший час-два он на улицу не высунет носа. А так как окна его квартиры выходили на другую сторону, то ему не видно будет, что происходит во дворе.

Тогда я позвонила Димке и сказала:

– Привет, ты мне нужен. Через пятнадцать минут у подъезда.

Мужчинам нельзя давать времени на размышление. Иначе они придумают предлог, чтобы не действовать.

Потом я пошла в чулан и начала там шуровать. Взяла с собой фонарик, веревку, плоскогубцы и отвертку. Я подумала, что сейчас этот самый Ричард, может, тоже мечется по своей пустой квартире, разыскивая плоскогубцы.

Но мы его опередим.

6

Димка покорно ждал меня у подъезда.

– Что случилось? – спросил он.

– Ричард выходил во двор, ходил вокруг «корабля» и даже начал в него лезть.

– И что?

– А ничего. Я его отпугнула. Думаю, что теперь он будет ждать ночи.

– Мало ли зачем он ходил к «кораблю».

– Он ходил таинственно. И очень испугался, когда я его заметила. И убегал от «корабля» скрываясь.

– А что это значит?

– Не старайся казаться глупее, чем ты есть на самом деле, – сказала я. – Мы знаем, что он не тот, за кого себя выдает. Достаточно вспомнить о газете…

– Ну, может, это нам с тобой показалось?

Я просто диву далась, насколько человек может сам себя убедить, чтобы не видеть очевидного, если это очевидное ему непонятно.

– Двоим показалось? – спросила я.

Димка решил со мной не спорить. Он спросил:

– И что ты решила?

– Тайна Ричарда каким-то образом связана с «кораблем».

– С каким «кораблем»?

– С тем самым, который сегодня притащили из леса.

– И что мы должны делать? Лезть туда в темноте?

– Не совсем в темноте, – сказала я. – Я взяла с собой фонарь и плоскогубцы.

– Ты хочешь туда лезть?

– Не бойся, полезу я одна. Ты останешься внизу и будешь меня страховать.

– Слушай, – сказал Димка, – давай завтра. Когда светло будет.

– Завтра будет поздно, – сказала я. – Эту вещь он вытащит сегодня ночью. Я уверена. А мы с тобой не можем всю ночь сидеть возле «корабля» и стеречь его.

– А если он сейчас выйдет?

– Мы не в лесу, – сказала я. – Мы с тобой у себя во дворе. Стоит крикнуть – полдома сбежится.

– Это так… – Последний мой аргумент его сразил. И в самом деле, приключение было не очень опасное. Петечка наверняка услышит, если что. Я специально окно не закрыла.

– Пошли, – сказала я. – Покажу тебе, как он туда лез.

Мы подошли к «кораблю». Было совсем тихо.

В темноте корабль выглядел совершенно не так, как днем. Днем он был скучным и ржавым. Ночью – загадочным и почти живым.

– Вот тут он лез, – сказала я, зажигая фонарь. Луч фонаря сразу провалился в темноту, отразившись от погнутой балки.

Димка подсадил меня, я схватилась за стержни и подтянулась. Физически я развита хорошо, не жалуюсь. Правда, художественную гимнастику пришлось бросить, времени не хватает, а быть средней или даже второй я не люблю. Или первой, или никакой.