Истомин снова закашлялся. Его тело выгнулось дугой. Конец был близок. И Паша ничем не мог ему помочь. Только скрасить последние секунды. Поэтому Скорострел не стал говорить Валере, что возвращение ключа – благородный, но бесполезный жест. Наверняка те же самые электронщики, что вместе с полковником создавали оборонительный пояс, сразу после похищения ключа вскрыли доступ к системе помимо блока управления. А потом сделали новый ключ. Или два. Или десяток – на всех членов «Комитета спасения». А если и не вскрыли и не переделали, то что мешало военным переустановить минные поля и перевести огневые точки на ручное управление? Эх, Валера, Валера…

Однако Истомин, прокашлявшись, прошептал еще несколько слов, которые делали поход в Электрогорск не таким бесцельным. А потом Павел, спрятав электронный ключ в тайник, сделанный в полом каблуке, просто сидел и смотрел, как Валера умирает, бессильный ему помочь. Ветер разгулялся не на шутку, по-разбойничьи свистя в проемах дверей и окон. Костер прогорел до углей. Легкое облачко пара над губами Истомина становилось все меньше и меньше, пока не рассеялось совсем.

Паша закрыл Валере глаза и накрыл его лицо одеялом. Потом неторопливо, но обреченно огляделся – надо бы похоронить, но как? Попытаться расковырять слежавшуюся землю перочинным ножом?

Скорострел встал и прошелся по развалинам, подыскивая подходящее для последней стоянки друга местечко. Но везде было одно и то же – грязь, мелкий мусор, серая пыль. Краем глаза лейтенант вдруг заметил за окном мелькнувшую тень. Рука сама упала на рукоятку автомата. Пашка спрятался в проеме и осторожно выглянул наружу. Так… дергаться уже поздно – дом плотно окружен, их много, и у них как минимум два пулемета. Потомственный бредун уже давно уяснил разницу между отвагой и безрассудством, поэтому снова уселся рядом с телом Валеры и принялся ждать.

Они вошли минут через десять, убедившись, что Павел здесь один. Осторожные! Судя по одежде и снаряжению, типичные бредуны. Такие же бродяги, как Пашка. Старший по возрасту и, видимо, по «рангу» занял позицию, позволяющую ему контролировать дверь, окна и Скорострела. Двое молодых, стараясь не перекрывать старшему директрису, подошли к лейтенанту с разных сторон. Тот, что был слева, – черноволосый паренек с тонким белым шрамом на щеке откинул одеяло с тела Истомина. А второй, зайдя со спины, очень медленно, двумя пальцами, подхватил за ремень лежавший рядом с парнем «калаш» и сразу сделал три шага назад. Только тогда старший спросил:

– Кто ты?

– Бредун, – стандартно ответил Пашка. – Ищу, чем поживиться.

– Далековато ты забрался, мил человек, – усмехнулся старший, – ничего ценного здесь с самой Войны нет. А кто это с тобой?

– Мой друг. Он только что умер, – ответил Павел.

Старший кивнул и сделал знак черноволосому. Тот пощупал у Валеры пульс, расстегнул на нем куртку, быстро и уверенно обыскал одежду, а потом сказал:

– Готов! Недавно – еще теплый. Ран на теле нет. Не ограблен.

Старший молча кивнул, принимая информацию к сведению. Секунду подумав, он недвусмысленным взмахом ствола предложил Паше подняться. Скорострел подчинился. Стоявший за спиной парень, аккуратно прислонив к стене свой и Пашкин автоматы, подошел и стал довольно грамотно обыскивать лейтенанта, начав с ботинок. Впрочем, достав из кармана какой-либо предмет, он, глянув на него мельком и убедившись в отсутствии угрозы, клал его обратно. Да у Пашки там почти ничего и не было. Так… Спички, самодельная зажигалка, кисет с махоркой, чистый платок для перевязки, складной ножик. Патроны. Типовой бредунский набор.

– Ни гранат, ни пистолета, ни ножа. Только перочинный. Два рожка, – доложил парень через пару минут.

Старший снова молча кивнул, и паренек быстро вскрыл тощие рюкзаки Скорострелова и Истомина.

– Смена белья, портянки, свитер. Пара сухарей. Какой-то пузырек.

– Ага! – наконец подал голос старший. – И правда бредун. А что за пузырек?

– Лекарство. Нога после ранения болит, – ответил Павел.

Старший сочувственно глянул на парня и приказал:

– Шура, верни ему волыну, только…

Обыскивавший лейтенанта боец по имени Шура понятливо кивнул. Перед тем как протянуть Павлу «калаш», он отсоединил от него магазин и проверил патронник. И то ладно! Вернули оружие – это такой жест доброй воли. Вроде как первоначальную проверку прошел, и на Пашкино барахло они не покушаются. Значит, ребята честные.

– Ни еды, ни воды! – констатировал очевидное старший. – Ты словно за смертью сюда пришел!

Скорострел неопределенно качнул головой, вроде бы соглашаясь. Эти слова – преамбула. А что он скажет дальше?

– С нами пойдешь? У нас тут недалеко лагерь, и люди нам нужны, – озвучил предложение старший. – А с ним, – он кивнул на тело Валеры, – мы тебе поможем. За долю малую.

Павел, подумав для вида, согласился. Действительно, куда ему деваться? Зараженные земли тянулись уже три дня, а еда у него реально закончилась. Скорострел не рассчитывал, что Валере по дороге станет хуже и они проведут в пути на неделю больше времени. К тому же задание… Раз они сами зовут, так почему бы и нет!

Приняв Пашкино согласие, старший, которого все звали «Тихий», распорядился похоронить Истомина. Бредунов оказалось почти два десятка, и у них в грузовике были лопаты. Поэтому яму выкопали довольно быстро. «Малой долей» решили считать Валерин бушлат, рюкзак, ботинки и половину патронов. Его автомат и оставшиеся патроны отдали Скорострелу. Споро закидав неглубокую яму землей, бредуны дали Павлу постоять над могилой друга пару минут. Тихий даже прочитал короткую молитву. Затем бредуны организованно погрузились в старый (а откуда здесь взяться новому?), но ухоженный «Урал» с самодельной деревянной будкой в кузове и покатили куда-то на юго-восток. Как раз примерно в ту сторону, где находился таинственный Электрогорск.

Глава 2

Ехали весь остаток дня до самой темноты. Парни попались неразговорчивые. И вообще больше напоминали каких-то боевых роботов – как залезли в машину, так и сели неподвижно, поставив оружие между колен и уставившись прямо перед собой. Только Тихий задал Павлу пару вопросов о дороге, по которой он забрался в эти края. Внимательно выслушав ответ, старший тоже отключился и, казалось, задремал. О том, куда именно они едут, Паше не было сказано ни слова. А специально интересоваться он не стал.

От дыхания двух десятков человек в закрытой будке быстро стало тепло, даже жарко. Лейтенант расстегнул бушлат, а его нежданные попутчики словно и не заметили повышения температуры. Поколебавшись, Пашка прошел в переднюю часть кунга, где было прорезано небольшое застекленное окно. Двое парней, сидящих у самой двери и, видимо, исполняющих функцию караульных, проводили его перемещение равнодушными взглядами – что он мог им сделать с пустым автоматом? Формально принадлежавшие ему патроны лежали в рюкзаке, который стоял возле Тихого. Впрочем, Пашка не боялся – жизнь давно научила его некоторому фатализму. Если бы хотели убить, прельстившись оружием и патронами, то давно бы уже убили. Человеческая жизнь в этих местах со времен Войны стоила очень дешево.

Через окошко Павел долго смотрел на окружающий безрадостный пейзаж. Все те же жуткие заросли мутировавшего леса, серый, покрытый глубокими трещинами асфальт дороги и унылые развалины поселков и городков.

Кстати, некоторые из развалин водитель аккуратно объезжал по дуге, продираясь через густой подлесок. Словно знал, что они могут представлять опасность. Значит, машина двигалась привычной для этих ребят дорогой.

Через пару часов «Урал» подъехал к большой стоянке бредунов. Собственно, полноценно оценить масштабы этого лагеря Паша смог, только выбравшись из кунга. Стоянка была громадной! Скорострелу еще ни разу не приходилось видеть столько вооруженных людей одновременно, даже во время срочной службы! Здесь раскинули свои палатки несколько тысяч человек. Это уже не банда. Это армия! И просто так никто эту ораву собирать бы не стал. Значит, здесь затевается что-то крупное.